Место встречи изменить нельзя. Эра милосердия. Ощупью в полдень - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер cтр.№ 99

– Это верно, – хмыкнул горбун. – Правда, если я в гости зову, ко мне на всех четырех поспешают. И ты садись за стол, мы с тобой выпьем, закусим, про дела наши скорбные покалякаем.

* * *

...

СОВЕТЫ ДОМАШНИМ ХОЗЯЙКАМ

Вкусное повидло получается из тыквы, сахарной свеклы и моркови при условии, что они были взяты в равной пропорции. Повидло получается сладкое, добавлять к нему сахар не требуется, даже если оно пойдет для начинки пирогов.

Ольга Зорина

«Вечерняя Москва»

– …Выпьешь? – спросил горбун.

– Нальете – выпью.

– Клаша! – не поднимая голоса, позвал горбун.

Из двери в соседнюю комнату появилась мордастая крепкая старуха. Она поставила на стол еще три бутылки водки, отошла чуть в сторону, прислонилась спиной к стене и тоже уставилась на меня, и взгляд у нее был вполне поганый, тяжелый, вурдалачий глаз положила она на меня и смотрела не мигая мне в рот.

– За что же мы выпьем? – спросил горбун.

– А за что хотите, мне бы только стакан полный…

– За здоровье твое пить глупо – тебе ведь больше не понадобится здоровье хорошее…

– Это чего так?

– А есть у нас сомнение, что ты, мил человек, стукачок! – ласково сказал горбун и смигнул дважды красными веками. – Дурилка ты картонный, кого обмануть хотел? Мы себе сразу прикинули, что должен быть ты мусором…

Я развел руками, пожал плечами, сердечно ответил ему:

– Тогда за твое здоровье давай выпьем! Ты, видать, два века себе жизни намерил…

Он беззвучно засмеялся, он все время так усмехался – тихо, будто шепотом он смеялся, чтобы другие его смеха не услышали. И в смехе открывал он свои белые больные десны и неровные зубы, обросшие рыхлыми камнями, пористыми, коричневыми, как дно чайника.

– Никак ты мне грозишься, мусорок? – спросил он тихо.

– Чем же это я тебе угрожу, когда вокруг тебя кодла? С пушками и перьями вдодачу? От меня тут за минуту ремешок да подметки останутся…

– А дружки твои из МУРа-то где же? Они-то что же тебе не подсобят?

Я посидел молча, глядя в пол, потом медленно сказал:

– Слушай, папаша, мне аккурат вчера, об это же время, твой дружок Фокс сказал замечательные слова. Не знаю, конечно, про что он там думал, мне он не разобъяснял, но он вот что сказал: «Самая, – говорит, – дорогая вещь на земле – это глупость. Потому как за нее всего дороже приходится платить…»

– Это ты к чему? – все так же ласково и тихо спросил горбун.

– А к тому, что мне моя глупость по самой дорогой цене достанется. Да-а, глупость и жадность. Больно уж захотелось легко деньжат срубить, вот вы меня ими, чувствую, досыта накормите…

Взял свой стакан и выпил до дна. Закусил капустой квашеной, взглянул на горбуна, а он молча заходится своим мертвым смехом:

– Правильно делаешь, мент, гони ее прочь, тугу-печаль. Ты не бойся, мы тебя зарежем совсем не больно. Чик – и ты уже на небесах!

– Стоило через весь город меня за этим таскать…

– А ты что, торопишься?

– Я могу еще лет пятьдесят подождать.

– А мы не можем, потому тебя сюда и приволокли. И если не захочешь принять смерть жуткую, лютую, расскажешь нам, что вы, мусора, там с Фоксом удумали делать…

Вылезли вперед коричневые рыхлые зубы, сильнее побелели десны, и полыхали злобой его бесцветные глаза мучителя. Черт с ним, пока грозятся, не убьют. Убивать будут внезапно, по-воровски.

Обвел их всех взглядом – все они сидели, вперившись в меня, как волки в подранка, – и почему-то первый раз безнадежность пала на сердце холодом страха и отчаяния. Они меня не раскололи, я в этом был просто уверен, но и рисковать не станут.

– А ты в Москве живешь? – спросил горбун.

– Нет. Ярославская область, Кожиновский район, деревня Бугры, совхоз «Знаменский»…

– Так ты что, деревенский? – удивился горбун, а все остальные молчали как проклятые.

– Какой я деревенский! Но у меня стокилометровая зона – прописки не дают, вот я там и проедаюсь шофером в совхозе…

– А документы у тебя есть?

– У меня теперь всех документов – одна бумажка. – Я достал из гимнастерки справку об освобождении с изменением меры пресечения.

Горбун поднес ее близко к глазам, прочитал вслух:

– «…Сидоренко Владимир Иванович… изменить меру пресечения на подписку о невыезде…» Так у вас там на Петровке целая канцелярия для тебя такие справочки шлепает, – хмыкнул он.

– Чем богаты, тем и рады. Больше все равно у меня ничего нет, – развел я руками.

– А ты как к Фоксу попал? – спросил он миролюбиво, и снова забрезжил тоненький лучик надежды.

– Это его три дня назад ко мне в камеру бросили…

– Ну а ты там что делал?

– Да ни за что меня там неделю продержали. Я с картошкой приехал – грузовик пригнал в ОРС завода «Борец», у них с нашим совхозом договор есть, – разгрузил картошку и собрался уже назад ехать, а на Сущевском валу «ЗИС-101» выкатывает на красный свет и на полном ходу в меня – шарах! Меня самого осколками исполосовало, а они там, в легковой-то, конечно, в кашу. А пассажир – какая-то шишка на ровном месте! Ну конечно, сразу здесь орудовцы, из ГАИ хмыри болотные понаехали, на «виллисе» пригнал подполковник милицейский – шухер, крик до небес! И все на меня тянут! Я прошу свидетелей записать, которые видели, что это он сам в меня на красный свет врубил, а они все хотят носилки с пассажиром тащить. Ясное дело, одна шатия! Хорошо хоть, сыскались тут какие-то доброхоты, адреса свои дали, телефоны. А меня везут на Мещанку – там у них городское ГАИ, – свидетельствуют, проверяют, не пьяный ли я. А у меня с утра маковой росины во рту не было…

Я прервался на мгновение и увидел, что слушают они меня с интересом, и вознес я снова хвалу Жеглову, который начисто отмел предложения о любой уголовщине в моей легенде. А горбун сидел совершенно неподвижно, поджав ножки под себя и глядя на меня в упор. Только кролик кряхтел и шевелился у него на коленях.

– …Ну, составляют протокол, заполняют анкету, дошло до того места, что был я судимый и зона у меня стокилометровая, так они прямо взъелись: надо, мол, еще выяснить, не было ли у тебя умысла на теракт!..

Хорошо, кабы бандиты проверили мои слова и съездили на Мещанку – там открыто во дворе стоит «ЗИС-5» с ярославским номером и разбитой кабиной, а на посту службу несет словоохотливый милиционер, который без утайки всем желающим рассказывает об аварии на Сущевском…

– Окунули меня, значит, в камеру, в предвариловку, и сижу я там неделю, парюсь, и следователь из меня кишки мотает, хотя от допроса к допросу все тишает он помаленьку, пока не объявляет мне позавчера: экспертиза установила, что водитель легковой машины «ЗИС-101» был в сильном опьянении. Будто оно не в тот же вечер установилось, а через неделю только. Правда, мне Евгений Петрович еще третьего дня сказал: дело твое чистое, на волю скоро выскочишь, нет у них против тебя ничего, иначе одними очняками уже замордовали бы…