Слово шамана - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 56

Слетев с высокого берега, татары врезались в реку, подняв к небу облака брызг, и тут выяснилось, что вода слишком плотна для быстрой скачки. Конница невольно перешла на шаг, погружаясь все больше и больше, почти по грудь скакунам. Крайние всадники, оказавшиеся за пределами брода, начали падать, либо погружаться слишком глубоко, чтобы продолжить наступление. Вот тут стрельцы и дали слитный залп из тысяч пищалей. Свинцовый поток, ударивший в татар с расстояния в сотню шагов, снес все, что находилось на его пути. Поверхность оказалась совершенно чистой. Вода же в реке моментально окрасилась кровью, вниз понесло тела людей и конские туши, а не успевшие спуститься к руслу нукеры стали торопливо заворачивать скакунов.

Среди погибших был и Салих Гали – а потому до самого вечера новых атак татары не начинали.

* * *

Варлам Батов продолжал командовать правым крылом кованой конницы, стоящим сбоку и чуть позади сгрудившегося в круг обоза – полутора тысячами всадников боярского ополчения, почти полностью состоявшего из оскольских помещиков. Он хорошо понимал, почему Даниил Федорович назначил воеводой именно его. У Батова был самый большой отряд холопов и оружных смердов, рядом с ним маячило трое братьев, тоже с небольшими отрядами, выставленными согласно писчим листам, он больше десяти лет успешно защищал свою усадьбу на краю Дикого поля и, наконец, он успел познакомиться с дьяком лично и явно ему понравился.

Но одно дело – понравиться государеву дьяку, и совсем другое – родовитость предков, а потому Варлам все время ждал, что кто-то из его воинов заявит о большей древности своего рода, более достойном происхождении предков, более звучной фамилии. Однако прошел первый день, настало утро второго – и никто не потребовал от Батова отдать свой пост более знатному боярину. Как-то само собой получалось, что исполченное по земскому обычаю войско подчинилось принципу опричнины: командует самый достойный, а не самый родовитый. Постепенно Варлам успокоился и стал куда больше внимания уделять ходу битвы, нежели перешептываниям у себя за спиной.

Между тем, поутру на берег Миуса подошло еще несколько татарских тысяч во главе с более опытным командиром, и степняки начали обдуманную и правильную атаку. Конные сотни одна за другой подходили к берегу реки и засыпали пищальщиков стрелами, без жалости опустошая свои колчаны. Правда, на этот раз стрельцы не выстраивались в правильные ряды, как это было накануне, а засели за повозками, в изготовленном накануне вечером импровизированном укреплении.

Стрелы стучали по доскам телег с такой частотой, словно на захваченный обоз обрушился густой град – и это при том, что в повозки попадала лишь малая толика смертоносного ливня. Земля на берегу, и вытоптанное пространство внутри двойного кольца разнокалиберных колымаг было настолько истыканы тонкими длинными древками, что, казалось, даже на самых жирных и влажных землях степной ковыль растет куда реже.

Поначалу Варлам еще надеялся, что степняки выдохнутся – как-никак, а главный их запас стрел находился здесь, в обозе, но конники стреляли и стреляли, и время от времени со стороны обоза доносились болезненные выкрики.

– За мной! – скомандовал Батов и тронул пятками коня.

Полторы тысячи воинов его крыла выдвинулись вперед, к самому броду, и тоже взялись за луки, обстреливая очередную подошедшую к реке сотню – но татары не то что не испугались, они даже не стали отвечать! Степняки продолжали засыпать летучей смертью именно обоз и засевших в нем стрельцов, и даже падение на землю нескольких товарищей не заставило их отвлечься на закованную в железо тяжелую конницу.

Варлам выпустил полсотни стрел из одного колчана, потом наполовину опустошил другой и отступил, почувствовав, как рука начинает уставать и стрелы постепенно утрачивают смертоносную силу. Между тем татары продолжали свою карусель, посменно стреляя и стреляя по русским воинам.

Батов зажмурился и попытался прикинуть, когда они выдохнутся. К реке подошло около десяти тысяч врагов. Сто сотен. У каждого воина на крупе коня сто стрел. Значит, каждая сотня выпустит в них десять тысяч стрел, да еще на сто сотен, да еще тысяч двадцать степняков еще только на подходе… В итоге у него получилась какое-то огромное, несуразное, невероятное число, не имеющее названия.

– Татары идут!

Варлам открыл глаза, подобрал поводья коня.

Степная конница, не переставая стрелять, ринулась вперед, разбивая грудями коней прохладные речные потоки. Когда они достигли стремнины – со стороны обоза загрохотали, сливаясь в долгий, непреходящий гул, пищальные выстрелы. Обоз заволокло белыми дымами – но со стороны правого крыла было видно, как всадники, словно налетев на невидимую преграду, вылетают из седел или заваливаются в воду вместе с лошадьми.

Первые ряды атакующих полегли почти целиком, но вместо них в реку уже спустились другие, причем с берега продолжал литься непрерывный поток людей и коней, направляемый чьей-то железной волей. Для идущих в атаку степняков не имелось выбора – наступать или остановиться, поскольку сзади на них напирали все новые и новые массы, вынуждая двигаться вперед.

Грохот выстрелов начал разбиваться на отдельные хлопки – живая масса наконец смогла преодолеть смертоносную свинцовую стену и покатилась вперед, к повозкам. Первые из татар попытались достать до притаившихся среди телег стрельцов копьями, но через двойной строй телег дотянуться до отмахивающихся бердышами стрелков не удавалось, перепрыгнуть препятствие на коне было невозможно, и татары начали спешиваться и лезть по повозкам ножками, с саблями и копьями в руках.

– Братья мои! – оглянувшись на доверенное ему ополчение, громогласно объявил Батов. – Не посрамим земли русской! С нами Бог.

Варлам перекрестился, опустил рогатину и пнул пятками коня:

– Впере-ед!!!

– Ур-ра-а-а!!! – услышал он за своей спиной дружный рев, мгновенно успокоился: значит, не один скачет, дети боярские следом устремились. Выбрал глазами выбирающегося из реки врага и нацелился точно на него.

Татарин, услышав русский боевой клич, повернул голову, мгновенно посерел, повернул коня и опустил копье – но более не успел ничего. Варлам поймал его наконечник на щит, отвел в сторону, всем телом навалился на рогатину, посылая ее вперед, и пробил басурманина насквозь, насадив на ратовище почти до руки. Вытащить оружие в таком положении было невозможно, а потому он бросил копье, выхватив саблю и продолжал двигаться вперед, просто опрокинув набок оказавшегося поперек пути татарчонка, приняв на лезвие и откинув вверх копейный удар справа, потом саданув со всей силы окантовкой щита в спину оказавшегося слева врага.

Движение застопорилось – причем он не видел в пределах досягаемости ни одного врага. Только перепуганные оседланные лошади, оставшиеся без хозяев. И тогда, чтобы расчистить себе путь, Батов принялся рубить их по головам.

– Уходим! – ему удалось развернуть коня на освободившемся месте. Варлам кинул саблю в ножны, дал шпоры коню, заставляя его выбираться из сечи назад, а сам, выдернув из открытого чехла лук, и поддернув ближе колчан со стрелами, торопливо выпустил себе за спину десяток стрел. – Назад! Уходим, братья! Назад!