Нас не брали в плен. Исповедь политрука - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Премилов cтр.№ 19

С частями дивизии мы прошли многие километры. Дни стояли теплые, сухие, и ночами все спали на голой земле. Немецкие самолеты еще не беспокоили части, подходящие к фронту, только появлялся немецкий разведчик «Хеншель», которого скоро прозвали «костыль», «кривая нога» [17] . У одного красноармейца, призванного в армию из Свислочи Гродненской области, ночью исчезли ботинки, и он остался пока босиком. На ночь он разулся, чтобы ноги отдохнули, и вот в строю стоит босым. Замполит полка спросил его: «А как будешь теперь воевать? Ведь твоя родина уже захвачена немцами?» А он ответил: «Так и буду воевать, еще злее». С кем и за что мы воюем, личный состав дивизии понимал хорошо.

Пробыв в дивизии около трех дней, мы с товарищем выехали обратно. Едем по дорогам без оружия (личного оружия мы не имели), и в голову приходят мысли: вот выскочат из лесу диверсанты и отбиться нечем, живыми могут захватить. Впрочем, кругом были наши части. Ранним утром мы возвратились в Чернигов. В политотделе никого из руководящих работников не было, и мы с одним товарищем решили сходить в баню. Там никто не мылся; мы нашли банщика, и он сказал, что вода горячая есть, можно мыться, а из жителей никто не идет — не до бани им. Он рассказал нам: «Сегодня утром шпиона поймали. Идет по городу побельщик с кистью и ведром, а на нем чистенький комбинезон. Да у нас такие рабочие спецовок не носят! Его схватили — и тут все открылось».

Только поздно вечером меня вызвал член ВС Колонии и сказал: «Идите в обком партии к первому секретарю товарищу Федорову, получите в свое распоряжение автомашины и с колонной поезжайте на юг до Краснянских лагерей. Там стоит дивизия, и ее надо перебросить к Днепру севернее Чернигова, там немцы прорвались за Днепр». В мое распоряжение было выделено еще несколько человек строевых командиров, и из обкома партии мы отправились в автопарк. Когда собралось около 50 первых машин, я сказал, что сам поведу эту колонну, а остальным приказал следовать в лагеря, как только наберется не менее чем по 50 машин.

Мы добрались до лагерей, и, как только въехали в расположение лагерей, артиллеристы завернули первую машину к себе. Я еще не успел доложить командованию, как противотанковая пушка была уже в кузове грузовика, а бойцы грузились в машины. Один из старших командиров артполка сказал, что задача им ясна, сел в головную машину, и колонна тронулась к Чернигову. Шоферы, мобилизованные для нужд фронта, так и остались в своем домашнем обмундировании — потом я часто встречал их на дорогах войны в этом районе. Мы ехали, а навстречу к лагерям шли колонны машин. Брешь, пробитая немцами у Днепра, была ликвидирована, но странным было то, что неделю уже шла война, а кадровая дивизия еще не имела боевой задачи.

Наша армия оказалась на направлении главного удара немецких войск на Западном фронте, и из Чернигова штаб армии перевели в Гомель. Утром мы выехали в Гомель на грузовике; путь в 110 километров занял целый день. Сразу за Черниговом девушки из придорожных деревень и сел клали на обочину шоссе букеты полевых цветов и кричали проезжающим бойцам: «Возвращайтесь с победой!» На половине пути у машины сломался гук (шарнир карданного вала). У шофера оказался запасной, и мы занялись ремонтом, во время которого все время наблюдали за воздухом. По этой рокадной дороге беспрерывно шли машины, и «мессершмитты» с осиным жужжанием проносились над ней, постреливая из пулеметов. Именно поэтому на головах мы носили каски, надевая их прямо на пилотки, а от налетавших истребителей мы прятались за деревья у дороги. Часа через три ремонт был закончен, и к вечеру мы были в Гомеле, где часть политотдела разместили в здании НИИ лесного хозяйства.

Утром следующего дня нам выдали подъемное пособие по месячному окладу. Эти деньги я тут же отослал переводом к семье, но, как потом выяснилось, их Клавдя не получила: кто-то их ловко прикарманил. Мне выдали удостоверение старшего инструктора политотдела 21-й армии, а к вечеру на складе выдали наган (изготовленный еще в прошлом веке) и 14 патронов к нему. Теперь, с оружием, я чувствовал себя надежнее.

Поручения от руководства армии я получал беспрерывно и старался выполнить их точно и в самый короткий срок. На правом фланге армии немцы усиленно рвались вперед по старой Смоленской дороге, по которой наступал Наполеон. Они форсировали Днепр в районе Жлобина и Рогачева, но наши части контрударами отбрасывали их за Днепр. В одной из контратак был захвачен исправный средний немецкий танк. Мне было поручено проследить за отправкой его в Москву. Получив машину, я немедленно выехал на станцию Буда-Кошелево на линии Жлобин—Гомель и быстро нашел танк на опушке леса вблизи станции. Около танка были наши танкисты. Танк был исправен: немецкие танкисты бросили его, оставив внутри него застреленную овчарку и два тюка шерстяных тканей. Платформа была готова, наши танкисты по настилу загнали танк на платформу, и вскоре небольшой состав тронулся в путь.

На обратном пути в Гомель мы ехали мимо горящих домов, подожженных немецкими самолетами. Мы остановили машину, соскочили и побежали к горящим домам — помочь чем-то людям. Из одного дома выбежала девочка лет трех, а от дома не отходит. Немецкие летчики продолжают обстрел деревни. Я помню, как схватил девочку в охапку и побежал с ней на огородное поле с картошкой, положил ее между рядов и сам лег, поглядывая на небо...

Политотдел разместился в здании графа Паскевича в парке в центре города. В коридорах здания сидели бородатые, одетые в рваные штаны и рубахи вышедшие из окружения политработники, оружия у них не было. Все они были с большими воинскими званиями. Один из них окликнул меня: «Эй, старший политрук, принеси воды». Я оглянулся и вижу: сидит заросший мужик в синей рубашке, лапотках и домотканых штанах. Спрашиваю: «А кто вы?» — и слышу ответ: «Я бригадный комиссар» (фамилию я не запомнил, что-то вроде «Руденко»). — «Хорош, — говорю ему, — бригадный комиссар, преобразился в нищего человека!» — «Вот попадешь в окружение, так же поступишь». Я ответил ему, что с формой политработника не расстанусь и в окружении. На этом разговор кончился.

Когда мы выехали из Куйбышева, то войсками округа командовал генерал-лейтенант Герасименко, но в боевых условиях его скоро заменили. Одно время нашей армией командовал С.М.Буденный, и мне в Гомеле удалось его видеть в штабе армии. Глубоко уверенный в победе нашей армии, он своим спокойствием давал нам пример стойкости.

С батальонным комиссаром, призванным из запаса, нам дали задание отправиться в части, ведущие наступление в районе Жлобина, на правом фланге армии. Нашей задачей было вести разъяснительную работу среди бойцов, собирать немецкие листовки для сдачи в политотдел. В районе Жлобина на шоссейной дороге мы увидели наши танкетки-амфибии, подбитые в контратаке, рядом валялись трупы немецких солдат, лежали убитые бойцы-пензяки. У некоторых убитых бойцов в руках были наши гранаты. Пытаясь понять, почему они не взорвались, мы осторожно осмотрели их, и оказалось, что были они без запалов. Немецкие солдаты лежали в грязно-зеленоватых мундирах с четырьмя большими карманами, у некоторых при осмотре нашлись флаконы со спиртом и надписью «Жлобинское аптекоуправление». Около старой березы валялись остатки немецкой рации, а радистов захватили в плен. Оказалось, что радисты с березы давали целеуказание своим минометчикам, а наши артиллеристы из «сорокапятки» сбили их с дерева. Наши танкетки были подбиты из противотанковых ружей. У нас тогда в действующей армии еще не было таких ружей, впервые я увидел их только в боях под Москвой.