Нас не брали в плен. Исповедь политрука - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Премилов cтр.№ 74

В наступление на Вену включился и наш дивизион. В ожидании получения боевой задачи для наблюдения за полем боя я облюбовал в деревне двухэтажный дом, куда подвели связь от штаба и батарей. Связисты дивизиона работали всегда очень четко, обеспечивая надежную связь: кроме телефонной, имелась еще и радиосвязь. Командир взвода управления доложил, что левый фланг дивизиона открыт. Я послал его к пехотному командиру с просьбой прикрыть наш дивизион слева, комвзвода скоро возвратился и доложил, что командир батальона выслал для прикрытия нашего фланга отделение автоматчиков под командованием ефрейтора. Как изменилось положение воюющих сторон! В 1941 году такой заслон на фланг был бы недостаточен; немцы были не те, да и наши бойцы не имели еще боевого опыта и были вооружены слабее немцев. А теперь отделение наших бойцов могло стать надежным прикрытием фланга дивизиона гвардейских минометов, и я нисколько не беспокоился о том, что немцы могут напасть на наш дивизион. Да и немцам было теперь не до этого — им надо было спасаться от наступавшей лавины советских войск. К тому же мы были хорошо вооружены: имели автоматы, гранаты и ручные пулеметы, а насчитывающий 200 человек личный состав дивизиона был надежным, опытным, испытанным в боях. Большинство бойцов были с Дальнего Востока и служили в армии уже по седьмому году — это были крепкие, сильные, не знавшие усталости люди. Было и несколько человек из тех, что я в феврале отобрал в запасном полку — все бывалые воины.

На каждой боевой машине по расчету было девять бойцов с командиром машины и шофером. Фактически же на отдельных машинах находилось лишь по шесть человек, но боеспособность не снижалась, боевые задачи выполнялись четко. Главная тяжесть для расчетов возникала при заряжении установки: надо было вставить в гнезда пакета 12 мин по 100 килограммов. [55] Мой ординарец Ахмет был очень сильным и всегда помогал расчетам машин заряжать установку: ему на спину клали снаряд в упаковке, который потом заталкивали в гнездо пакета. Через несколько минут машина снова была готова к бою.

Чтобы гарантировать тайну конструкции гвардейских минометов, на каждой машине имелся запас взрывчатки для уничтожения машины в случае неизбежного захвата ее противником. Но от этого запаса взрывчатки имелась серьезная опасность: в случае попадания снаряда взрывчатка могла взорваться. Приняв 12 боевых машин, я приказал выбросить взрывчатку и предупредил командиров батарей и боевых машин, что в случае неизбежности уничтожения машины ее надо поджечь, а для этого иметь на машинах канистру с бензином. На каждой машине мы имели по нескольку канистр: одну с маслом, а другие с бензином. Наш бензовоз был на автомобиле ЗИС и не поспевал за более быстроходными боевыми машинами. И вот теперь, при открытом слева фланге, я предупредил командиров батарей о необходимости повышения бдительности и тщательного личного наблюдения за противником.

