Отечество без отцов - читать онлайн книгу. Автор: Арно Зурмински cтр.№ 96

Все это продолжалось пять ночей. Утром шестого дня Гейнц Годевинд исчез. Среди сорока тысяч жителей, погибших во время бури огня, накрывшей Гамбург, были также и несколько десятков солдат.

— Унтер-офицер Годевинд поехал в Гамбург и не вернулся из отпуска на родину, — написал Вальтер Пуш в конце августа своей Ильзе.

Я был штурманом 95-й авиагруппы во время налета на Мюнстер. Субботняя партия игры в карты была в самом разгаре, когда в 22.00 нас подняли по тревоге… Мы узнали, что нашей целью был западный створ Мюнстерского собора…

Эмис Б. Скриптше, американский офицер и летчик, отрывок из книги Йорга Фридриха «Пожар», стр. 222

Солнечный осенний день. Ильза Пуш достала велосипед из подвала и отправилась к гостинице «Континенталь» на Адольф-Гитлер-Штрассе, чтобы съесть там щавелевого супа с куском мяса. Такую радость она доставляла себе два раза в месяц по воскресным дням. После обеда она поехала к каналу, а затем свернула в южном направлении, направляясь к выезду из города. Она намеревалась до вечера успеть вернуться к богослужению в соборе, город Мюнстер отмечал праздник материнства Марии.

Поскольку солнце пригревало еще достаточно сильно, то она прилегла в осеннюю траву на крутом берегу канала, заснула и пробудилась лишь за полчаса до начала богослужения. Позднее она напишет мужу, что дева Мария простерла над нею свою руку, которая уберегла ее и позволила ей выспаться вдоволь. Она могла бы еще успеть на богослужение, но на Вольбекерштрассе ее застал врасплох вой сирен. Она столкнула свой велосипед в нишу у одного из подвалов и бросилась бежать к бомбоубежищу на Манфред фон Рихтгофенштрассе, которым всегда пользовалась, когда тревога заставала ее во время работы в магазине. Она удивилась тому, что вражеские бомбардировщики налетели среди бела дня, к тому же не в обычное воскресенье, а именно в день материнства Марии. О том, что богослужение не могло быть начато из-за того, что с последним ударом колокола бомба упала перед входом в собор, она узнала лишь на следующий день. Двадцать минут потребовалось 336 «Летающим крепостям», чтобы сбросить свой груз над Мюнстером. Ильза Пуш в целости и сохранности покинула бомбоубежище, нашла у входа в подвал велосипед, также не пострадавший, и наверняка поехала бы на нем на Везерштрассе, если бы не увидела дым, окутавший собор. Вольбекерштрассе была вся в огне, языки пламени поднимались к небу также и у площадей Роггенмаркт и Михаэлисплац. Она решила узнать, что стало с бакалейной лавкой, принадлежавшей супругам Пуш. Огонь туда не добрался, но посреди улицы зияла глубокая воронка. Авиационная бомба снесла переднюю часть дома, дверь в магазин и витрина исчезли, искореженные консервные банки катились ей навстречу по тротуару. В отличие от прилавка, разбитого осколками бомбы, подсобное помещение не пострадало, повешенная на гвоздь репродукция с изображением Аннеты фон Дросте-Хюльсхоф висела ровно. Ильза села рядом с ней и горько заплакала, как вдруг раздался громкий шум, приведший ее в ужас. Часть крыши рухнула на тротуар и похоронила под собой консервные банки. Ильза едва успела выхватить из ящика формуляры покупателей и портфель с продовольственными карточками. Прижав руками бумаги, она стала пробираться к выходу. Едва она добралась до велосипеда, как передняя часть дома обвалилась, Аннете фон Дросте-Хюльсхоф также не удалось уцелеть.

Ильза торопилась быстрее доехать до улицы Везерштрассе. Скорее прочь от пламени, которое бушевало в городском квартале Мюнстера, являвшемся его символом.

Ей пришлось съехать с Вольбекерштрассе, потому что там было невыносимо жарко. Близлежащими улочками она выбралась в более прохладное место, нашла свою квартиру в сохранности, бросилась на кушетку и вновь разрыдалась.

Она не представляла, что ей следовало написать ему. Он присылал ей четкие оптимистические сообщения о том, что по всем направлениям они продвигались вперед и вносили свой вклад в близкий разгром врага. Следовало ли ей сообщать ему, что его бакалейной лавки больше не существует?

Вместо этого Ильза рассказала Вальтеру Пушу в своем письме, направленном полевой почтой, о несчастье, случившемся с собором во время праздника материнства Марии. Она написала ему также о том, что епископ Гален из церкви Святого Ламберти своими руками пытался потушить пожар, но это не помогло, и теперь там нельзя молиться. Но она умолчала о том, что на следующий день видела на улице Гроитшгассе грузовик, набитый трупами. Она вычеркнула предложение «как печально в нашем прекрасном Мюнстере», чтобы ее не приняли за человека, который наушничает, является нытиком и брюзгой.

О том, что произошло с магазином мужа, она решилась написать ему в Россию лишь спустя три недели. К тому времени ей стало известно, что бакалейные лавки продолжат свою работу. Власти пообещали ей выстроить барак, где она могла бы, как и прежде, принимать продовольственные карточки и выдавать по ним сахар, муку и крупу.

* * *

Я обещала навестить ее в Мюнстере. Ну, вот я и прибыла сюда, неспешно иду от вокзала к центру и удивляюсь тому, как превосходно был восстановлен город. Все церкви выглядят так, будто с ними никогда не происходило ничего плохого. Ратуша в первозданном своем великолепии готовилась к празднованию очередной годовщины Вестфальского мира. [77]

Сегодня Ильзе Пуш было бы 92 года. Фотографии ее у меня нет, но мне она кажется похожей на Лале Андерсен.

Без труда нахожу я Вольбекерштрассе, но не обнаруживаю никаких следов бакалейной лавки Пуша. Люди, с которыми я заговариваю, такой фамилии не знают. В администрации чиновники делают удивленные глаза. Какое дело Ребеке Ланге, урожденной Розен, до старой бакалейной лавки и до женщины, к которой я вообще не имею родственного отношения? Я стараюсь им это объяснить. Под конец, когда они уже начинают вникать во всю эту историю, я позволяю себе такое замечание:

— Кто теперь скажет, что я не родственница Ильзе Пуш? — После этого они, я это вижу по их глазам, принимают меня за сумасшедшую.

Тем не менее, я узнаю следующее: в начале 1944 года Ильза Пуш пережила еще одну бомбежку. Поскольку ее лавка находилась в деревянном бараке, то больших усилий для возникновения пожара не требовалось, достаточно было искры. Она продолжала оставаться хозяйкой бакалейной лавки Пуша, но в тот момент, когда английские танки завернули в Мюнстер, она была скорее уже на вторых ролях. После войны здесь был устроен магазин деликатесных товаров, и, наконец, он стал называться «Лавкой тети Эммы». [78] Когда на противоположной стороне открылся супермаркет, то Ильза Пуш посчитала целесообразным досрочно уйти на пенсию.

Замуж она так больше и не вышла, детей тоже не было. Регулярно посещала она церковь Святого Лудгери, пела в церковном хоре и распорядилась развеять свой прах после смерти. Два года тому назад в ноябре так и случилось.

В чулане у нее нашли рядом со списком товаров и бухгалтерскими журналами за 1940–1950 годы также и стопку полевых писем.