КОГИз. Записки на полях эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рябов cтр.№ 21

В сходной ситуации оказался и я, делая первые попытки реализовать двадцать три ростопчинские афиши, владельцем которых стал.

Каково же было мое удивление, когда ни государственные хранилища, ни коллекционеры, ни самые серьезные букинистические дилеры не проявили никакого интереса к моей находке. Никакого! Если библиотеки и музеи говорили, что у них нет денег, – хотя ни о каких деньгах речи пока еще и не шло – то реакция книжников была удивительно однообразна: что это такое и кому это надо? Мой друг Лука, на тот момент совладелец одного из самых шикарных антикварных салонов Европы, а по авторитетности – один из самых уважаемых букинистов столицы, очень терпеливо выслушивал мои объяснения и комментарии, пока наконец не оборвал меня:

– А ты хоть знаешь, сколько это стоит?

– Нет!

– А сколько денег просить?

– Не знаю!

– А чего же ты от меня хочешь?

– Узнай: сколько это стоит?

– Этого не знает никто. Вещь стоит столько, сколько за нее платят. Так вот: за эти афиши никто за последние сто лет денег не платил. И поэтому никто не знает, сколько они стоят. Это – как с «мертвыми душами» Гоголя. Ты уже сколько с ними бегаешь, а тебе даже по сто долларов за них не предложили. А ведь ты, я думаю, сам дороже заплатил?

– Ну, ведь есть же люди, которые собирают все о Москве. У тебя есть знакомые в окружении Лужкова. Они могут это купить для подарка в какой-нибудь музей или…

– Я все это знаю и понимаю лучше тебя, – оборвал меня Лука. – Позвони через неделю.

Но ни через неделю, ни через год я продать этот набор ростопчинских афиш так и не смог. Видимо, любое хорошее дело требует отлежки. И все со временем образовалось само собой. Образовалась бизнес-дама, которой надо было сделать подарок правительству Москвы или что-то вроде этого – я не очень хорошо разобрался! Но то что дама деньги дома не считает, а палкой меряет, это я понял точно. О цене она не спрашивала – сказала: «Надо!» Поэтому я и не стеснялся: себя тоже надо уважать. Но, как последний поцелуй на прощание, решил я на память сделать со своих реликвий ксерокопии. Принтеры в те времена в каждой комнате не стояли, и я постоянно пользовался услугами некоего Рема Ивановича, который в соседнем солидном бизнес-центре работал на «реме». Так в допотопные времена называлась множительная офисная техника.

Рем Иванович был не такой, как все, точнее, «с приветом». Не женатый, он приехал к нам в город то ли из Киргизии, то ли из Молдавии уже в постперестроечные времена. Жил он в хорошей сталинской двухкомнатной квартире с двумя старухами: сумасшедшей матерью и сумасшедшей теткой. От этого ежедневного плотного общения он и сам стал чуть-чуть напоминать ненормального. На работу с утра приходил не бритый, но в течение дня обязательно успевал побриться и обязательно успевал выпить – такой тихий пьяница, хотя не алкоголик. Он всегда нуждался в деньгах и всегда хотел немного подработать, но только немного!

Я отнес папку со своими афишками к Рему Ивановичу и попросил его, отложив все дела, срочно сделать для меня копии. Я заплатил ему сразу, и Рем Иванович уважительно и предупредительно сказал, что сам занесет мне работу в кабинет, как только сделает. Что произошло дальше: был ли тут чей-то умысел или стечение случайностей – я не понял, но через два дня моя бизнес-дама и благодетельница позвонила из Москвы и сообщила, что ей передали двадцать две афиши вместо обещанных двадцати трех. Я был обескуражен и предложил вернуть деньги. Но, как я уже заметил раньше, деньги ее не интересовали, по крайней мере в тех суммах, которыми обычно оперировал я.

У меня в руках были именно двадцать три ксерокопии.

Прошло несколько лет.

Мой друг Лев Николаевич купил квартиру и, прежде чем делать в ней перепланировку и ремонт, пригласил меня – посоветоваться. Купил он ее по-смешному, как бы по случаю. Залил он соседа нижнего. Неприятно, конечно, но что делать: пошел договариваться, пообещал ремонт сделать. И вдруг что-то его кольнуло: дочка на выданье, и квартира хорошая. Возьми он да ляпни пострадавшему соседу: «А продайте мне квартиру?» Знал Лев Николаевич, что нижний сосед с год назад похоронил мать и тяжко как-то жил последнее время. Вот так и купил.

Квартира была пустая. Мебель вся вывезена, потолки в подтеках, паркет вспученный, со стен обои ободраны, кое-где газетами оклеены: к ремонту подготовлены. На кухне – тоже все газетами…

– А ты здесь моющимися обоями хочешь? – спросил я друга.

– Да нет – я кухню плиткой буду делать. Да и вообще я все перегородки выламывать буду. Это Рем к ремонту готовился, а я его опередил.

– Кто-кто? – переспросил я Льва Николаевича.

– Рем Иванович, сосед мой, хозяин бывший.

Я с удивлением смотрел на кухонную стену. Как бы подготовленная под обои, она вся была оклеенная старыми газетами, и старой желтой заплатой среди них, намертво успокоенная добротным домашним клейстером, зияла двадцать третья ростопчинская афишка.

От главнокомандующего в Москве

Здесь мне поручено от ГОСУДАРЯ было зделать большой шар, на котором 50 человек полетит, куда захотят, и по ветру и против ветру; а что от него будет узнаете и порадуетесь; естьли погода будет хороша, то завтра, или после завтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не подумали, что это от злодея, а он зделан к его вреду и погибели.

Генерал Платов, по приказанию ГОСУДАРЯ, и думая, что ЕГО ИМПЕРАТОРСКО ВЕЛИЧЕСТВО уже в Москве, приехал сюда прямо ко мне и едет после обеда обратно в армию и поспеет к баталии, чтоб там петь благодарный молебен и Тебя Бога хвалим!

Почти через двести лет эту выцветшую четвертушку листа бумаги постигла участь, к которой она была готова с рождения: смотреть на читателя со стены.

Праздников у русского человека много. Сено убрали – праздник, свинью закололи – тоже праздник, крышу залатали – праздник, забор покрасили – совсем праздник. Только вот праздник или повод? Поводов много. А то уже и юбилеями стали называть. Пятьдесят пять лет мужику – юбилей. Смешно!

После одного из таких юбилеев я зашел в гости к известному и уважаемому в городе книжнику Николаю Михайловичу Юркову, а попросту к Бороде. Еще в коридоре, встречая меня, он одергивал шестилетнего внука, приехавшего погостить к нему из Москвы, прогоняя его в комнату. Внук не отставал.

– Дед, ты почему не получил юбилейную медаль? Тебе почему не дали?

– Мишка! У тебя есть два Георгия, два Боевого Красного Знамени. На фига тебе какая-то юбилейная медаль «Тридцать лет Победы над фашизмом»! Смешно даже рядом вешать.