Прощание в Дюнкерке - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Захарова, Владимир Сиренко cтр.№ 38

Лиханову оказались коротки брюки.

— Тебе бы еще полусапожки, и прямо вылитый охотник из частных угодьев, — опять посмеялся Фернандес — Дорн наверняка специально выбрал тебе костюм защитного цвета.

Утром следующего дня три провинциального вида господина, перекидываясь веселыми шутками, садились в «Дуглас» бельгийской авиакомпании. Кресла в самолете были мягкими, уютными, и после пережитого напряжения, после трудной дороги, двух бессонных ночей они моментально заснули. Проспали посадку в Копенгагене, не откликались на предложения стюардессы выпить коктейль, съесть сандвич, почитать газету или посмотреть журнал. Дорн видел во сне улицы Берлина, по ним скрежетали бульдозеры, летела пыль от рухнувших бюргерских домиков. Лиханову снилось детство, имение под Полтавой, речка и сенокос. Он улыбался, сквозь плотно прикрытые веки бежали слезы, но некому было заметить их. Фернандес словно провалился в черный, бездонный колодец — спал крепко, без сновидений.

— Рига, господа, Рига! Рейс завершен, поздравляю с благополучным прибытием, — звонко сказала стюардесса.

Их встречали. Дорн не знал этого человека. Фернандес, очевидно, тоже. Встретивший пригласил их в легковую машину, и они поехали через город, минуя вокзал, за Двину На пустом летном поле, отгороженном от шоссе перелеском и рекой Лиелупе, стоял самолет с красными звездами на крыльях. Под фюзеляжем отдыхал летчик. Приветливо замахал шлемом, увидев машину. Еще каких-то три часа полета… и Москва!

Они не разговаривали. К чему слова? Разве выразить все, что эти трое сейчас чувствовали? Они только крепко пожали руку своему провожатому. По очереди стиснули по-товарищески протянутую ладонь пилота и поднялись по легкому трапу Под сиденьями, расположенными вдоль пассажирской кабины, лежали парашюты. На высоте стало холодно. Но Дорн, Фернандес, Лиханов весь полет смотрели в иллюминаторы, хотя небо было затянуто низкими тучами, земля сквозь них виднелась редко — но они чувствовали ее близость, близость родной земли, и смотрели, смотрели… Облаков становилось все меньше, земля просматривалась все лучше, вот уже видны трактора на полях, дороги, перерезавшие леса, грузовики на дорогах, крыши домов. Наконец впереди показались дома большого города.

Почувствовали, как самолет лег на крыло. Скоро посадка. Дорн видел открытую легковую машину у края посадочной полосы, видел людей, стоящих рядом с ней, — они смотрели в небо, на самолет. Дорну уже казалось, он видит родные лица. Толчок — и самолет, вздрагивая, побежал по бетонке. Моторы взревели последний раз. Все, остановка. Не верилось, ни во что это не верилось! Неужели были Коленчук, мадам Трайден, парижский вокзал, форт «Шатийон», маленький магазинчик бельгийского захолустья? Или это все приснилось в «Дугласе»? Пилот открыл дверцу и опустил трап.

— Прошу! — сказал он, широко улыбаясь. — Поздравляю, товарищи, с возвращением вас. Но пасаран! — Пилот думал, что эвакуирует интербригадовцев.

Дорн спускался последним. Он ничего не видел, кроме изменившегося, осунувшегося лица Павла Сергеевича Демидова. Он сейчас же, сейчас скажет ему все — что осознает свою вину, что…

— Сережа! Сережка! — закричал Демидов. — Сереженька! Родной! — Дорн попал в его мощные, крепкие руки, узловатые пальцы заскользили по лицу, — Сережа… Да чего же ты плачешь, глупый!… Сережа! Ну, смотри, где ты, смотри… Мы с тобой! Да скажи же хоть слово… Герой!

Дорн взял себя в руки:

— Готов, Павел Сергеевич, нести ответственность…

Демидов похлопал его по плечу:

— Потом отчитаешься, — он улыбнулся. — Глянь вон туда… — и указал на край поля. — Посмотри, кто еще тебя встречает.

