Черное солнце Афганистана - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Свиридов cтр.№ 33

Кто передает секретную информацию? Кто подает сигналы? С этим необходимо разобраться. И как можно скорее. Своими силами вертолетчики быстро не справятся. Им надо помочь.

Своими впечатлениями Гришин поделился со своим подшефным дигярманом, по-нашему — подполковником — Саид Азаматом, руководителем ХАД провинции Нангархор. Он хорошо говорил на русском языке, обучался в Ленинграде.

— Агентура наша подтверждает ваши слова, уважаемый Григорий Афанасьевич, — согласился Саид Азамат, — действительно так есть. Плешивый шакал Джалавар-хан получает правдивые сведения.

— Но кто-то же их ему передает?

— Это и есть сейчас главный вопрос, уважаемый друг, — сказал Саид Азамат. — Наша агентура ищет передатчика секретной информации.

— На меня произвел впечатление начальник аэродрома почтительный Сайяф Файзуни, — Гришин осторожно забросил удочку.

— Этот жирный пуштун, как хитрый пес, перед каждым советским начальником угодливо вертит своим хвостом, а в мыслях он готов вцепиться клыками в самое горло, — неодобрительно ответил Саид Азамат и с открытым сожалением добавил, что пока никаких подозрительных данных о начальнике аэродрома в ХАДе не имеется.

— Меня еще интересует положение дел в фирма «Газиабад», — сказал Гришин, меняя тему разговора.

— В «Газиабаде» все нормально. Послали дополнительную охрану из царандоя, нашей городской милиции, — ответил Саид Азамат и добавил. — Директор уже второй раз приглашает в гости и отказываться нам, дорогой друг, не очень почтительно.

— У меня нет возражений, — кивнул Гришин, понимая, что отвертеться от поездки не удастся.

— Если нет возражений, то я заеду за вами.

Крупная государственная фирма «Газиабад», расположенная под Джелалабадом, специализировалась, в основном, на выращивании маслин и цитрусовых. Большая часть продукции отправлялась в Советский Союз. Гришину трудно было поверить, что благоухающий сад, раскинувшийся на десятках гектаров, еще каких-то полтора десятка лет назад был знойной каменистой пустыней. Сотни лет огромная часть долины страдала от нехватки живительной воды. С помощью советских специалистов и современной техники край преобразился. На сотнях гектаров земли, орошаемых Нангархарским ирригационным комплексом, было создано несколько государственных фирм, крупнейшей из которых являлся «Газиабад». Советские люди и афганцы работали здесь плечом к плечу.

Гришин не раз бывал в «Газиабаде». Ровные ряды аккуратных современных коттеджей для советских и афганских специалистов, массивное здание администрации, величественный клуб, столовая, школа, просторный бассейн, были окружены пальмовой рощей и клумбами цветов, а дальше, насколько хватало глаз, тянулись ряды деревьев, на ветках которых вызревали лимоны, мандарины, апельсины, маслины…

Джелалабадский комплекс — один из многих примеров плодотворного советско-афганского сотрудничества, хотя результаты многолетней взаимовыгодной дружбы встречались повсеместно. Асфальтированные дороги, опоясавшие страну, знаменитый туннель через перевал Саланг, заводы, электростанции, учебные заведения, в том числе и Кабульский университет… Советский человек повсюду пользовался уважением и авторитетом. Однако после ввода войск, отношение местного населения к нашей стране начало меняться — и не в лучшую сторону. Уже поступили к Гришину секретные сведения о том, что в районе Герата убиты три советских советника. «Гражданская война набирает обороты, — с грустью отмечал Григорий Афанасьевич, — и мы невольно оказываемся втянутыми в гигантскую мясорубку междоусобицы».

Должность советника — особая должность, тем более в системе государственной безопасности. Это майор усвоил основательно и умело пользовался своим положением. Он знал, что любая прямая инициатива с его стороны может быть воспринята афганским руководством, как вмешательство во внутренние дела дружественного государства. Пытливый и наблюдательный по натуре, Гришин старался понять и осмыслить весьма специфические черты характера афганцев, усвоить их нравы, быт, обычаи, племенные взаимоотношения, познать своеобразную специфику афганского общества. Со временем он научился действовать мягко, без нажима, активно помогая подшефным разбираться в непростых и запутанных ситуациях, прогнозировать возможное развитие событий и их последствия.

Боевой Ми-24, полосатый «крокодил» капитана Паршина, преодолев крутизну хребта, вынырнул из предрассветной темноты долины и сразу попал в море солнечного света, синевы неба и ослепительной белизны снежных вершин и хребтов.

— Красотища какая! — выдохнул Александр Беляк, любуясь суровой красотой природы.

— Страшная красота, — сказал равнодушно Паршин.

— Не приведи Господи, застрять тут где-нибудь, — озабоченно добавил бортовой техник Иван Чубков.

Следом за первым вертолетом, соблюдая дистанцию, на открытый простор выбрался и второй, ведомый капитаном Кулешовым.

— Командир, я рядом, — доложил он Паршину.

А внизу простирались горы.

Куда не глянешь, не посмотришь — повсюду одни горы. Грозные и суровые в вечном безмолвии. Дикая безжизненная пустыня в своей первобытной красоте. А над ними сияет ослепительно яркое солнце. Оно, это вечное огненное светило, здесь на высоте кажется равнодушным и далеким. Его сильные жгучие лучи, такие горячие и жаркие внизу, в долинах, оказываются здесь странно беспомощными, они ничего не могут отогреть, не в силах растопить снега и льды, лишь яркими бликами отражаются от вершин.

Горы, горы, горы…

До самого горизонта они вздымаются и выпирают в синее небо хребтами каменных спин, округлыми и неровными ослепительно белыми вершинами, сплошь укрытыми ледяными панцирями и вечными снегами. Отсюда, с высоты полета, они кажутся гигантскими волнами древнего моря, застывшими и окаменевшими на века. И по ним, по этим закаменевшим волнам, быстро скользят тени винтокрылых машин.

Маленькие и шустрые они бегут вперегонки, догоняя друг друга. Тени по-мальчишески резво перебегают с вершины на вершину, отчаянно-храбро прыгают друг за другом в темноту пропасти и, вскоре, вынырнув из мрачной глубины ущелий, двигаются дальше по неровному склону, карабкаются вверх, к вершине, и снова бегут-торопятся друг за другом уже по искристо-белоснежному горному хребту. И этим своим уверенным и резвым бегом они, эти две тени, вносят разнообразие в холодное безжизненное пространство. Да еще монотонно-ровный шелест лопастей и уверенный гулкий рокот моторов нарушают извечную тишину гор, порождая в темных ущельях эхо, глухое и раскатистое, повторяемое многократно, словно каменистые исполины недовольны вторжением человека в их вековечные владения.

— Как маршрут, лейтенант? — спросил Паршин.

— Выдерживаем, — ответил Беляк, сверяя карту с горной местностью.

— А точнее?

— Сейчас выйдем в заданный квадрат.

— Лады, лейтенант, — сказал Паршин и добавил. — Гляди повнимательней.