Последний защитник Брестской крепости - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Стукалин, Михаил Парфенов cтр.№ 8

— Я давно готов, уже сил моих нет, — зло сплюнул Матиас. Ему сейчас больше всего хотелось, чтобы кончилось томительное ожидание. Он жаждал любого действия, лишь бы не лежать в мокрой траве.

Посмотрел на часы, стрелки показывали три утра.

Еще немного, и они бросятся в бой! За спиной взревели двигатели танков.

Сердце бешено заколотилось.

Секундная стрелка отвратительно медленно описывала круг за кругом. Ожидание превращалось в нескончаемую муку. Было уже все равно, что делать, лишь бы не лежать здесь, в мокрой траве.

— Ну же, ну, — сквозь зубы шипел Матиас, глядя на циферблат. — Давай!

Вокруг суетились корреспонденты — Германия должна знать о своих победах на Восточном фронте. Представители различных газет сидели с блокнотами, операторы «Ди Дойче Вохеншау» пытались расположиться поудобнее, надеясь найти наилучший ракурс для камер. В Ставке хотели видеть сокрушительный удар по Советам. Да что там Ставка, каждый немец желал стать свидетелем великой победы Третьего рейха! Корреспонденты нервировали Матиаса, они создавали излишнюю суету, им не терпелось запечатлеть наступление, показать его во всей красе.

— Этим белоручкам в атаку на русские штыки не идти, — зло пробурчал Риммер.

— Сфотографировал, и в кусты, — согласился Матиас. — Непыльная работенка.

Три часа четырнадцать минут… Господи, как долго тянется время…

И тут началось! Практически одновременно громыхнули все пушки. Залп был настолько неожиданным и оглушительным, что Матиас дернулся. Земля содрогнулась так, словно случилось землетрясение. Матиас широко разинул рот, чтобы от оглушительного грохота не лопнули барабанные перепонки. Риммер вытянул большой палец вверх, что-то кричал, но Матиас не мог разобрать слов. Он отвернулся и уставился туда, где сейчас разверзся ад.

Небо полосовали следы пролетавших снарядов. То тут, то там возникали всполохи взрывов, утреннее небо вмиг стало багряным. Невероятное количество смертоносного металла обрушилось на другой берег Буга, превращая город и крепость в пепелище. Матиас попытался представить, каково сейчас там вражеским солдатам, как рвутся среди них снаряды, как летят в разные стороны осколки, впиваясь в плоть, вырывая куски мяса и дробя кости в мелкую крошку. Он завороженно вглядывался в даль — на советской стороне вовсю разгуливала смерть, и остро отточенная коса ее собирала богатый урожай.

— Господи… — невольно сорвалось с его губ. — Там же ничего живого не останется…

О грядущем артобстреле советской стороны знали, но никто даже вообразить не мог, что в человеческих силах сотворить такое! Казалось, еще несколько минут, и на той стороне Буга останется лишь выжженная пустыня. Сотни пушек били без перерыва. Чего стоил один только «Карл» — самоходная 600-мм мортира, даже видом своим внушающая трепет. Матиас с друзьями видел мортиру издалека, когда их подразделение занимало позиции. Кто-то сразу вспомнил, что снаряд для «Карла» весит около двух тонн, может поражать цель на расстоянии шести километров, а если образовавшуюся после взрыва воронку наполнить водой — получится озеро.

Глядя на происходящее, Матиасу подумалось, что Люфтваффе и артиллерия сделают за пехотинцев всю работу. Штурмовым группам останется только перебраться на вражеский берег, произвести зачистку да обезвредить отдельные огневые точки. ДОТов на границе находилось немало, но, как показала разведка, большинство из них либо пустовало, либо было еще не достроено.

Безумие продолжалось около пятнадцати минут. Грохот артобстрела начал постепенно смещаться в глубь советской территории, когда Матиас услышал зычный рев лейтенанта Пабста:

— Впере-е-ед!!!

При первых же взрывах казарму тряхнуло так, что, казалось, она подскочила на месте. Сильный грохот разорвал тишину. Дверь сорвало с петель, с хрустом переломило пополам, и она полетела по коридору. Кожевникова отбросило внутрь, он проскользил несколько метров по мокрому кафелю вдоль раковин к окну и крепко ударился затылком о батарею. Помещение заволокло известковой пылью и дымом, запахло гарью. В казарме слышались истошные крики.

Старшина попытался подняться, но волна следующего мощного взрыва снова швырнула его на пол. Кожевников зажал уши ладонями. Стены сотрясались, кафель разлетался мелкими кусочками. Оконная рама с силой захлопнулась, и на Кожевникова посыпался град осколков.

Он с трудом встал, осторожно потрогал ноющий затылок, ощущая ладонью теплую липкую жидкость. Поднес руку к глазам — она была залита кровью. Кожевников, пошатываясь, подошел к ближайшему крану и повернул вентиль. Кран чихнул, выплюнул несколько капель воды в жестяную раковину и зашипел вырывающимся воздухом. Старшина перепробовал все краны, но тщетно. Воды не было.

Теперь оглушительные взрывы раздавались повсюду, пол под ногами ходил ходуном. Старшина выглянул в разбитое окно. Рассвело, но небо затянул густой черный дым. Рядом с казармой что-то горело — ввысь рвались огненные всполохи, слышался треск пожираемой пламенем древесины.

Из расположения доносились истошные крики раненых, и Кожевников хотел поскорее попасть к своим солдатам. Держась за стену, старшина выбрался в задымленный коридор, на ощупь пошел по нему, то и дело спотыкаясь об обломки досок и кирпича. Запах гари был невыносимым, приходилось закрывать нос ладонью, что мало помогало.

Несмотря на массированный артобстрел, прямых попаданий в казарму пока больше не было. Дым постепенно рассеивался, пыль оседала. Посередине коридора путь в расположение преграждал поваленный шкаф с шинелями, на который сверху упала здоровенная потолочная балка и осыпались обломки кирпичей. Вся эта груда поделила коридор' пополам. Снизу, из-под завала, пробивался тонкий подрагивающий лучик света. Кожевников нагнулся, вглядываясь сквозь витавшую в воздухе пелену пыли, и в щель между изломанными досками шкафа с трудом рассмотрел фонарик, зажатый в руке дневального.

— Мамочкин! — крикнул он. Голос сорвался на хрип, в горле нестерпимо першило. — Мамочкин!

— Тута я, товарищ старшина, — послышался из недр завала сдавленный шепот. — Пришибило меня малость.

— Сейчас, Мамочкин… сейчас… потерпи…

Кожевников немедля принялся разгребать завал. Сбивая в кровь руки, он остервенело отбрасывал обломки кирпичей и доски. В пальцы впивались щепки и занозы, но он не замечал боли. Взрывы не прекращались, за стенами гулко ухало. Наконец показалась перепачканная сажей голова дневального.

— Давай, помогай мне! — Старшина схватил дневального за руку и потянул. Еще немного усилий, и паренек оказался на свободе. Он сел и принялся кашлять.

— Ты цел? — озабоченно спросил его Кожевников.

— Вроде, — оглядел себя Мамочкин, потирая ногу. — Только коленка вот болит.

— Ничего, Мамочкин, до свадьбы заживет. Хорошо, что балка чуть в стороне от тебя упала, иначе тебе бы точно крындец настал.