Прощание в Дюнкерке - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Захарова, Владимир Сиренко cтр.№ 4

В числе избранных чинов вермахта он вчера, 14 сентября, прибыл сюда, в резиденцию Гитлера, чтобы присутствовать при официальной встрече фюрера с премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом. Однако сегодня, сразу же после краткой официальной, но пышной встречи, Гитлер и Чемберлен уединились в кабинете фюрера, чтобы поговорить с глазу на глаз, так что многочисленные «избранные» оказались не удел. Правда, в кабинете присутствовал Шмидт, личный переводчик Гитлера. Чемберлен немецким не владеет совершенно.

«Очевидно, — подумал Витцлебен, — мнение Чемберлена о порядочности нашего обожаемого фюрера столь высоко, что он целиком полагается на немецкий перевод. Неужели так изменился мир? Гордый британский лев здесь, в Бергхофе, превращается в податливого котенка. И к тому же ластится британский котик, чья родословная куда как превосходит родословную очень породистой Блонди! Если все назвать своими именами, угодишь в гестапо. Интересно, наши еще не научились подслушивать мысли?»

Витцлебен изменил позу, кресло заскрипело, и Блонди отпрянула от резкого, неожиданного звука — на загривке шерсть встала дыбом. Витцлебен усмехнулся и опять потянулся стеком к забавной мордочке овчарки.

На веранду вышла фройлен Браун. В светлом платье, подчеркивающем стройную фигуру.

— Господин генерал, — любезно пропела она, — отчего вы не идете к гостям? Мы с сестрой стараемся развлечь их, но, видно, они больше привыкли к строгому мужскому обществу. А, ты здесь, баловница… — она подхватила Блонди на руки, как ребенка, кокетливо посмотрела на Витцлебена.

«Какой дурной тон, — подумал генерал, решая, стоит ли принять приглашение, — официальным приемом заправляет метресса, фотографии которой еще десять лет назад демонстрировали с витрин все ее женские прелести. Уж лучше б он женился, чем устраивать этот лицемерный фарс с официальным присвоением Браун звания «друга фюрера».

— Непременно, фройлен, — ответил Витцлебен, — как только дождусь своих сотрудников.

Браун улыбнулась, кивнула и ушла.

Неделю назад, 7 сентября, лондонская «Тайме» вдруг опубликовала статью с открытым призывом разрешить наконец чешскую проблему — передать Судетскую область Германии. Гитлер тут же начал большие маневры в Силезии, у границ Чехословакии. Чемберлен испугался и поспешил в Берхтесгаден.

«Бедная Германия, — вздохнул Витцлебен, — зачем поколения моих предков отдавали тебе свой разум и свою кровь? Чтобы в один несчастный день это усатое чучело поднялось над тобой и тебя раздавили, как клопа, с двух сторон сразу. Это не май. Сталин терпел все лето. Теперь он не будет церемониться. К тому же Румыния сама боится, как бы не повторить судьбу Австрии, — там уже понимают, вооруженное заступничество русских в чешской кампании будет защитой и для них. А для нас это означает два фронта. И все. А вот и Гизевиус…» — Витцлебен поднялся навстречу.

У Гизевиуса было приподнятое настроение. Он только что выпил прекрасный кофе по-венски, подкрепился савойским сыром, утренняя поездка по горам сняла тяжесть бессонной ночи. От него пахло французским одеколоном.

— Пройдемся? — спросил Витцлебен.

Они спустились с веранды в сад. Гизевиус видел, как нервозно крутит генерал свой стек — конечно, ему не терпится узнать новости из Лэнгли.

— Только четыре слова, — сказал Гизевиус. — Мы не должны допустить большевизации Европы. Любой ценой. Любой! Нас поддержат. Имя главы было названо.

— То имя, о котором мы говорили?

— Да. А вам — приставка «вице». Что здесь хорошего? Давно тут скучаете?

— Со вчерашнего дня, — крякнул Витцлебен. — Мы встретили премьера вечером в Мюнхене и развлекали наших гостей, как умели. Поезд до Берхтесгадена тянулся три часа, и все это время Чемберлен имел честь наблюдать, как за окнами салон-вагона мелькают встречные воинские эшелоны. Прошли также платформы с зенитками, танками — стволы, естественно, были расчехлены. Сегодня для убедительности эти платформы гоняли трижды. Сюда добирались с семи утра. Ночевали внизу. Чемберлен после «спектакля» был белый как мел, пожаловался, что к путешествию по горам не готов. Гитлер встречал его вот на этом месте, — Витцлебен постучал стеком о землю. — Под руку с фройлен Браун.

— Ну и что? Очень по-семейному…

— Да, — усмехнулся Витцлебен, — фюрер даже поинтересовался, отчего не прибыла миссис Чемберлен. Как вы думаете, почему, Ганс?

— Я думаю, — с комической миной ответил Гизевиус, — ее крайне напугали наши расчехленные зенитки!…

— Потом началось представление с взаимными уверениями, — брезгливо продолжил Витцлебен. — Кто-то что-то сказал о начале новой эры во взаимопонимании, потом о надеждах устранить все недоразумения, о великой цели спасения цивилизации, о восхищении и величайшем уважении друг к другу двух усердных борцов за мир. Пели друг другу так же сладко, как в привычном дуэте с Муссолини. «Я честный маклер!» — сказал о себе глава правительства могущественной Британской империи. Вы можете себе представить это, Ганс? Мой отец, граф фон Витцлебен, маклеров не пускал на порог!

— Мир деградирует, — заметил Гизевиус.

— Потом «маклер» предложил уединиться. И вот уже… — Витцлебен щелкнул крышкой карманных часов, — два часа сорок минут длится представление… Только в отличие от нас с вами Чемберлен видит его впервые и воспринимает вполне серьезно. Я думаю, Ганс, независимо от исхода переговоров, нужно конкретизировать систему наших действий.

— Полагаю, самое верное — повести дело в рамках закона. На приказе будет стоять ваша подпись, подписи Гарделера и Бека. Во всяком случае, мне так посоветовали. И я тоже склонен… Не уподобляться же нам Гиммлеру, в самом деле! Но нас просили выждать верный момент, когда ситуация обострится до предела.

— Это весьма разумно.

Поднимаясь по беломраморным ступеням парадного входа виллы, Витцлебен неожиданно сказал:

— Я бы еще понял, если бы это был генерал Людендорф… Тот же Гинденбург, Брюннинг, наконец…

Гизевиус догадался — в Витцлебене оскорблен европейский аристократизм. Не может глава правительства Великобритании быть унижен безродным ефрейтором!

В зале перед закрытыми дверями кабинета Гитлера было пусто.

Гизевиус и Витцлебен уселись на мягкую банкетку. Стену напротив украшало большое полотно Тициана.

«Кажется, лет двадцать назад я видел эту картину в Шёнбрунне, — подумал Витцлебен. — Впрочем, я много повидал. Еще три года, и мне будет шестьдесят. Но увижу ли я иную Германию? Почему я должен надеяться на Даллеса? Неужели мы сами так оглушены нацизмом, что не справимся? Но я же не решаюсь, медлю. Мне тоже страшно. Что же требовать от других?»

Неожиданно двери раскрылись, и из них быстрыми мелкими шагами выбежал Пауль Шмидт. Генералы перехватили его.

— Майскую программу отбраковали? — спросил Гизевиус.

— Грозил? Как на англичанина подействовал военный спектакль? Генлейна из игры? — задал свои вопросы Витцлебен.