Правда и блаженство - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Шишкин cтр.№ 158

Сперва стесненно, но после шире и громче полетели со всех концов к Машкину вопросы, иные — с комментарием.

— Деньги-то на сберкнижках, Исаич, нам вернут? Али уж всё? Стырил проклятущий мордоворот Гайдар?

— Тяжко, поди, Путину-то? Ельцин уполз, а свору оставил? Мишку два процента на хозяйство втёр…

— А прокурор Скуратов в кино с шалавами настоящий был?

— Тут и спрашивать нечего. Швыдкой провернул. Он культурой сейчас правит.

— Ему б лучше публичным домом заведовать…

— Игорь Исаевич, толкуют, что пидоров в правительстве много?

— В депутатах тоже полно. Видали щекастого в Думе, кличка у него Шурочка. Пассивный гомосексуалист…

— Тьфу ты! Пакость какая!

— Говорят, какой-то парад пидоров хотели у вас там, в Москве-то, проводить? Дак пускай бы они к нам приезжали. Прошлись бы по нашей Мопре. Тут бы им скорёхонько задницы скипидаром смазали…

Машкин покуда молчал, хлопнул стопку виски, потом еще одну. Закусывал. Сидел со Жмыхом-хозяином.

Игорь Машкин, хоть и перестал быть по внешности и статусу прежним уличным пацаном с вихром на темечке, с рогаткой в кармане, но все равно Машкиным остался. Недаром учёные учат, что человек — это набор тканей, хромосом и прочей органической начинки, которая измене не подлежит, — стало быть, от повадок и привычек, от врожденных закидонов ему избавиться трудно, а иным — немыслимо. Пожив в столице, повертевшись на самом верху, где были, впрочем, такие же машкины, он не изменил манеру говорить и словарный запас, состоящий из блатняги и подзаборщины.

— Ты, Машкин, у нас и либерал, и демократ… — с неким высокомерием заявил Череп, хотя всем было известно, что Машкин покинул одно из прибежищ демократов и переметнулся в стан новой партии чиновников и прикормленной обслуги. Череп спровоцировал Машкина. Тот взорвался:

— Я с Жириком больше на одном гектаре не сяду… Сявка он и вафлер! Он как себе карьеру делал? Патриотические лозунги попёр. А среди патриотов полно ослов. Жирик им втюхивает фуфло. Они и рады, что им мозг парафинят… А власть ему за это вафельку сладенькую — хоп! Соси, дружок, заслужил. Он сосет, пухнет… У него знаешь, сколько деньжищ? Квартиры, дома. На бабе да на его сыне записаны… Власть у него вафлю вырвет и говорит: а ну лай, собака, на коммуняк. Теперь немцовым моську умой, трихомонаду укуси и разную там шелупонь вроде яблочников. Он их обхамит, власть ему опять вафельку, чтоб сосал. Тот сосет, пухнет, балдеет…

Машкин громко выдохнул. Разгоряченный собственной тирадой, хватанул еще стопку виски.

— Чё ж ты в его партии ошивался? Я сам в телевизоре видел. Ты же с ним в обнимку хаживал, елочки пушистые! — гвоздил Череп.

— Я политик! Я буду делать все, что обеспечивает мне власть! Если тебе надо поймать рыбу, ты с бреднем в ледяную воду прешь… А политик в помои с головой лезет, чтоб во власти быть. Это закон! Или ты за бортом…

Машкин закусил красной рыбой, утер губы бумажной салфеткой. Теперь заговорил с ленцой, размягченно:

— Я вам чего, мужики, хочу сказать… У депутатов, ну как у воров, друг на друга грязь лить не принято. Этика такая. Но я… — Он постучал себе кулаком в грудь. — Я вам про всех могу сказать. Здесь у нас медвежий угол. Здесь про всех всё можно.

— Про Зюганова доложи, Игорь Исаевич!

Вокруг депутатского избранного стола потихоньку стали сгущаться стулья и заинтересованные лбы посетителей.