Сильно захотелось есть, мы не ели со вчерашнего дня. Кухня отстала, да и раньше мы питались чаще всухомятку. У бойцов всегда были в запасе хорошие продукты: колбаса, окороки, которыми их снабжали мадьяры, да и хорошее вино было в канистрах, поэтому по кухне они не скучали. А у нас с Ахметом ничего под рукой не было, и он ушел на поиски съестного. Об этом узнали бойцы из взвода управления, и вот заходит ко мне связист: в одной руке гусь, а в другой эсэсовский серый с белыми кантами костюм. «Вот, товарищ майор, костюм вам, а гуся пусть Ахмет зажарит». Ну что за люди? Как будто у Ахмета готовая плита с собой! Я спросил, где он взял гуся, и связист ответил, что гуся машиной придавили, а он подобрал. Связисту я сказал, чтобы он отнес гуся своим, связистам: они смогут его ощипать и поджарить или сварить. Развернул костюм: френч с аксельбантами, а в его кармане повязка со свастикой: я открыл окно и выбросил этот костюм. Вернулся Ахмет с горячей кашей, которую он раздобыл у пехотинцев. Хороша была пшенная кашка! Только мы закончили завтракать, как получили новую задачу — переместиться к окраине Вены: началось наступление. Мы находились на шоссе, ведущем в город. Дивизион расположился вправо от шоссе, в низинке, а влево местность была возвышенной и вдалеке виднелись горы. НП я выбрал на четвертом этаже дома и забрался туда с разведчиками и с рацией. Передо мной был план города с указанием главных сооружений, и я сличал этот план с обзором города. Недолго мне пришлось заниматься этим: разведчик доложил: «Товарищ майор, пожар в доме!» Мы свернули свой НП и с приборами начали спускаться вниз. Здесь, на первом этаже, бушевал пожар, и языки пламени прорвались на лестничную клетку; было и жарко и душно от дыма. Прорвавшись сквозь дым на улицу, мы ушли в низинку к боевым машинам. Вот комбриг вызвал меня к телефону и справляется, где я нахожусь. Я объясняю свое расположение, и комбриг говорит, что тут проходит автострада, пересекающая дорогу. Отвечаю: «На карте она есть, а в действительности ее нет», — а он твердит, что я не могу в карте разобраться. Тогда я отвечаю: «Приезжайте и сами убедитесь» — ив ответ слышу: «Приеду и покажу, как надо разбираться в карте!»

Слева от шоссе на Вену, в предгорьях Альп, находились немецкие зенитные орудия: обнаружив нас, они изредка вели обстрел наших позиций. Снаряды ударялись в шоссе и рикошетили, пролетая над нами. В возвышенной части, идущей от низинки к Вене, нашли цементное сооружение вроде кладовки, здесь и обосновался штаб дивизиона. По шоссе в город двинулись мотоциклисты и стрелковые части, а когда на шоссе появились наши Т-34, немецкие зенитчики начали обстрел. Машины и люди дивизиона укрывались за насыпью шоссе, снаряды в наше расположение не попадали, падали лишь отдельные осколки, но наши бойцы вели себя спокойно. И вот в расположение дивизиона приехал командир бригады полковник Лупанов. На шоссе он вышел из машины и начал искать автостраду, которая значилась на наших планах Вены, нанесенная на них красной расцветкой. Лупанов признал, что действительно автострады нет, — ошибка на картах. Эта ошибка в боевой деятельности могла обернуться тяжело для наших войск!

Затем Лупанов обратился ко мне: «Ну, майор, какие у тебя трофеи? Ты первым вступил в Вену». Докладываю ему: «Товарищ полковник, в Вену я еще не вступил и никаких трофеев не имею, а здесь могут убить — немцы стреляют слева и хорошо видят нас». Этого было достаточно, чтобы Лупанов, проворно сев в машину, уехал от нас. Так прошел первый день боев за Вену. Ночью я получил задачу — вести методический огонь одной машиной по арсеналу. Мы подготовили данные, и боевая машина ушла из лощины на боевую позицию влево от шоссе на Вену. На изрытом снарядами поле машина остановилась. Командир машины был предупрежден — выстрелы давать с интервалом в пять минут. С НП мы наблюдали за этой стрельбой. Но впервые стреляющий с машины лейтенант не выдержал интервала в темпе стрельбы, и снаряды летели один за другим. Темной ночью впечатление от полета снарядов было очень сильное: набирая высоту и скорость, со свистом и сильным шипением, с огненным хвостом снаряд летел к цели, снижался круто и взрывался, оставляя большую огненную вспышку. Когда машина вернулась, я пожурил лейтенанта за нарушение темпа в стрельбе. Он ничего в оправдание сказать не мог, но никто из старших начальников претензий нам не предъявил.