Отечество без отцов - читать онлайн книгу. Автор: Арно Зурмински cтр.№ 31

Дорогая мама!

Ты, пожалуй, удивишься, получив по полевой почте посылку из России. Правда, отсюда я могу послать домой не так уж и много. В разоренной церкви я нашел маленькую стеклянную разноцветную фигурку святого, которая тебе могла бы, пожалуй, понравиться.

Грецкие орехи предназначены для Дорхен. Я собрал их в саду, где растут сотни деревьев с грецкими орехами. Они должны еще немного дозреть, но, наверняка, дойдут до удобоваримого состояния по дороге к вам. А в Рождество место им будет на праздничном блюде с прочими яствами. Если бы Дорхен была, как и раньше, маленькой девочкой, то я бы послал ей матерчатую куклу. Здесь они в большом количестве. Их не нужно отнимать у русских детей, они продаются на рынках. Я уже купил себе куклу в виде бабушки, но она слишком большая, чтобы ее можно было отправить полевой почтой. Я хочу взять ее с собой, когда поеду в отпуск. Перочинный ножик предназначен для Герхарда. Я нашел его рядом с одним из убитых солдат в придорожной канаве и не знаю, кто это был: русский или немец?

Но самым большим сюрпризом для вас будет фотография. Наш санитар взял на войну свою «Лейку» и неустанно снимает везде, где только можно. Нам разрешено заказывать ему снимки. Однажды утром он сфотографировал наше подразделение на построении. Мы здесь выглядим довольно усталыми. Надеюсь, вы меня узнаете (3-й слева). Ты можешь таким образом убедиться, что твой мальчик питается нормально. А если не станешь обращать внимание на наши дикие шевелюры и забрызганные грязью сапоги, то поймешь, что смотримся мы все же совсем неплохо. Или у тебя другое мнение?

Я сейчас переписываюсь с Эрикой. Хочу спросить ее, может быть, нам стоит пожениться, когда я приеду в отпуск? Сможем ли мы это сделать до конца этого года, все зависит от войны. Но в следующем году мы это сделаем наверняка, возможно, даже на Пасху. Я бы хотел тогда устроить праздник, как в добрые, мирные времена. Чтобы был музыкант, может быть, это будет старый Захариас. И даже, несмотря на то, что все это сейчас не совсем к месту, от танца с невестой я тоже не хотел бы отказываться. Поскольку мать Эрики бедная, ты могла бы помочь ей, по крайней мере, с едой и напитками. Может быть, если позволит погода, мы устроим это на открытой танцплощадке, если же нет, то в нашем деревенском трактире.

Казаки разбили свой лагерь за озером. Когда их одолевал голод, они скакали в деревню и отлавливали там кур, уток и гусей. Вечерами жители Подвангена могли наблюдать огни костров, на которых казаки жарили дичь.

Школьная хроника Подвангена,

август 1914 года

Бернгард Коссак сидел в беседке школьного сада, которую окружали кусты сирени, и наслаждался последними теплыми деньками. Перед ним лежали листы бумаги и ручка с чернильницей, в которую он макал перо, заботливо вытирая его время от времени промокашкой. Рядом с ним громоздились тома школьной хроники в черном кожаном переплете.

По улице, дребезжа, ехали телеги, нагруженные картофелем. Он слышал щелканье кнута и шум, который создавала ребятня на школьном дворе во время большой перемены. Пчелы Коссака переживали сейчас период умиротворения и не требовали к себе большого внимания. Это давало ему возможность писать письма своим бывшим школьникам. Роберту Розену он сообщил, что Гюнтер Пройс утонул вместе со своим торпедным катером в проливе Ла-Манш.

— Ты должен его помнить, он сидел за партой сзади тебя, имел посредственные успехи в чтении и письме, но хорошо считал и был прекрасным спортсменом, особенно преуспевал в плавании, что, впрочем, ему так и не помогло.

Коссак намеревался также внести новые данные в 5-й том школьной хроники, озаглавленный «1933–1950 годы». В богатый на события 1941 год осталось вписать некоторые события, прежде всего, сообщить о первых погибших жителях деревни. Пока же Коссак занес применительно к июню только слова «Война с Россией», к дальнейшему он был еще не готов.

Когда текущие события особенно допекали его, он углублялся в изучение первого тома хроники, который был помечен годами «1806–1850». Он прослеживал поход корсиканца на Россию, многодневные пешие марши одного из французских корпусов с его шестьюдесятью тысячами солдат и таким же большим количеством лошадей, а также сотней орудий.

— Я не буду заострять внимание на том, что Наполеон заночевал в нашей деревне, — написал он Роберту Розену. — Иначе жителей Подвангена может осенить мысль поставить обелиск в честь Наполеона или посадить дуб в память о нем. Тебе следует знать, что мне претит, когда создают памятники цезарям, завоевателям и императорам, большинство из которых принесли человечеству лишь несчастья.

В обеденное время, когда колокол, установленный в имении помещика, пробил двенадцать раз, с шоссе на проселочную дорогу свернуло воинское подразделение. Но выглядело оно, как беспорядочная толпа людей, которые шли вразнобой, на что Коссак тотчас же обратил внимание. Он подошел к забору сада и, когда группа приблизилась к школе, понял, что это не немцы. Пленные в длинных землистого цвета шинелях неуклюже и беспорядочно ступали по мостовой, как будто были стадом баранов. Сзади следовал немецкий солдат с закинутым за спину карабином, старый бородатый мужчина, радостно кивавший в разные стороны, в то время как пленные ковыляли, уткнув глаза в булыжную мостовую Подвангена.

Коссак показал ему дорогу к поместью и узнал от конвоира, что эти пленные остались в живых после того, как замкнулся котел окружения под Смоленском. Он тут же занес этот эпизод в школьную хронику и сообщил Роберту Розену, что деревня получила первых русских для выполнения работ. Письмо он закончил следующим примечанием:

17.08.1812 года русские сожгли город Смоленск, чтобы не дать возможности наступавшей Великой Армии разместиться в нем. В конце августа Наполеон отдал приказ идти на Москву. Задумайся над тем, дорогой мой Роберт Розен, что вы скоро тоже получите такой же приказ. Надеюсь, что у вас дело пойдет лучше, чем в 1812 году. От Парижа до Москвы они насчитали тогда 2600 километров, которые Наполеон преодолел верхом на коне или сидя в карете, запряженной шестеркой лошадей. Обратный путь составил те же самые 2600 километров, но проделал он их уже на санях и в зимнюю пору.

Я желаю тебе здоровья и благополучного возвращения. Если обстоятельства, которыми ты связан сейчас, позволят тебе написать мне письмо, то твой старый учитель был бы очень рад получить несколько строчек.

Дневник Роберта Розена

На одном из пригорков недавно бушевал ожесточенный бой. Там лежат в беспорядке, чуть присыпанные землей, около сотни русских солдат. Их винтовки торчат, воткнутые стволами в их могилы, и издали видны приклады. Рядом с дорогой находятся тридцать немецких могил героев.

Мы ночуем в зернохранилище. Перед сном решил сходить к немецким могилам. Один из солдат погиб через двое суток после своего дня рождения. За что? Я все чаще задумываюсь о собственной смерти.

Незадолго до окончания суточного перехода нам навстречу попадаются полевая кухня и подвода с лошадьми. На ней лежат раненые бойцы, следом идут восемь солдат. По их лицам видно, что им здорово досталось. Они не произносят ни слова, уткнувшись взглядом в землю. Унтер-офицер Годевинд окликает возницу и узнает, что это остатки одной из разбитых рот, где раньше насчитывалось 176 солдат.