Трагедия в ущелье Шаеста - читать онлайн книгу. Автор: Алескендер Рамазанов cтр.№ 25

Вот в штаб части приходит бумага, где военкомат просит предоставить нашему герою отпуск по семейным обстоятельствам в связи с болезнью жены. А Мадьяр, доверяя врачебному искусству матери, отвечает замполиту, что уж лучше дослужит пару оставшихся месяцев и демобилизуется законным путем.

Но непрост и замполит! Он включает Мадьяра в команду сопровождения «груза-200». По-русски – останков солдата. Парень был из Тульской области. После доставки этой команде предстояло дослуживать два месяца в родной стране. Тут уже не откажешься – приказ! Отправил от шальной пули подальше? Чувствовал что-то? Ведь их там учили многому в странном военном вузе НВВПУ (Новосибирское высшее военно-политическое училище. – Прим. авт.), которое даже заборчиком хилым не было отделено от Сибирского филиала Академии наук! Это каких же там душеведов готовили, понимать надо!

Скорби хватило ровно до первой перегрузки гроба, как оказалось, – вес неподъемный даже для четырех крепких парней. Приходилось просить людей на станциях. И как-то показалось Мадьяру, что вот на последней остановке они передадут свой груз и отправятся к месту дальнейшей службы. Но военный комиссар Н-ского района Тульской области был неумолим: доставить гроб непосредственно семье погибшего солдата и обязательно присутствовать при погребении.

Мадьяр и его спутники заметно погрустнели – война, оставшаяся в вагонах поездов, среди течения пространства и людей, вновь догнала их. Вдруг вспомнилось, что ему никогда не приходилось присутствовать на похоронах. Но все прошло по-людски. Был даже салют из единственного ствола – пистолета военкома. Потом поминки, где тишина сохранялась только до третьего тоста. От града вопросов на тему «Ну, как там, в Афганистане?» Мадьяр мастерски уклонился, сказав, что служит при военкомате, в районе, и ему даже автомата не дают.

Ночью он спал скверно, в черной пустоте висели глаза матери погибшего бойца. Да и ладно бы чувство неосознанной вины, мол, он умер, а ты живой, не это… Больше всего он боялся сказать матери, даже во сне, что ее сын угорел. На стоянке заснул в кабине, включив двигатель, чтобы согреться.

Причины смерти, да и сама она имеют значение только для живых – это Мадьяр понимал. Если не предал, не преступил неписаных законов воинского братства – значит, погиб, выполняя свой долг на войне, и все тут.

ПОЧТИ ПО ЛЕРМОНТОВУ

Дослуживать Мадьяру выпало в глухом гарнизоне, охранявшем скопище бронетехники, больше похожее на музей. Тяжелые танки ИС, самоходки ИСУ-152. Он немало озадачился, когда узнал, что в парашютно-десантной роте служат бойцы, за полтора года службы не совершившие ни одного прыжка. Или что должность пулеметчика занимает боец, не способный поразить ни одной мишени даже днем. Мысль о том, что эти солдаты в случае необходимости должны через несколько часов обрушиться «с неба в бой», ничего, кроме нервного смеха, не вызывала.

Проверку он сдавал за нескольких человек в огневом городке, в классе технической подготовки и на спортплощадке, больше всего боясь забыть очередную новую фамилию и должность при рапорте проверяющему. Для оперативного перемещения командир роты выделил Мадьяру велосипед, а для маскировки – два комплекта обмундирования с соответствующими «лычками и петличками».

Уже перед самым увольнением судьба вновь дала Мадьяру любопытный знак! В деревенском клубе, неподалеку от гарнизона, случилась заварушка. Местные парни настучали по головам трем подвыпившим самовольщикам из роты охраны. Мадьяр видел, как «деды», матерясь, ретировались в часть. Мадьяра же в деревне не задевали, уважая за спокойный нрав, афганское прошлое и просто силу.

