Степь в крови - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Булатов cтр.№ 39

«Бежать?!» – временами восклицал внутренний голос капитана.

Но вспоминалась семья. Младшая дочь, надрывно кашляющая и жалостливо смотрящая на измученного отца голодными глазами. Жена, пусть не любящая. Самсонов знал, что ему изменяют. Знал, с кем. Но ни разу не сказал слова упрека.

«Пусть, – думал он. – Коли не любит, какой смысл душу рвать? За дочками смотрит, и ладно. А мне все одно, что так, что иначе. Если б любила – другое дело – было бы счастье. Но нет счастья, и боли нет, и радости. Только мука и бесполезность».

Время тянулось медленно. Воронеж оттаял и расплылся вязкой жижей. За зиму съели всю живность, которая была в городе. Редкие бродячие собаки, должно привлеченные запахом жизни из пожженных войной деревень, поодиночке бродили в поисках пропитания. Многие дома так и остались стоять с заколоченными ставнями. Людей стало меньше, а те, что встречались на улицах, были серые и злые. В их глазах Самсонов читал ненависть. Но чувство это было не тем, что бросает в бой и разжигает страсти. Нет. Это были страх или обреченность.

Матросы освоились в городе, обжились. Они теперь вели себя тише, целиком поглощенные устройством оборонительных линий да забавами со своими игрушками – броневиками. В конце марта в Воронеже был Троцкий и, заметив в рядах гарнизона разложение, приказал занять людей сооружением оборонительных укреплений. Первое время матросы и курсанты были озадачены, но скоро сообразили и согнали на работы крестьян из окрестных деревень да городских забулдыг. Дело пошло споро.

Временами капитан думал, что жизнь налаживается, и даже забывал о войне, о своем неосторожном письме и князе Мещерском. Но, выглядывая в окно своего кабинета, всматриваясь в черные проваленные крыши и редкие фигуры на опустевших дворах и улицах, понимал, что налаживается, но на какой-то свой, злой и голодный, лад. Самсонов писал приказы, неохотно повинуясь необъяснимому отступлению донцов, передвигал части на юг к казачьим станицам. На совещаниях с Троцким и в Реввоенсовете он настаивал на сугубо оборонительном предназначении 8-й армии и невозможности немедленного наступления на Новочеркасск. Самсонова слушали.

Весна девятнадцатого года принесла первые серьезные успехи добровольцам. Белый юг вырвался за пределы казачьих областей. Пали большевистские Харьков, Полтава, Екатеринославль и Царицын. Донская армия вновь подошла вплотную к Воронежским пределам.

При каждом известии о поражениях на фронтах матросы озлоблялись и подозрительно зыркали на военспецов. Ночью они напивались, горлопанили песни и устраивали митинги, на которых требовали начисто вырезать всю белогвардейскую сволочь. Капитан их не боялся. Он знал: кто громко грозит, никогда не ударит. Самсонов боялся других людей. Они ходили в черных кожаных куртках, со сжатыми, подрагивающими от напряжения губами. Эти люди обыкновенно молчали, прохаживаясь по коридорам штаба. Им было дозволено заходить во все кабинеты и читать все бумаги. Их боялись даже матросы. Однажды, после падения Харькова, один из матросов в разгуле залез на броневик и матерно, спьяну коверкая слова, обругал Ленина и Троцкого. На другое утро его взяли, а к вечеру расстреляли.

Но Самсонову доверяли или нарочно выказывали расположение для усыпления бдительности. В сущности, ему было все равно. Встав на путь измены, капитан смирился с мыслью, что однажды в его дверь постучат и без лишних слов уведут под руки.

В дверь постучали.

– Войдите.

– Товарищ начштаба! – звонко воскликнул ординарец.

Это был юноша с веснушчатым лицом и большой круглой головой. Его фамилия была Петревский. Самсонов познакомился с ним на допросе в Петрограде. Петревский был юнкером Михайловского артиллерийского училища, и ему грозил расстрел за участие в вооруженном нападении на хлебные склады. Самсонов уже был принят на службу и сумел выгородить Петревского.

– Для вас телеграммы.

– Садитесь, юнкер.

– Первая от Троцкого с требованием активизировать действия против Донской армии.

– Непременно, – Самсонов злорадно усмехнулся. Пользуясь заслуженным авторитетом и непререкаемой репутацией, капитан нарочито пренебрежительно относился ко всякого рода указаниям сверху. Он даже не удосуживался сам читать их, вполне доверяясь Петревскому. – Что еще?

– Еще от начальника гарнизона Тамбова Шубина.

Самсонов скривил надменную гримасу. Он знал Шубина по Александровскому училищу в Москве. Этот лоснящийся тип рождал в душе капитана отвращение.

– Что ему?

– Жалуется на крестьянские восстания в Борисоглебском уезде. Некоторые отряды повстанцев были замечены в окрестностях Тамбова. Просит помощь.

– Славно. Коли просит, нужно дать. Распорядитесь, чтобы командир14-го полка Симонов перебросил в район Тамбова два батальона с батареей.

– Но, господин капитан! – Петревский покраснел. – В распоряжении Симонова всего два батальона! Если он перебросит их под Тамбов, то останется один со своим штабом на важнейшем участке фронта против целой Донской армии!

– Юнкер! Выполнять приказ, – Самсонов встал и, заложив руки за спину, нервно подошел к серванту, открыл стеклянную дверцу и наполнил бокал белым вином. – Что еще?

– Еще приказ от Кастырченко, письменный. Требует явиться сегодня к нему.

Самсонов вопросительно взглянул на Петревского. Кастырченко был, пожалуй, единственным человеком, внушавшим капитану страх. Ходили слухи, что до того, как возглавить Воронежскую ЧК, Кастырченко был мясником в лавке зажиточного еврея. В октябре семнадцатого, с приходом большевиков и началом беспорядков в городе, хозяин лавки пропал, а его жена, переписав все имущество на Кастырченко, с сыновьями перебралась на Западную Украину. В зиму 1918 года Кастырченко был единственным преуспевающим дельцом во всей округе. Он кутил и распутничал, носясь в лихой тройке по улицам, на обочинах которых лежали обмороженные трупы.

Но в марте Кастырченко взяли. Прошло время, о буйном временщике уже стали забывать, почитая его давно расстрелянным. Но произошло неожиданное. Главу чрезвычайки вызвали в Москву, а на освободившееся место назначили Кастырченко.

– Да, буду, – сказал Самсонов. – Телефонируй, что не позже трех. Еще что-нибудь?

– Так точно, – нерешительно ответил Петревский. – Сегодня утром пришло это. Конверт был голубой и без обратного адреса, – Петревский протянул Самсонову блокнотный лист.

Самсонов прищурился и поднял удивленные глаза на Петревского:

– Здесь, должно быть, ошибка. Откуда это?

– Не могу знать.

– Кто-нибудь видел?

– Кроме меня, нет.

– Ладно, идите, юнкер. Я только соберу документы и отправляюсь в ЧК.

– Так точно, – Петревский отдал честь, но в дверном проеме обернулся и, как показалось Самсонову, подмигнул. – Капитан, если понадобится моя помощь в случае особенных обстоятельств, можете рассчитывать.