Генерал СС - читать онлайн книгу. Автор: Свен Хассель cтр.№ 28

— Полностью согласен с вами, — сказал Порта. — Разрешите идти?

Тот день оказался неудачным для нового лейтенанта. Два часа спустя у него хватило глупости связаться с Малышом. Они быстро шли навстречу друг другу. Малыш нес на полевую кухню два ведра воды. Голова его была опущена, а лейтенант просматривал какие-то бумаги. На ходу они задели друг друга. Через края ведер плеснулась вода, и Малыш, продолжая путь, выругался. Лейтенант остановился и оглянулся на невоспитанного олуха, посмевшего обругать офицера.

— Эй ты, солдат! Вы не отдаете чести офицерам в этой части света?

Малыш спокойно продолжал идти с ведрами. Это был не первый свежеиспеченный офицер, прибывший к нам прямо из училища и считавший, что войну можно выиграть молодцеватым отданием чести и начищенными пуговицами.

— Эй! — завопил возмущенный лейтенант. — Я к тебе обращаюсь! Ты, с ведрами! Как твоя фамилия?

Малыш остановился. Вежливо обернулся и уставился на офицера. Как часто говорил Порта, чтобы уцелеть на этой войне, нужно в определенной мере подыгрывать им, потакать их прихотям и капризам.

— Моя фамилия Кройцфельд, — ответил Малыш. — И если вы кричали мне, то я немедленно остановился.

— Ну вот, теперь можешь ответить на мой вопрос.

— Это какой?

— Я спросил, отдают ли в этой части света честь офицерам!

Малыш недоуменно нахмурился.

— Отдают ли честь? — И выставил вперед ведра. — Я не могу делать два дела одновременно. Не могу бегать туда-сюда, нося повару воду, и козырять всем встречным и поперечным. Хотел бы, только это невозможно. Особенно когда вода нужна для офицерского супа.

— Рядовой Кройцфельд, я считаю это вопиющей дерзостью! Как твой командир, я не отношусь к встречным и поперечным! Меня возмущает этот намек! Явись завтра ко мне в тринадцать ноль-ноль, и я научу тебя простейшим хорошим манерам.

— Прошу прощенья, — сказал Малыш, с сожалением покачивая головой. — Я бы с удовольствием, но мне приказано быть у оберста Хинки в половине первого. — Он шагнул к лейтенанту и доверительно заговорил: — Не знаю, знакомы ли вы с оберстом, но разочаровывать этого человека мне бы не хотелось. Понимаете, о чем я? И оберст, как-никак, по званию выше лейтенанта. Так сказано в уставе.

— В таком случае, рядовой, будь у меня в восемь утра.

— Ладно, — согласился Малыш. — Надеюсь, мне это удастся.

Едва лейтенант открыл рот, чтобы отчитать Малыша за эту новую дерзость, позади него раздался низкий, спокойный голос:

— Добрый вечер, лейтенант Пирх. Рад видеть, что вы знакомитесь с пятой ротой.

Лейтенант, покраснев, обернулся. Оберст Хинка вкрадчиво улыбнулся ему.

— Стало быть, все идет хорошо?

— Так точно, благодарю вас! Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер, — дружелюбно ответил Хинка. И указал Малышу подбородком в сторону кухни. — Неси воду, покуда повара не подняли крик.

— Слушаюсь. Благодарю вас. Это для офицерского супа.

Малыш поставил одно ведро, бодро откозырял и быстро пошел прочь. Лейтенант Пирх смотрел ему вслед сощуренными глазами.

— Ну вот что, лейтенант! — обратился к нему с веселой улыбкой Хинка. — Вы прибыли принять командование пятой ротой, верно?

— Так точно!

Пирх жестко вытянулся, и улыбка оберста тоже стала жесткой.

— Небольшой совет, лейтенант, пока вы не наделали глупостей: мы, знаете ли, в России, а не в Германии. В траншеях, а не в казармах. Отдание чести, возможно, польстит вашему самолюбию, но жизни не спасет. — И сурово кивнул. — Пятая рота — хорошие ребята. Смотрите, заботьтесь о них, как следует, они стоят сотни лейтенантов или оберстов.

— Слушаюсь.

Хинка непринужденно пошел прочь, оставив лейтенанта Пирха с беспокойной мыслью, что война совсем не такая, какой ему представлялась.

Принц Бентхайм-Текленберг, президент Ассоциации немецкой аристократии, объявил сегодня, что Ассоциация всецело поддерживает национал-социализм и его расовую политику. В частности, он подчеркнул, что все члены Ассоциации могут проследить свое арийское происхождение до 1750 года, а кое-кто и дальше.

19.01.1935

Черный «мерседес-купе» медленно ехал мимо тихих вилл Берлин-Далема. Возле одной из них остановился, водитель-эсэсовец молодцевато выскочил и открыл заднюю дверцу обергруппенфюреру Рейнхарду Гейдриху. Гейдрих с легкостью вылез из машины и пошел к дому по окаймленной аккуратно подстриженными кустами дорожке.

Дом представлял собой белое двухэтажное здание, стоящее вдали от шоссе. Аромат цветов и плодовых деревьев ощущался на дорожке вплоть до парадной двери. Калитка в садовых воротах была не заперта, Гейдрих огладил безупречный серый мундир, открыл ее и вошел.

Владелец дома адмирал Канарис, глава армейской разведки, сидел под солнцем, развалясь в плетеном шезлонге. Рядом сидела его жена, хорошенькая темноволосая женщина с веселыми глазами и умным лицом.

Увидев неожиданного гостя, Канарис изменил позу, прикрыл рукой глаза от солнца и уставился поверх лужайки.

— Гейдрих! — негромко произнес он. — Какого черта ему нужно?

Жена тоже смотрела на приближавшегося.

— Светский визит? — предположила она.

— Этот человек не наносит светских визитов.

— Деловой?

Канарис пожал плечами и скривил гримасу.

— Думаешь, это означает неприятность?

— Его появление всегда связано с неприятностями.

— Тогда нужно радушно принять его и надеяться на лучшее.

Фрау Канарис поднялась из кресла и с любезной улыбкой пошла навстречу обергруппенфюреру. Ее муж, заметно встревоженный, встал из шезлонга и стоял, наблюдая.

— Герр обергруппенфюрер, это неожиданный сюрприз! — Фрау Канарис протянула руку и приветствовала его, старательно изображая удовольствие. — Присаживайтесь, прошу вас. Позвольте предложить вам выпить. У нас есть очень хороший коньяк.

— Спасибо, будет в высшей степени приятно.

Гейдрих слегка поклонился и улыбнулся. Поздоровался за руку с Канарисом. Мужчины сидели под солнцем, пока фрау Канарис ходила за коньяком. На лужайке было очень жарко. В неподвижном, душном воздухе цветы вяли, деревья никли, Канарис потел. Только Гейдрих в жемчужно-сером мундире выглядел свежим.

— Должно быть, вы находите эту погоду очень утомительной? — предположила фрау Канарис, слегка обмахиваясь журналом, будто веером.

— Честно говоря, — ответил Гейдрих, — погоды я почти не замечаю. Снег или жара — все едино, когда погружаешься в море трудов и забот.

Он чуть повернул голову и взглянул на Канариса. Адмирал твердо встретил его взгляд.