Продолжение, разумеется, последовало, но совершенно «нештатное». Деревенские собрали внушительную толпу, ожидая, что вот сейчас явится «армия» и пойдут стенка на стенку, кое-кто уже выламывал колья и штакетины – штатное оружие современных «кулачных» боев. Но за реваншем побитые бойцы возвратились также втроем. Они бодро и широко шагали посередине улицы, приближаясь к клубу. В толпе неуверенно попытались сострить, а Мадьяр, сидевший на скамейке с девчонками, лихорадочно пытался понять – в чем подвох? На мазохистов эти ярые «деды» мало похожи, на самоубийц тем более… Отвлекающий маневр? Деревенские также стали озираться, опасаясь удара с тыла.

Метрах в двадцати один из «дедов» выхватил из-под бушлата «АКСУ» и от живота дал длинную очередь над толпой. Строчки трассеров устремились в черное небо. С криками деревня бросилась врассыпную. Вторая очередь опустошила магазин. Автоматчик присел на колено, меняя рожок, и даже успел потянуть на себя затвор, но тут Мадьяр будто на крыльях перелетел эти два десятка метров, сбил с ног ночного мстителя, покатился вместе с ним, успев нащупать предохранитель «сучонка».

Какие тут секреты? Отступили побитые «деды» из деревни в караульное помещение, попинали молодых солдат, отобрали автомат и два снаряженных магазина… Дело потом спустили на тормозах, ведь никто не пострадал, значит, ничего и не было! А патронов на Руси и тогда не жалели. Выходит, Мадьяр зря волновался, готовясь к объяснению с высоким начальством. Он, кстати, тоже был в этот злополучный вечер в самовольной отлучке.

По странному стечению обстоятельств его демобилизовали в конце июня, в числе самых отъявленных нарушителей воинской дисциплины. Да вот еще: дорога домой была омрачена объяснениями с воинскими патрулями. Мадьяру не выдали парадное обмундирование, сославшись на то, что он уже получал лавсановые китель, брюки и фуражку в Германии. Разумные доводы на старшину воздействия не имели. А патрули, видя бойца в поношенном «хэбэ», выполняли свою задачу по отлову самовольщиков.

Необходимо также сказать, что давнее желание служить Отечеству с оружием в руках у Мадьяра в ту пору зачахло, несмотря на то, что уговаривали его остаться на сверхсрочную службу, обещая в скором времени погоны прапорщика и прочие блага. Он же почему-то был уверен, что больше не возьмет в руки оружия. Никогда. Да, тут виной всему, конечно, юношеский романтизм. Он не позволяет оценить коварства слова «никогда». Впрочем, как и любой клятвы или зарока (подробнее см. Новый Завет).

ПЕРВАЯ КРОВЬ

Мадьяр, отвыкая от армейских помочей, за которые солдата ведет командир (пусть даже на смерть, но ведет!), врастал в нормальную жизнь. В ней не приветствовались тревоги, авралы, атаки. Правда, десантный «тельник», уже изрядно полинявший, носил с гордостью.

Тихой теплой ночью, возвращаясь домой после второй смены, Мадьяр увидел, что дверь его квартиры на первом этаже приоткрыта. Сердце сжалось от скверного предчувствия. Такая беспечность в Грозном, пусть и в советские времена, была недопустима!

Кровавые полосы на стенках узенькой прихожей, лужица крови на пороге… Он рванулся на кухню, откуда змеилась выпуклая багровая струйка. Жена лежала на полу, прижав ладони к груди. Пытаясь нащупать пульс, Мадьяр отвел восковую руку и увидел две щелевидные раны в области сердца. Схватил со стола зеркальце, поднес к запекшимся губам, уже понимая, что с такими ранами и потерей крови не выжить. Где сын?! Мальчик крепко спал в соседней комнатке.

Это хорошо, что трагические моменты выжигают в душе воина большинство эмоций. Это божий огонь! Дьяволу, року, хаосу очень хочется, чтобы, трепеща, человек умножал горе суетой. Но Мадьяр был воином. Завернув сынишку в одеяло, он постучался к соседям и без всяких объяснений попросил приютить на ночь ребенка. По телефону-автомату вызвал «Скорую помощь» и милицию.