Разведотряд - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Иваниченко, Вячеслав Демченко cтр.№ 43

— Огонь! — неизвестно кому выкрикнул Ленцо, ведь крупнокалиберный пулемёт на первом боевом посту был даже зачехлён. Кто же ждал…

И всё же команду его выполнили. Но не моряки флотилии «MAC». Борт флагманского катера вдруг осветился, словно подожжённый гигантской сварочной вспышкой и загремел, как под ударом гири свайного копра. «Кумулятивная граната!» — успел подумать граф, прежде чем оказался в воздухе. Частую канонаду минных взрывов, гранатных хлопков и грохот железного лома, случившиеся затем, равно как беспорядочный фейерверк перестрелки, он уже и не видел, и не слышал…

Очнулся Ленцо в морской пучине. Порядочно наглотавшийся воды, с винными пробками внезапной глухоты в ушах. И только через несколько секунд, придя в себя и несколько раз кувыркнувшись через голову, стал различать подводное сотрясение взрывов где-то там, наверху. Но где теперь этот «верх»… справа, слева? Всё смешалось в удушливом головокружении, в котором отчётливо ощущалось только, как рвутся лёгкие, которые одновремённо и распирало, и стискивало.

Где ж этот проклятый «верх»?! Где воздух?!

«Чёрт возьми, под ногами, как ни странно…» — там, где вспыхивают один за другим красные сполохи.

Перевернувшись ещё раз через голову, капитан граф Ленцо рванул к поверхности — казалось, тягуче, невозможно медленно, но на самом деле стремительно, как пробка.

То, что предстало взору его на поверхности, граф Ленцо не смог забыть до конца своих дней. Его воинская слава и доблесть, предмет зависти не только сухопутных, но и коллег — морских офицеров (всё-таки «marina commandos» — это вам не тосковать вахтенным офицером даже на каком-нибудь линкоре-красавце) флотилия штурмовых катеров погибала, проваливалась в тартары… По крайней мере, на первый, слегка бессмысленный взгляд её командира, который только что вырвался из чёрного савана смерти.

Ночь ежесекундно рвалась от золотых вспышек, а кое-где непрестанно озарялась трепещущим пламенем копотных пожаров. Трассеры пуль рвали остатки мглы. Рвалось и скрежетало железо. С леденящим стоном агонии тёрлись друг о друга борта сорванных с мест катеров, и кладбищенскими крестами кренились их мачты. Грохотала зенитная артиллерия, бессмысленно полосуя ночное небо. Флотилия погибала. И смерть к ней пришла из моря, как положено, в общем-то. Из самой его бездны.

Флотилия чуть было не погибла, как выяснилось позже, когда…

Вынырнув из мглы, клубящейся за бортом шлюпа, Колька Царь одним махом бросил на днище плетёную корзину, в которой что-то характерно звякнуло.

— Вы у нас человек светский, товарищ старший лейтенант… — Колька сорвал с лица маску дыхательного аппарата. — Скажите, что это за вино? Или вообще уксус, или масло оливковое…

— Вино-вино, — хохотнул через минуту Новик, когда глянул на бутылку на просвет пожара, разгоравшегося в порту и, в три приёма сорвав зубами сургучную пробку, глотнул. — «Шардоне»! Что у нас тут, ещё и французы завелись?

И всё-таки это случилось.

«Отбиваем атаку за атакой. Все понимают — это последний рубеж. Но нас только горстка, а к концу дня в строю буквально единицы. До бригадного наблюдательного пункта возле кручи приближается цепь автоматчиков. Мы с комиссаром Ищенко на НП уже только вдвоём. Отстреливаясь, отходим — ничего другого не остаётся. Местность открытая и на нас с рёвом пикируют „юнкерсы“, строчат из пулемётов. Как ни странно, но это нас и спасает: автоматчики не решаются к нам приблизиться, боятся своих самолётов. И мы, перебегая от воронки к воронке, в конце концов отрываемся от врага…»

Командир 7-й бригады морской пехоты генерал Е.И. Жидилов.

«Не обращая на нас ни малейшего внимания, артиллерист, стиснув зубы, делает своё дело. Он и заряжает орудие, и наводит, и стреляет.

— Где остальные?

— Все тут. Никто не ушёл! — отвечает матрос, не скрывая обиды. — Вот они!

Мне становится стыдно за поспешный вопрос. Артиллеристы все тут — мёртвые…

Не сказав друг другу ни слова, мы с генералом становимся рядом с краснофлотцем к орудию. Собрали последние семнадцать снарядов и бьём по Сапун-горе.

Зарядив орудие последним, матрос зачерпнул бескозыркой песок и высыпал в ствол.

— Уходите! — кричит нам.

И мы уходим — делать тут больше нечего…»

К утру 30 июня командующим СОР вице-адмиралом Ф.С. Октябрьским, который наконец-то получил «добро» от маршала Будённого, был отдан приказ об эвакуации города.

…«Пробоин так много, что заделать их невозможно. Выбило напором воды переборку во втором котельном отделении. Первое уже затоплено, и трое машинистов погибло, четвёртого, Александра Милова, вынесло к люку и его удалось спасти. Как они успели загасить котлы и выпустить пар — уму непостижимо, но если бы не успели, мы бы уже все были в воздухе.

В воздухе 86 „юнкерсов“, четвёртый час они засыпают нас бомбами, поливают из пушек и пулемётов. Зенитки бьют и бьют. Зенитки раскалены, вода нужна, чтобы поливать стволы, и от зенитных автоматов до борта встали женщины с вёдрами. Их, а ещё их детей, раненых бойцов на палубах более двух тысяч.

Капитан Ерошенко в парадном мундире с орденами на капитанском мостике. Голос хриплый, а команды на уклонение ясные и чёткие…

Вся надежда на помощь из Новороссийска…»

Лидер «Ташкент» был последним надводным кораблём Черноморского флота, прорвавшимся в осаждённый Севастополь. На борт его, помимо комсостава, женщин и детей, было погружено полотно панорамы «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.»…

Мы ушли из Севастополя. Но и тогда победа врага была пирровой.

Мы вернулись. Не скоро, двадцать два месяца спустя — но с победой.

Весна 1943 г. Перегон Туапсе-Сочи

В трехстах метрах от берега спарка крупнокалиберных автоматов С-30 вынырнула на морскую поверхность, как замысловатая коряга топляка. Из опущенных стволов в дырчатых кожухах слились струи воды. Сразу за ней, под небольшим капитанским мостиком, на проклёпанном стальном боку рубки показался белый индекс: U-18…

Железная дорога едва продиралась по краю шинельно-серой скальной стены, периодически ныряя в чёрные норы туннелей и только изредка удаляясь от скалистого прибоя за кряжистые, изуродованные непрерывными ветрами деревья, чтобы вновь вернуться и царапаться, ползти, карабкаться с упорством скалолаза, между горным хребтом и морем. Иногда казалось, что закопченная и замасленная железнодорожная насыпь и горные кремнистые осыпи — одно и то же. Так же, языками обтекая отдельные валуны и вливаясь в борозды промоин, стремятся они к морю. А оно так близко, что чайки и бакланы, вспугнутые грохотом приближающегося состава, срываются прямо со стонущих рельс. Впрочем, с той частотою, с которой ходят здесь эшелоны военных грузов, нефтяные цистерны из Баку, теплушки с бойцами, едва ли у птиц было время особенно рассиживаться…