Зачем мы вернулись, братишка? - читать онлайн книгу. Автор: Алескендер Рамазанов cтр.№ 28

Сели вечером офицеры, выпили, за жизнь разговорились. Естественно, в ленинской комнате. Тут майор, замкомбата, говорит: «А вы читали Указ об охране президента? Там интересные позиции изложены. Ведь не было раньше такого». А Славка вдруг, ни с того ни с сего, у взводного пистолет попросил, хотя и свой на жопе болтался. И с двух рук по портрету лидера по-ковбойски шарахнул. А поскольку стрелок от Бога, то прямо в лоб попал. Портрет еще тот был, без пятна родимого, официальный. Вы думаете, ручки заломили? Хера там! Каждый, кто был, приложился. Конечно, рота на ушах – в ленинской комнате пальба и крики. А утром всех в следственный изолятор за сто километров отвезли. Они и не отпирались. И портрет не спрятали. Не было умысла. На том и стояли. Хорошо. А зачинщик был? Застрельщик? Был! Славка. Да кто знает, может, и курнули. Разжаловали Славку до «мамлея», хорошо, не закрыли. Вот и скажите, все нормально у нашего брата с головой?

– А Славка – это, часом, не ты? – чувствовалось, долго сдерживался спрашивающий, была ликующая напряженность в голосе.

– С чего бы? – изобразил крайнее удивление рассказчик.

– А с того, что больно уж подробно излагаешь. Палка-то цела?

– Говорю же, саженцы подпирает, а думать – твое право. Тоже, Шерлок Холмс нашелся!

– Так, разошлись. Брек, говорю. А ведь интересный рассказ! Кто следующий? – поспешил исключить возможность перепалки Горшенев. Однако, наклонившись к Аллахвердиеву, шепнул:

– Ох, непростые тут ребята сошлись. Понятно, что не все с вывода завербовались. А эти, четверо, они, выходит, «целевым» назначением?

– Тебе лучше знать, не темни. Мусий твой с ножом бросился, а этот, якобы Славик, с пистолетом на Меченого – это клиника или пророчество?

– А пророки от мира сего? – вскинулся Горшенев.

– А можно я теперь расскажу?

Аллахвердиев поднял голову, на освещенное пространство выбрался худощавый смуглый парень, явно с восточными чертами лица.

– Только я от себя. Просто хочу, если не повезет, чтобы со мной не ушло. А история про то, как наши подняли восстание в Пакистане, в тюрьме.

Горшенев подался вперед:

– Бадабир?

– Да. Но афганцы говорили так: Бадабера. Я с начала, как все это вышло.

В Душанбе кто бывал из вас? Нет? Тогда придется объяснить для начала, откуда я таджикский и узбекский языки знаю. Вырос в махалле, поселке, на Девятом километре. Это окраина города. И на акцент мой внимания не обращайте, или если вместо «его» скажу «евошний», так русские в Душанбе говорят. И в школу я пошел таджикскую, потому что русская далеко была. А какая разница? Вот языки и довели меня до Бала-Хиссара, крепость такая в Кабуле есть. Знакомо, да? А потом и в Тадж-Бек. Правильно, дворец Амина так называется.

В восемьдесят четвертом году, в апреле, только из учебки привезли в Теплый стан, появились два покупателя. Искали водителя на «уазик». А когда отбирали, то интересовались, откуда родом, имел ли приводы в милицию, как учился. Я даже в кандидаты не проходил. Просто стоял с земляками. А эти, майор и капитан черненький, носатый, на Гоголя смахивал, они с каждым отдельно беседовали и никому ничего. Просто: «Спасибо, вы свободны. Позовите следующего». Меня почему задвинули? С афганцем разговорился у КПП, насвай одолжил. А тут взводный подвернулся, начал кричать про зеленое говно и наркоманов, халтак растоптал. Это нехорошо, чужая вещь была. А я отродясь только нос курил. Еще орал, что все азиаты – басмачи. Крах полный! Зря я с этим чуркой связался. При чем тут афганец, я о взводном! Молдаванин. А все равно – чурка, хоть и потомок римский.

Слышу, майор капитану говорит на таджикском, только как-то уж правильно очень выговаривает: «Полдня потеряли. Говорил же тебе! Вернемся – с тебя бутылка за наши мучения. Кого ты здесь хотел найти? Сам будешь ездить, пока».

А когда я засмеялся, потому что так, очень правильно, только наш учитель литературы разговаривал, капитан на меня зыркнул: «А вот этот у нас не был. Похоже, он нас понял? Как-то странно смеется».

Чтобы еще раз плюху не заработать, я на таджикском и ответил: «Мне нельзя. Нос курил, а записали в наркоманы. А смеюсь, потому что вы, товарищ майор, говорите, как Низамутдин, наш учитель литературы, или диктор на радио». Через минуту пришлось на многие вопросы отвечать. Какие? Я уже говорил. Это неинтересно.

Кого искали? Водителя. Обязательно из славян, но со знанием языка, чтобы мог в Кабуле спокойно ездить, мелкие задания выполнять. Слушать, что люди говорят в городе. Они этим и занимались. То радио, то хабары всякие собирали, зато сколько людей спасли.

Главное мое занятие было вовремя подвозить кассеты с записями радиопередач от афганцев к нашим на радиостанцию. Так год и прослужил. А в мае восемьдесят пятого, в начале, попалась мне на глаза сводка сообщений зарубежного радио. Они, вообще-то, были для служебного пользования, но я же их и развозил по адресам, а другие получал. Это только от солдат прятали, а так весь мир знал!

По «Голосу Америки» прошло такое, что в лагере афганских моджахедов, вблизи Пешавара, погибло 12 советских и 12 афганских пленных. Ничего себе, да? Откуда у «духов» столько наших? Да еще в Пакистане? Слышу, наши офицеры заспорили. Им цифра «двенадцать» не понравилась. Вроде как на апостолов смахивает. Стали через афганцев проверять. И все, закрыли тему. Я было поинтересовался, так мне капитан откровенно сказал: «Закрой рот, бача! Тут не мухой пахнет. И не слушай даже про это». А чего не слушать? У афганцев целое общество объявилось: «Матери Героев Бадабера». И передачи пошли на «Ватан Гак». Короче, к концу мая от афганского капитана, военного корреспондента, узнал подробности об этой Бадабера.

Случилось все двадцать шестого и двадцать седьмого апреля в лагере «Халед-и-Валид», в крепости Бадабера, под Пешаваром. Там был лагерь моджахедов из партии Раббани «Исламское общество Афганистана». Афганский капитан говорил, что командовали обучением пакистанцы и американцы. Там же были склады с оружием и тюрьма. Держали пленных афганцев и наших. Несколько человек из пленных имели свободное хождение по лагерю. Они-то и начали восстание. Разоружили охрану, освободили остальных, а потом захватили склад боеприпасов. На переговорах требовали вызвать представителей Красного Креста и советского посольства.

В лагерь прибыл сам Бурханутдин Раббани и обещал сохранить жизнь тем, кто сложит оружие. Ага, после того как они перестреляли часовых на складах!

Утром двадцать седьмого моджахеды начали бить по складу со снарядами из безоткаток и взорвали его. Этот взрыв хорошо был слышен в Пешаваре. Лагерь окружили части пакистанской армии. А Раббани все списал на междоусобицу моджахедов.

Потом, в конце мая, и Москва передала, что под Пешаваром в бою с афганскими мятежниками и пакистанской армией погибли советские и афганские военнослужащие, тайно переправленные в Пакистан. И все, замолчали. А ведь афганцы знали фамилии. Иначе как бы пенсию матерям погибших платили?