На самой кромке летного поля, возле черной «эмки» стояла девушка с цветами. Демидов махнул ей рукой, она сделала несмелый шаг, еще один, и Сергей узнал Нину Багратиони. Забыв обо всем, бросился к ней — он даже не спрашивал себя, откуда она и почему оказалась здесь. На секунду замер, оглянулся на Демидова, словно ждал от него поддержки. Нина побежала навстречу, теряя цветы из огромного букета.

Утром 29 сентября, проезжая по Бреннерштрассе к «Фюрер-хаузу», где уже томилась французская делегация — они с Муссолини запаздывали. Гитлер слегка посожалел, что конференция четырех проходит здесь, в Мюнхене, а не в том новом Берлине, который виделся ему за макетом, созданным Шпеером, бесспорно, гениальным архитектором, уловившим величавый дух германской расы. Берлин, который к 1950 году отстроит Шпеер, — это будет торжество идей нации, воплощенное величие нации: выставка трофейного оружия на вокзальной площади, роскошная опера, варьете, рестораны, бани в римском стиле, колоннады, шпили, купола — вся история мировой архитектуры поблекнет перед новым стилем города, украшенного световыми рекламами. Каждый иностранец, прибывший в эту столицу, должен будет склонить голову и почувствовать свое ничтожество. Очень жаль, что сейчас нельзя привезти в эту столицу грез Даладье и Чемберлена, очень жаль! Впрочем, Гесс еще вчера сказал, что мюнхенская встреча и без того поставила их на колени перед Германией, но уж если давать им это понять, то осторожнее… Не может старина Руди без оговорок! И Гитлер, отгоняя от себя неприятную сцену с Гессом, который все настаивает на равноправных партнерских отношениях с Англией, подумал, что уже сейчас неплохо бы заключить соглашения со строительными фирмами Швеции, Норвегии, Финляндии о поставках гранита для монументальных строений нового Берлина.

Машина Муссолини остановилась сразу же за «мерседесом» Гитлера — в «Фюрерхауз» они вошли плечом к плечу. Шмидт, переводчик, шел чуть сзади и пока молчал — молчали его патроны. Сегодня Шмидту предстоит большая работа, придется переводить сразу с четырех языков на четыре языка. Пусть пока отдохнет.

В холле Гитлер заметил Гендерсона — британский посол был бледен и, похоже, нервничал. Что-то случилось? Гитлер с любезной миной приблизился к послу. Ах, вот какие пустяки волнуют господина посла — самолет господина премьер-министра, оказывается, задерживается. Вероятно, в связи с климатическими условиями? Ну что ж, погода — это то, чем не берутся управлять даже германские синоптики. Гитлер шутил. Пусть не беспокоит господина посла, что подходит назначенное время, конференция непременно начнется вовремя. Чемберлен долетит. Сказав это, Гитлер поймал на себе встревоженный взгляд Муссолини. Шмидт перевел ему разговор с Гендерсоном. Гитлер только кивнул итальянскому другу. «Все будет вовремя», — прошептал за массивной спиной дуче Шмидт.

Муссолини стало легче. Ему ведь оглашать предложения. Дуче чувствовал себя не в своей тарелке. Гитлер встретил его в Куфштейне, на железнодорожной станции как раз между пограничным Бреннерским перевалом и Мюнхеном, пригласил его и Чиано в свой салон-вагон — там было полно военных, и салон напоминал штаб армии, действующей на передовой. Столы завалены картами и документами, а Муссолини и его зять еще не завтракали!

У входа в «Фюрерхауз» началось некоторое движение — Муссолини увидел Риббентропа. Ага, значит, англичане уже здесь — Риббентроп ездил их встречать. Мелькают знакомые лица. Вот этот, седовласый, нахмуренный, будто вчера вырезали желчный пузырь, а сегодня приходится есть жирное, — секретарь французского МИД Алексис Леже. Ах, а Боннэ, оказывается, не приехал! Жаль, жаль, дуче был бы не прочь познакомиться с ним. Вот тот, завязавший беседу с Аттолико, итальянским послом в Берлине, французский посол Франсуа Понсе. Говорят, он очень плохо относится к нынешнему режиму Германии, но не покидает своего поста. Почему? Ясно: разведчик! Подлетел Шмидт, бросил несколько слов, и Муссолини понял: уже никого не ждут.