Вознесение - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 113

Ротный кричал по рации. Рокот моторов усилился. Стена дома дрожала. Из-за угла вытягивало синюю гарь. Одолевая металлические звуки двигателя, отчетливо, сквозь невидимый, установленный вдалеке громкоговоритель, раздался голос, дрожащий, слегка искаженный вибрацией:

— Товарищ лейтенант, это я, сержант Клычков!.. Я в плену у чеченцев! Не стреляйте из танков!.. Тут много наших!.. Звонарев и другие!.. Пожалуйста, не стреляйте из танков!.. — Голос Клыка был истошный, умоляющий. Несся сквозь огромную, дующую страданием трубу. — Это я, сержант Клычков!.. Пусть не стреляют из танков!.. Тут много пленных!..

Солдаты повернули головы, все в одну сторону. Малиновый свет лизнул стальные каски.

Они слушали голос Клыка. В их расширенных глазах блестели одинаковые малиновые точки, как в ягодах черной смородины.

— Товарищ лейтенант, это я, Клык!.. Тут Звонарь, и вертолетчик, и прапорщик саперной роты!.. Пусть не стреляют из танков!..

Из-за дома, выталкивая гору дыма, вращая гусеницами, вывалил танк. Качая орудием, пошел на прямую наводку, выбрасывая из-под треков спрессованные брикеты снега. Пушков кинулся к ротному, дернул его за рукав, стал срывать наушники.

— Командир, отбой танкам!.. Там Клык и Звонарь!.. Не стрелять!.. Побьем их всех!..

Ротный сначала изумленно и зло защищался, вырывая наушники. Но когда налетело на него, как из огромного гулкого раструба: «Товарищ лейтенант, это я, сержант Клычков!.. Нас тут держат привязанных!.. Пленный вертолетчик, прапорщик саперной роты. Звонарь!.. Не стреляйте из танков!..» — когда он понял, откуда звук и кому принадлежит истошный, усиленный мегафоном голос, он воткнулся в рацию и, сжимая до тонких трещин монголоидные глаза, стал орать:

— Коробки, отставить огонь!.. Я — Роза!.. Отставить огонь!.. Отойти на исходные!.. Как слышишь меня, Второй?..

Танк услышал. Дернулся, колыхнув орудием. Недовольно замер, выбрасывая из кормы шматки дыма. Стал медленно разворачиваться, блестя на башне малиновым светом. Уползал за дом, оставляя на снегу черный ребристый след.

— Они ими, суки, как живым щитом прикрываются!.. — Ротный мучился, всасывая воздух сквозь кривые зубы. — Не можем стрелять по своим!..

— Товарищ капитан, доложите комбату, мы их возьмем без танков!.. Моим взводом возьмем!.. Прикройте меня пулеметами!..

Ротный работал на рации, переходил на волну батальона. А Пушков опустился на корточки перед сидящими у стенки солдатами. Втолковывал, объяснял:

— Вернем своих мужиков!.. Иначе нам Бог не простит!..

— Командир, чего говорить! — Снайпер Еремин чуть подбросил лежащую на коленях винтовку. — Клыка и Звонаря отобьем!..

Все пулеметы штурмовой группы были направлены на зеленое здание, готовые бить по вспышкам. Стрелки щурились, ослепленные зарей, в которой докипало тяжелое варево света. Пушков, сжимая ручной пулемет, приглашая с собой Мочилу, навьюченного острозубыми лентами, медно-красными на заре, втолковывал взводу:

— Мы вдвоем с Мочилой к фонтану!.. Прикрывайте!.. За нами Косой и Еремин!.. Потом остальные!.. От фонтана мы с Мочилой к столбу!.. Вы прикрываете!.. Потом к столбу Косой и Еремин!.. Мы прикрываем!.. Идем к легковушке!.. Наблюдать этажи!.. Бить по вспышкам!.. Ну, с Богом, звери, пошли!..

И когда выскочил из-за угла, кинулся бросками влево и вправо, расшвыривая снег, слыша за собой тяжелый топот бегущего пулеметчика, в створе улицы, из развалин, показалось солнце, красный оплавленный край. Ослепленный, чувствуя противодействие солнца, Пушков бежал на него, словно хотел затолкать обратно за ломаные стены, ожидая, что из солнца прянут невидимые смертоносные очереди и он наугад станет посылать ответные, вгоняя их в малиновое светило.

Добежал до фонтана и кинулся вниз, проезжая на животе по глазированному снегу, утыкаясь каской в бетонную чашу. Рядом плюхнулся, горячо задышал Мазило. Заелозил, устанавливая сошки пулемета. Пушков успел рассмотреть остатки скульптуры, украшавшей фонтан, должно быть, оленя или джейрана. Его алебастровое тело унес снаряд, оставив четыре ноги с копытцами. Хвалил себя за быстроту бега, за внезапность броска, не позволившего чеченцам открыть огонь. Бранил солнце, застилавшее зрение, делавшее зеленый дом неразличимо-черным бруском, с едва заметными окнами.

— Давай, Мазило, лупи по первому этажу, я по второму!.. Огонь!.. — Приподнялся, махнул оставшимся за углом солдатам.

Сжирая ленту, загрохотал пулемет Мазилы. Заработали, как отбойные молотки, тяжелые пулеметы поддержки. Из-за угла, освещенные солнцем, выбежали Косой и Еремин. Змейкой, сближаясь и удаляясь, набегали. Их лица, озаренные солнцем, были как медные маски. Пушков успел порадоваться умелому бегу солдат и тому, что молчали пулеметы противника, подавленные яростной стрельбой наступавших. Плотнее ухватил пулемет, провел грохочущей очередью вслепую по фасаду, по окнам второго этажа, различая сквозь тугие, гулкие стуки мелодичный, хрустальный звон осыпавшихся стекол.

Солдаты подбежали и плюхнулись рядом, взрыхляя снег. Казалось, они уйдут под этот снег, в его мерцающую, в солнечных блесках рыхлость, как медведи в берлогу, чтобы перезимовать время работающих пулеметов.

— Отлично!.. — Пушков чувствовал яростную упругую силу, толкавшую вперед. Верил в их удачную, неожиданную для чеченцев атаку. Спасаясь от ударов танков, боевики попрятались в глубоких подвалах, отползли от пулеметов в глубину дома. Надеялись пережить огневой налет, чтобы в минуту затишья пробраться сквозь пыль разрушений к ячейкам, открыть по наступавшим шквальный огонь. — Давай, Мазило, за мной!.. К столбу светофора!.. Видишь, для них красный, для нас зеленый!.. А вы, мужики, прикрывайте!..

Сорвался из-за фонтана, качая в беге пулеметом. Отталкивал стволом слепящее солнце. Ожидал встречные, от зеленого дома, очереди, бурлящие под ногами полоски снега. Над головой, слева и справа, окружая его лучистыми блесками, неслись очереди прикрывавших его пулеметов.

«Почему не стреляют?» — изумленно подумал он, тут же объясняя это своей ловкостью, хитростью и удачей. Еще оставалась спасительная минута, в течение которой чеченцы, не дождавшись танковых залпов, возвращаются к огневым ячейкам. И этой минутой воспользуется атакующий взвод.

Пушков добежал до фонаря, кинулся к его бронзовой литой станине, от которой тянулась тень. Поместил себя в эту узкую тень, спасаясь не от пуль, а от всепроникающего солнца. Мазило ткнулся у его ног, выставил у самой его головы пулеметный ствол.

— Давай!.. — одними губами, беззвучно крикнул Пушков, махая оставшимся у фонтана солдатам. Всадил желтое шумное жало в близкий фасад. Провел по второму этажу, обкалывая лепные карнизы, доламывая стекла. Мазило работал по первому, чертил на зеленой штукатурке белые метины. Не оборачиваясь, сквозь грохот, Пушков услышал, как подбегают солдаты, зарываются в металлический хлам, облепивший фонарь. Их отделял от музея последний доступный вражеским снайперам прогал, за которым начиналась мертвая зона, и в тени, спрятанная от солнца, стояла разбитая легковушка. К ней, желанной, побежал Пушков, используя последние безопасные секунды, счастливо изумляясь тому, что судьба их ему продлевает.