Батальон крови - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Лиходед cтр.№ 31

— Да, — ответили оба солдата.

— Ну, вот он такой, а то, иногда, еще и связь тянет. Ясно!

— Так точно, товарищ капитан, — ответили солдаты.

— Все идите, я решу, что с вами делать. Вы где приютились?

— В первой роте.

— Ну и хорошо. Доложите Ивану — ротному, что вы разведчики.

— Есть, — ответили бойцы и, развернувшись кругом, пошли в свою землянку.

К вечеру все поужинали, после этого старшина построил солдат. Комбат, чтобы никто не расхолаживался, стал говорить перед батальоном громким голосом:

— Если немца не видим, это не значит, что его нет. Он вон рядом стоит, ждет, силы набирает. Туда разрозненные части стекаются. Они могут и напасть неожиданно, а потом назад уйти. Всем ротным следить за караулами, часовых менять во время и если кого поймаю спящим — отдам под трибунал. «Боевые» пока выдавать не будем, всем готовиться к зиме — холодает с каждым днем.

— Здесь зимы теплые, как наша осень, — крикнул кто-то из строя.

— Это хорошо, я тоже слышал, местные говорили среднюю температуру, но все равно, чтоб никто не болел, следите друг за другом и не стесняйтесь отправить товарища в санчасть. Или позовите медсестру Березкину, она решит что делать.

— Что это он сегодня не в духе? — спросил Григория стоящий рядом Яшка.

— Нормально все. Надо поорать, чтобы бардака не было, — ответил ему рядовой Паров.

— Да какой там, удержишь! — вступил в разговор солдат сзади. — У немцев все погреба винищем забиты. Спроси шнапсу, сразу бутылку дают.

— А ты пей, но не напивайся, — ответил ему Яшка.

— Лучше, не попадайся, а напиваться можно. Вот если застукают — попадет, — поправил его высокий парень из первого ряда.

Григорий еще не всех знал по именам. Он повоевал-то совсем ничего, но его, после разведки знали все. И иногда подходили, спрашивали, как настроение у комбата, где он, и когда прибудет.

Со временем так получилось, что Григорий стал негласным адъютантом комбата. Он кого-то вызывал, искал, докладывал кто приходил, но главное, выполнял все, даже тайные просьбы командира: приносил спирт от старшины и ходил к местным жителям менять тушенку на что-нибудь вкусное и необычное.

Постепенно жизнь стала налаживаться. К холодам все немцы, живущие в поселке, знали солдат батальона, если не по именам, то в лица точно. Они сами потеснились и освободили несколько домов. Штаб из сарая переехал в дом из четырех комнат, остальные бойцы так же переехали из землянок в дома. Взвод связисток перебрался к одинокой старушке, у которой сын был полковником СС. Григорий установил в одной из комнат нужную аппаратуру, все подключил и даже по-своему расставил мебель: перетащил поближе кровать, а напротив двух мягких кресел поставил небольшой столик. В большой комнате, на столе всегда лежала карта, и комбат с офицерами до поздней ночи засиживались над ней. Но иногда, Киселев приходил в комнату Гриши, и удобно усевшись в кресле, отдыхал: пил чай и курил трофейные сигарки.

— Эх, если бы не война, остался бы здесь навсегда, — часто повторял он.

В пьянках командиров Гриша участвовал редко, он все время был в ожидании записки от Тани, но она редко вырывалась. До декабря пришла всего два раза в тот сарай, где раньше был их штаб. Гриша так и не смог разглядеть ее. А в последний раз не очень-то и старался. Между ними ничего не происходило: разговоры и совместные мечтания о послевоенной жизни. На последнем свидании Таня все же решилась на легкий дружеский поцелуй, а Григорий мечтал вернуть именно ту — первую встречу.

Титова несколько раз пыталась с ним поговорить, но у нее ничего не получалось. Рядовой Михайлов сухо, не нарушая устава, отвечал на ее вопросы.