— Про Зюганова? — пьяно ухмыльнулся Машкин. — В 93-ем году Ельцин расстрелял понятие «народный депутат»… В 96-ом они вместе, Ельцин с Зюгановым, положили в гроб понятие «демократия и свободные выборы»… Нету теперь… — И громко выругался матом. Он заметно охмелел.

Тут прозвучало имя «Чубайс».

— Толик? — весело подхватил Машкин. — Толик Чубайс — друг унитаза!

— Почему?

— Как так, наш любимец?

— Чубайсу, что ни поручи, он все превращает в дерьмо… Ваучеризация, приватизация, росимущество, политика, либеральная партия, теперь — энергетика… Он все просрал. Этот верный друг унитаза! И вообще, мужики, где Чубайс появляется, там сильно пахнет дерьмом.

— Почему?

— Может, у Толика парфюм плохой?

— Нет. Это у него из души воняет, — без иронии усмехнулся Машкин.

Девчушки официантки безработно замерли у стойки. Бармен тоже вострил нос на большую столичную птицу. Мужики посетители внимали все досконально. Машкин поднялся из-за стола, взял наполненную стопку. Все тоже встали, похватав свои чарки, предчувствуя общинный тост.

— Я помню, у нас в школе разные раздолбаи учились. Воровали, пили, бездельничали… Так вот, мужики: они святые! — Он опять усмехнулся без иронии. Заговорил, будто воззвание: — Мужики! Да вы все здесь святые! Вы все святые по сравнению с теми… — Он опять выругался. — Вы знаете, сколько на каждого члена Совета федерации приходится жилья и драгоценной подмосковной земли? Знаете? Не-ет! Это не богатство. Это растленье… Это свинство… — Он опять выругался матерно. — У вас, мужики, лица. Пускай страшные, пьяные… Но у нашей-то элиты — рыла! Свиные… — Машкин залпом выпил стопку. — Художник Репин в свое время мужиков нарисовал: «Бурлаки на Волге»… Он бы теперь депутатов изобразил: «Свиньи у кормушки»… И меня бы где-нибудь сбоку пририсовал, — шепнул вдогонку Машкин.

Его слегка повело вбок, но Витька Жмых успел поддержать.

— Атас, мужики! Свалили! — объявил Витька Жмых. — Игорю Исаевичу надо передохнуть.

Хозяину кафе никто не перечил.

Круги людей от депутата откатились. Кафе закрыли на санитарный час.

II

— Товарищи генералы! — громко произнес генерал Грошев, командующий Объединенной группировкой.

Военачальники встали. В полевой палаточный штаб с большим столом, на котором была расстелена карта Чечни, вошел Верховный Главнокомандующий Владимир Путин. Он подошел к каждому из генералов, поздоровался за руку, занял место в торце стола.

— Прошу садиться, — негромко сказал Путин.

По обе стороны от стола расселись по ранжиру по трое генералов, зашелестели бумагами, вглядывались в напряженное лицо президента. Путин вцепился взглядом в документ с цифирью, протянутый генералом Грошевым. Наконец он поднял глаза от донесения, произнес:

— Докладывайте!

Командующий Грошев начал краткий доклад о текущей обстановке в Чечне и тактических планах группировки на ближайшие время. Путин слушал и, казалось, не только слушал, но и попутно думал о чем-то другом. Он не спеша, чуть исподлобья, оглядывал сидящих за столом генералов. Обойдя генералитет взглядом, он в конце концов остановился на генерал-лейтенанте Павле Ворончихине.

Возможно, Владимир Путин запомнил Павла по встречам в Генштабе, когда со всей страны — с полуразваленной российской армии — наскребали боеспособную ударную группировку войск, которая могла бы покончить с чеченским сепаратизмом, навсегда заткнуть дула бандитов. Возможно, Путин запомнил его по недавнему эпизоду в Кремле, когда присваивал ему очередное звание и назначал на новую генеральскую должность — начальником штаба военного округа.