Слово воина - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 79

Однако в этом мире Олег путешествовал не на мотоцикле, а потому, наткнувшись на ручей, был вынужден остановиться: лошади не пили и не ели с раннего утра, а солнце перевалило далеко за полдень. Да и ему самому перекусить не мешало. Пока скакуны ощипывали густую осоку вдоль русла, Середин сварил себе кашу с сушеным мясом — все с тем же, что подарили ему на второй день пути. Даже странно, что не испортилось, — сколько недель прошло. Примерно через час снова двинулся в погоню, но очень скоро начали опускаться сумерки, и ведун, выехав из сосняка на небольшую прогалину, решил делать привал.

Место это ему не очень понравилось: вокруг вместо берез голостволые махины, прогалина заросли папоротником и осокой, кустарников никаких. Однако долго стоявшим в конюшне лошадям было полезно пощипать свежей травки, пока имелась такая возможность, а искать среди ночи более удобное место — можно и вообще в какой-нибудь овраг сверзиться. На всякий случай ведун спутал скакунам ноги, а вокруг поляны посыпал немного своего любимого защитного состава — перца с дешевым табаком. Потом доел кашу, а когда на небе зажглись первые звезды — завернулся в мягкую и теплую медвежью шкуру и провалился в глубокий сон.

Ему привиделась Верея. Она гладила Олега по телу, громко рыча от возбуждения, потом положила руку на запястье и вдруг сказала скрипучим голосом:

— Ты ведь язычник, скиталец. Отдай свой крест!!!

От громкого крика ведун проснулся, вскочил и выхватил саблю, ощутив, как жарко пульсирует крест у запястья. Потом кинулся к покрытым пеной лошадям, отошедшим уже к самой границе очерченного зельем круга, принялся лупить их по крупам, чтобы животные, с трудом прыгая на путаных ногах, вернулись на середину прогалины. Снова закрутился, пытаясь понять, откуда идет опасность.

Похоже, невидимый враг не смог проникнуть в защищенное место, а потому попытался выпугнуть коней в лес. Кони шли в сторону желтовато сияющей в небесах Луны — тогда нечисть наверняка находилась напротив.

— Ну, выходи! — развернулся Олег спиной к ночному светилу и вытянул саблю перед собой, указывая на сосновые стволы. — Выходи и сразись со мной. Коли останешься жив, пару дней будешь сытым.

По лесу прокатился низкий тяжелый рев, от которого лошади опять забились, всхрапывая и мотая головой. От деревьев отделилась мохнатая трехметровая махина, стоящая на двух задних ногах, замолотила себя кулаками в грудь. Ведун ощутил, как внизу живота засосало знакомым холодком предсмертного ужаса, пару раз взмахнул клинком, разогревая руку, и двинулся вперед.

Махина подпрыгнула на месте, взревела еще громче, принялась колотить кулаками по соснам — вниз посыпалась шелестящая хвоя.

— Я понял, понял, ты страшный. — Середин левой рукой дотянулся до правого кармана и вытянул наружу петлю кистеня, чтобы, коли приспичит, было легко его выдернуть. — Давай начнем, а то спать очень хочется.

Ведун сделал последние два шага, отделявшие защищенное зельем пространство от прочего леса, и остановился уже совсем неподалеку от монстра. Тот взревел в последний раз, резко опустился на четвереньки и бодро ринулся в чащу, прочь от врага.

— Эй, ты куда, шишига-переросток? — рассмеялся от неожиданности Середин. — Я что, кокер-спаниель, по лесу за тобой носиться, обезьяна северная?

Он убрал клинок, глубоко вдохнул смолистый воздух, чувствуя, как гулко бьется сердце, вскинул лицо к прохладному небу:

— Эге-ге-гей! Я здесь!

Почему после каждой стычки, каждого прикосновения к смерти воздух всегда кажется пьяным, запахи — сочнее, краски — ярче, небо — ближе? Что меняется в этом мире после того, как пробежишься по грани, отделяющей его от небытия? Обратно, что ли, заманивает?

Олег подошел к лошадям, притянул к себе их морды, прижался щеками:

— Ну же, не бойтесь… Не все нам под юбкой у берегини отсыпаться, нужно и самим кое-что уметь. Пора бы и привыкнуть, что с нами никогда и ничего не случится до самой смерти. А после смерти и подавно бояться поздно.

Сорвав несколько папоротников, он отер коней от пены, а потом снова завернулся в шкуру.

От завтрака утром пришлось воздержаться, поскольку воды поблизости видно не было, а набрать ее с собой в бурдюки Середин по привычке забыл. Зато, встретив через пару часов пути родник с чистейшей водой, путник и напился от души, и наелся досыта тонко порезанной солонины, и догадался запасти воду во все возможные емкости.

После полудня лес оборвался перед жнивьем. Широкое поле, покрытое короткими травяными пеньками от убранной пшеницы, тянулось до деревни, со стороны которой доносилась песня волынки.

— Зажинки празднуют, — с завистью пробормотал Олег. — Убрали урожай, теперь до весны веселиться станут.

Однако поворачивать он не стал, поскакал дальше, до свежего пролома в зарослях ивы, растущей в продолговатой низинке. Лезть следом ведун не стал, — вот еще охота ноги ломать — обогнул кустарник, и был вознагражден лугом, через который тянулась утоптанная полоса. Тут и слепой со следа не собьется.

За лугом начинался редкий сосновый бор, и еще верст десять Середин мчался во весь опор, пока не наткнулся посреди леса на лосиную тушу.

В общем, в этом не было ничего странного. Обычный лось, обычная стая волков над неспособной сопротивляться грудой мяса. Вот только слишком уж крупной добычей для волков выглядел сохатый. Не то чтобы лесные хищники не могли справиться с могучим лесным зверем, но только редко приставали родственники собак к столь опасному противнику. Во всяком случае летом, когда с избытком хватало добычи попроще, без крепких рогов и мощных копыт.

Олег придержал коней, спрыгнул на землю — волчары, числом почти в три десятка, зарычали, готовые защищать добычу до конца. Зарычали настолько решительно, что Олег выдернул саблю сразу, не дожидаясь нападения.

Возле туши остались волков пять. Даже не волков — волчат, еще не понимающих, кто в лесу главные хозяева. Пара самцов, бросив добычу, стали заходить округ, со стороны спины. У Олега вдоль позвоночника побежали мурашки. Не столько потому, что он, как медведь, супротив стаи устоять не сможет, сколько из-за того, что нападения сзади не переживут лошади.

Середин попятился, удерживая клинок поперек спины и пытаясь влиться частотой дыхания в частоту стаи, — потом резко выдохнул, одновременно выбрасывая меч навстречу прыгнувшей суке. Матерая серая самка отпрянула вбок — Олег, не имея возможности разобраться с ней до конца, рубанул клинком навстречу скакнувшему на него тяжелому самцу. Тот, прямо в воздухе, поджал ноги, втянул живот и даже как будто придержал свой полет. Только поэтому клинок не развалил его на две половинки, а, плашмя ударив по телу, откинул в сторону.

Волки злобно зарычали, но, признав силу нового гостя, попятились, уступая ему место у туши. Середин, держа в руках саблю, склонился над лосем.

Тело почти целое, если не считать большой раны у самой головы. Пожалуй даже, раны — слабо сказано. Шея сохатого была разорвана почти пополам, голова повернута к спине, в основании черепа зияла глубокая дыра. И все-таки туша оставалась целой. Могучий убийца, сотворивший то, на что у волков никогда не хватило бы силы, соберись они хоть сотней стай, не сожрал от добычи ни кусочка.