Военный Петербург эпохи Николая I - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Малышев cтр.№ 72

Музыкальный вечер у Львова. Литография П. Рорбаха. 1840-е гг.

Для одних адъютантская служба заканчивалась «обращением во фронт», то есть возвращением в строй, другие могли на штабных должностях дослужиться до полковника. Если за этим следовал генеральский чин, то при отсутствии опыта командования частями он означал получение административной должности.

Полковых адъютантов своих любимых полков — Л.-гв. Преображенского и Конного — император, как правило, жаловал званием флигель-адъютантов. Это звание было огромной честью для офицера любого полка. Флигель-адъютантами назывались адъютанты императора в чинах штаб— или обер-офицеров. Одни флигель-адъютанты служили непосредственно в Свите Его Величества, дежурили во дворце, сопровождали государя, выполняли его поручения. Им полагался свитский мундир с аксельбантом и с вензелем на эполетах. Другие, получив это звание, оставались в полках при своих прежних должностях и в полковых мундирах. Их отличали только вензель и аксельбант. В любом случае звание флигель-адъютанта было наградой за хорошую службу или за подвиги в боях, знаком монаршего благоволения. В глазах обычных офицеров флигель-адъютанты были счастливцами, оседлавшими фортуну.

Например, поручик Л.-гв. Конного полка Федор Васильевич Анненков в 1829 году был назначен полковым адъютантом. В 1834 году, уже в чине ротмистра, был «назначен Флигель-Адъютантом к Его Императорскому Величеству с оставлением во фронте и в звании Полкового Адъютанта. 1840 году, 20 ноября, отчислен от полка в Свиту Его Величества. 1841 г., 30 марта, произведен в полковники. 1849 г., 3 апреля, за отличие по службе, произведен в генерал-майоры с назначением в Свиту Его Величества и с прикомандированием к министру внутренних дел». [139] В 1850 году Анненков стал вторым московским комендантом, а в 1855 — нижегородским военным губернатором, управляющим и гражданскими чинами губернии.

А.Ф. Львов. Худ А.В. Тыранов. Нач. 1840-х гг.

Алексей Федорович Львов, военный инженер путей сообщения и композитор, в 1826 году, вернувшись на службу из недолгой отставки, был назначен старшим адъютантом в штаб Корпуса жандармов. Ловкий и исполнительный офицер, ценимый своим шефом А.Х. Бенкендорфом и отмеченный самим государем, он был 1833 году зачислен в Кавалергардский полк с переименованием в ротмистры и с оставлением в занимаемой должности. Это означало, что Львов по-прежнему носил общеадъютантский мундир, но теперь его фамилия была в списках кавалергардов. В том же году им был написан получивший огромный успех гимн «Боже, царя храни!». В 1834 году Львов был пожалован званием флигель-адъютанта, зачислен в Императорскую свиту, и теперь ему полагался свитский мундир. В 1836 году произведен в полковники и в конце того же года назначен директором придворной Певческой капеллы; в 1843 произведен в генерал-майоры с назначением в Свиту Его Величества. После полученной на маневрах 1845 года травмы Львов перешел в гражданскую службу, где дослужился до чина тайного советника и должности обер-гофмейстера.

Кавалерийский и пехотный генералы Свиты Его Императорского Величества в 1826–1845 гг.

Звание «Свиты Его Величества генерал-майор» получал флигель-адъютант, произведенный из полковников в первый генеральский чин. Мог его получить и обычный генерал-майор, ранее в свите не состоявший. Генерал-майоры свиты могли быть и среди гвардейских полковых командиров, и среди генералов, занимающих административные должности.

Пехотный генерал-адъютант в 1826–1844 гг.

Гораздо выше флигель-адъютантов и генерал-майоров свиты стояли генерал-адъютанты, то есть адъютанты государя, состоявшие в генеральских чинах, начиная с генерал-лейтенанта. Это высокое и почетное звание означало величайшую степень признательности императора. Генерал-адъютантами были высшие должностные лица государства — командир Гвардейского корпуса великий князь Михаил Павлович, командующий армиями, наместник Царства Польского фельдмаршал И.Ф. Паскевич, шеф жандармов А.Х. Бенкендорф и сменивший его на этом посту А.Ф. Орлов, военный министр А.И. Чернышев, генералы В.В. Левашов, П.Д. Киселев, П.М. Волконский, В.Ф. Адлерберг, К.Ф. Толь, В.А. Перовский, П.А. Клейнмихель, Е.Ф. Канкрин и другие. Одни были удостоены этого высшего отличия еще при Александре I, другие, как, например, Михаил Павлович или наследник цесаревич Александр Николаевич, получили генерал-адъютантство уже от Николая I.

Лишь немногие гвардейские офицеры в Петербурге, как правило, самые обеспеченные, жили вне полка, в особняках или больших наемных квартирах у своих родителей или родственников. Они каждое утро прибывали в полк в собственных экипажах с породистыми рысаками, лихими кучерами, нередко с ярко разодетыми лакеями на запятках, а по окончании служебных занятий уезжали домой, где перед театром или балом отдыхали и дремали в креслах у каминов в роскошных, убранных по последней моде кабинетах. Описания таких вечеров мы неоднократно видим у Лермонтова, Марлинского, Одоевского. В эти моменты многие офицеры позировали модным художникам для портретов. Так, например, ротмистр Иван Александрович Балашов, адъютант военного министра Чернышева, в таком виде в 1840 году предстает на портрете кисти Василия Раева. Молодой офицер в расстегнутом сюртуке с серебряными аксельбантами сидит в кресле, левая рука небрежно держит длинный чубук трубки, правая обнимает породистую собаку. На заднем плене видны книжный шкаф изящной вычурной отделки и обои с модным замысловатым рисунком.

Но большинство проживало на территории казарм, в казенных офицерских квартирах. Самая большая и удобная квартира предназначалась командиру полка. Холостые обер-офицеры жили по два-три человека. На каждого полагалось по одной личной комнате, которая служила кабинетом и спальней, и на всех — общая гостиная, она же столовая. Примерно так же обстояло дело и в военно-учебных заведениях. Офицерам, которые служили не в строю — штабным, генеральским адъютантам, инженерам и прочим, если они не имели своего жилья, полагались казенные квартиры в городе, по одной на двоих.

Преображенец Дмитрий Григорьевич Колокольцев, служивший с 1831 по 1846 год, тепло вспоминал о житье в казармах вблизи Таврического сада, где располагались по очереди 2-й и 3-й батальоны полка: «Таврида — так мы в свое время именовали наши Таврические казармы по отдаленности от центра города и от наших казарм 1-го батальона, расположенных около дворца, — эта Таврида составляла, так сказать, наше Эльдорадо. Тут жили чуть ли не две трети офицеров нашего полка. Житье в Тавриде для нас, офицеров, было привольное, так как это был уголок на краю города, вдали от петербургского шума.