В начале декабря Киселеву присвоили майора. Это было грандиозное событие для всего батальона. Получить звание для бывшего штрафника дело сложное, но комдив Палыч, все же сумел доказать, что он заслужил его.

На поселок выпал первый декабрьский снег. Он немного присыпал сухую листву, но холода за собой не принес. Бойцы батальона по-прежнему ходили в шинелях и телогрейках, лишь часовые надевали на ночь тулупы.

Обмывать звание майора готовились все. Больше всех суетилась Березкина. Она, в большой комнате штаба, все убрала, помыла и с девчонками из взвода связи всю ночь готовила разные закуски и салаты. Повар Егор тоже не спал. Он, по такому случаю варил «отменный борщ».

Утром старшина построил батальон. Все ждали Палыча. Комдив немного задержался, но все же приехал. Перед строем вручил Киселеву погоны, и пожал ему руку. Кроме этого нескольким солдатам вручил медали и два ордена.

Первыми гуляли в штабе батальона офицеры. Связистки накрыли им такой стол, что комдив не выдержал и, ухмыляясь, произнес:

— Уважают тебя, вижу. Да, что там говорить, я и сам иногда вспоминаю былое. Правильный ты мужик, майор! — он еще раз пожал Киселеву руку и крепко, по-братски обнял его.

Сначала пили трофейное вино, но потом решили, что нужно «по-нашему» звездочки обмывать. Ротный Ваня сбегал к старшине и принес целую канистру спирта. Немецкие стаканчики исчезли и на столе появились кружки. После этого звание обмывали, как положено.

Григорий в это время праздновал в другом доме. Обмывал орден «Красной звезды» врученный командиру разведгруппы Воувке-белярусу. За комбата они тоже выпили. Стол у них был попроще. Сало, тушенка, хлеб и несколько трофейных банок: соленые грибы и рыбные консервы. Гуляли весело, с гармошкой. После отъезда Палыча гуляющие объединились. Те, кто обмывали медали и ордена, были приглашены к штабу. Огромный немецкий, раскладной стол вынесли на улицу. К нему подставили еще два стола и лавки. Гармонист останавливался, когда произносили тост и когда он сам выпивал, все остальное время старая рязанская гармошка звучала расстроенными звуками на весь поселок. Ничего, что гармонист знал лишь несколько мелодий. Он их играл одну за другой по нескольку раз, а частушки затянулись часа на полтора. Каждый хотел выйти в круг, спеть свой куплет, про Гитлера, про войну и сплясать в присядочку. Немцы, стояли у домов и смеялись над солдатами. В этот день бойцы пили много, но не пьянели. У людей в глазах была радость и счастье. Все знали, что война скоро кончится, осталось совсем немного — взять город Кенигсберг. Но какой ценой? В этот день об этом не думали — все пили, пели и плясали.

К вечеру гуляние на улице закончилось. Вспомнили о поваре Егоре и все же решили попробовать его борщ. Он так старался, всех уговаривал попробовать, но днем было не до него, а к вечеру, голод напомнил о себе и тут весь батальон почувствовал, что праздник не кончился. Борщ получился хороший, как его все называли — отменный. Егор не пожалел мяса и приготовил его, как когда-то делал это в офицерской столовой, где он служил до войны. Вот, тоже странная судьба у человека. До войны был в стрелковом полку, попал в резерв и лишь в сорок третьем все же напросился на фронт. Вроде и повоевать хотел, но до передовой не доходил, оставался где-то в стороне. Он понимал, что еда для солдата главное, никогда не жалел дать лишнюю пайку и не заставлял себя ждать — готовил вовремя. И его желание пострелять и кого-то убить оставалось лишь мечтой, хотя линия фронта была рядом. Этого маленького толстячка любили. Он был, как медвежонок, неуклюжий и косолапый, ходил в вразвалочку и всегда слушал фронтовые истории. Его глаза горели, а солдаты за лишний черпак каши, плели ему такое, что бывалые бойцы просто уходили, чтобы не смеяться. Егор кормил героев, а когда узнавал, что ему наврали, хмурил пышные брови и иногда мог подшутить, крикнуть: