Штрафбат смертников. За НЕправое дело - читать онлайн книгу. Автор: Хайнц Гюнтер Конзалик, Расс Шнайдер cтр.№ 10

— Понимаю, — ответил Дойчман.

— Ну я и остался и весь урожай собрал. Пахал, как скотина. Почти не спал, с утра и до позднего вечера корячился, а потом еще и по дому ей помогал. И… — тут в голосе Эриха Видека зазвучали победные нотки, — все же собрал этот урожай. Весь до последнего колоска. И каждый день ждал, что эти цепные псы набросятся на меня. Об одном только жалею…

Видек внезапно замолчал.

— О чем? — спросил Дойчман.

— О том, что еще не остался. Не дождался, пока она родит. Может, у меня даже сын родился. Как ты думаешь, может такое быть?

— Разумеется, может, почему нет, — попытался успокоить Видека Дойчман.

— Я ведь мог, мог задержаться. Но потом, когда урожай уже был собран, я просто побоялся еще остаться. И поехал. Мои девочки, обе, провожали меня на вокзале, сама Эрна не поехала, не могла. Старшей пять лет, ее зовут Дорота, а младшей, Эльке, — три годика. Когда я уезжал, сказал им: будьте поласковее с мамой, ей скоро нелегко придется, они пообещали мне, что запомнят, что я им сказал, я верю им, они у меня хорошие, славные девочки. Если бы только знать… Как ты думаешь, роды у Эрны прошли благополучно? — вдруг дрожащим голосом спросил Видек, думая, наверное, что Дойчман как врач обязан знать решительно все на свете, что так или иначе связано с медициной, что непременно должен убедить его в том, что все его старания не прошли даром.

— Конечно! — убежденно произнес Эрнст Дойчман. — Какие тут могут быть сомнения?

— Нет, все равно, мне следовало задержаться еще денька на два, — устало пробормотал Видек. — Тогда я бы точно знал, что и как. Только вот…

«Только вот… — подумал Дойчман. Извечное наше «только вот…“. Сделай я так, или не поступи я так, все было бы по–другому. Только вот…

Теперь–то я хорошо понимаю: чудо, что я вообще еще жив. Сыворотка в ее нынешнем виде — неэффективна. Я допустил ошибку. Не следовало так торопиться. Необходимо было все как следует рассчитать и продумать. Тогда ничего этого не было бы. Только вот…»

— Спокойной ночи! — тихо произнес он.

— Да–да, — отозвался Видек.

Большего и не скажешь. Он плакал.

На следующий день после работы всему батальону позволили написать письма. Старослужащие поговаривали, что это наверняка неспроста — предстоит нечто весьма важное. Не исключено, что их направят в Россию.

Дойчман писал своей жене Юлии:

«У меня все хорошо, Юльхен. Еды хватает, да и остального тоже. Вот только тебя мне не хватает, моя кареглазая. Представить себе не можешь, как мне тебя не хватает! Так хочется видеть тебя — но пока что это не выходит за рамки благих пожеланий. Не тревожься за меня, думай о себе, в особенности сейчас, когда участились вражеские авианалеты. Прошу тебя, будь осторожна, кареглазая, когда вернусь, я хочу видеть тебя живой и здоровой.

Целую, твой Эрнсти».

Эрих Видек писал следующее:

«Дорогая Эрна!

Мне до сих пор ничего не известно о том, как прошли роды, здорова ли ты и кто у нас родился — мальчик или девочка. Напиши мне, пожалуйста. Если родился мальчик, назови его Вильгельмом, в честь моего отца. Если девочка, то ее назовем Эрной, в честь тебя. У меня все хорошо, вот только волнуюсь, как ты там с детьми, но мы надеемся на бога, который все повернет как лучше, и я смогу вернуться домой. Привет тебе и детям.

Твой муж Эрих».

Оба письма вышли на несколько слов длиннее, чем это было предписано. Но в преддверии того, что предстояло батальону, командование решило проявить снисходительность.

А то, что подразделению предстояло нечто особое, и слепому было видно. Рота Обермайера, прервав работы, осталась в лагере. Кроме того, прибыл новый адъютант для гауптмана Барта. Барт вначале с явным недоумением вертел в руках приказ о направлении, присланный ему командованием штрафных подразделений.

— К нам сегодня прибывает новый товарищ, — сообщил он Обермайеру и Вернеру. — Обер–лейтенант. Его зовут Фриц Беферн. Он из Оснабрюка. Как я понимаю, человек достойный: был фюрером в гитлерюгенде, отец — окружной руководитель НСДАП, военное училище на «хорошо» и «отлично», блестяще политически подкован. Крест за боевые заслуги 1–го класса, Железный крест 1–й степени с Дубовыми листьями.

— Нам это весьма кстати. Давно искали кого–нибудь в этом роде, разве нет? — вздохнул лейтенант Вернер.

— Вполне может быть, что он приятный парень.

Гауптман Барт положил приказ в портфель:

— Поживем — увидим. Во всяком случае, у меня теперь будет адъютант. Неплохо, а? Как–никак, все же подмога, больше времени можно будет уделять личному составу. Вот только опасаюсь, что он скоро окажется здесь лишним.

— Загадками изъясняетесь, герр гауптман, — сказал Вернер.

А Барт усмехнулся:

— Чем он будет здесь заниматься? Чем, если недели через три мы уже будем в России?

— А вы, оказывается, пессимист, герр гауптман. Разрешите идти?

— Лошадь готова? — лукаво осведомился Барт.

— Уже час как готова.

— Всего наилучшего. А вы, Обермайер, останьтесь здесь, так сказать, мне в поддержку.

Беферн прибыл в роскошном лимузине, на восьмицилиндровом «хорьхе», некогда принадлежавшем владельцу какого–то имения. Когда новый адъютант, выйдя из автомобиля, пружинящей походкой направился в барак командира, все вокруг невольно ахнули. Еще бы — новенькая, с иголочки, идеально подогнанная форма, начищенные до блеска сапоги, светло–серые лайковые перчатки, изящная кожаная кобура, лихо заломленная фуражка. Словом, образцовый офицер, как на картинке. Манекенщик на демонстрации моделей форменной одежды: вот так должен выглядеть настоящий офицер вермахта, форма повседневная для строя.

Барт закурил сигарету. «Ну и как мне теперь вести себя с этим выряженным обезьянцем?» — в ужасе спросил он себя. Бог ты мой, он же пилкой ногти будет полировать, когда нас заставят шлепать по русской грязи! Но Барт ошибся. Фриц Беферн без промедлений перешел в наступление, едва представившись, когда они уселись выпить по рюмке красного вина.

— По пути в лагерь, — начал он, отхлебнув от бокала, — у лагерных ворот околачивался какой–то субъект с метлой в руках. Я сначала подумал: может, русский? Нет, господа, это был немецкий солдат! На самом деле! Я велел остановить машину, пригляделся к нему, но этот дегенерат даже не соизволил отдать честь. У него вид недочеловека. И что же вы думаете? Он запускает палец в нос и ковыряется в нем. Вот уж бесстыдство! Я спросил у него, кто он такой. И как вы думаете, что он мне ответил?

— Что же? — спросил заинтригованный Барт.

— «Ха!» — вот что он мне ответил!

— Как вы говорите? «Ха»? Неслыханно!

— А как его фамилия? — спросил Обермайер.

Беферн, расстегнув пуговицу нагрудного кармана, достал листок бумажки, потом аккуратно застегнул пуговицу и прочел: