Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС - читать онлайн книгу. Автор: Леон Дегрелль cтр.№ 75

До сих пор у меня возникает легкое головокружение, когда вспоминаю эти дни ужаса, эти гримасы, эти бегущие тела и сухие звуки очередей моего раскаленного автомата.

* * *

В пять утра я разбудил всех. Мы выползли из густого снега и спустились вдоль дороги. Наконец в центре Лысянки мы добрались до очень широкой речки, разлившейся и окаймленной льдинами.

Красные разрушили мост. Тысячи людей ждали своей очереди, чтобы пройти по импровизированному дощатому мосту. Доски были положены на огромные бочки с горючим, послужившие опорами этого моста.

Был приказ не отклоняясь покинуть Лысянку и продвигаться по возможности быстрее и дольше. Наша колонна представляла собой огромную ленту на снегу. Около восьми тысяч солдат погибло во время прорыва. Но более сорока тысяч спаслись.

Только ударные части, такие как дивизия СС «Викинг» и штурмовая бригада СС «Валлония», сражавшиеся в арьергарде, имели очень большие потери.

Прибыв к Днепру в ноябре 1943 года силами в две тысячи человек, к концу прорыва 18 февраля 1944 года мы сохранили ровно шестьсот тридцать два. Конечно, наши раненые в декабре и январе могли бы быть эвакуированы самолетами в первые дни окружения. Тем не менее мы потеряли половину наших товарищей. Этот процент был самым высоким среди всех частей, участвовавших в Черкасской эпопее.

* * *

После падения Корсуня Советы считали, что покончили с нами. Их сводки уже трубили о победе, казавшейся им окончательной.

В течение этих невероятных боев, унесших столько жизней, как при Ватерлоо, мы окончательным усилием пробили брешь, позволившую нам вырваться из кольца.

Переигранный враг выместил свое плохое настроение на нашем пути отхода в форме яростных бомбардировок. Этот узкий коридор, эта горловина обстреливалась с какой-то даже смешной яростью артиллерией Советов, их орудия были поставлены в линии по обе стороны дороги.

Мы с трудом продвигались в глубоком слое снега. Но каждый, как бы изнурен он ни был, убыстрял шаг, потому что снаряды ложились каждую минуту, полминуты, поднимая снег, выбрасывая снопы земли.

Преследовать нас бросилась также и пехота. По флангам наш отход прикрывали немецкие танки, постоянно бороздя по полям. Мы видели, как танки разъезжали по насыпи, похожие на стога сена.

Русские солдаты вставали с поднятыми руками. Танк довозил их до нашей колонны. Те повсюду барахтались в снегу, как крысы, готовые к любому выпаду.

Немецкие генералы со стеками в руках шли рядом с солдатами, питаясь так же, как и они, воздухом степи. Пришлось пройти многие километры до первых постов питания, но к ним было не подойти. Нас было сорок тысяч, и все голодные и томимые жаждой.

Тысяча, две тысячи человек осаждали одного несчастного повара, под давлением толпы рискующего в любой момент свалиться в свой котел.

Бесполезно было терять время в очереди. Мы смогли лишь налить несколько бидонов воды из источника. Вода была великолепно ледяной. Для раненых, у которых был жар, это хотя бы на время было чудом.

Но сохранить эту свежую воду было невозможно. Через пять минут горлышко бидона замерзало и закупоривалось, вода звенела внутри, как хрустальный колокольчик.

На марше мы видели, чего стоило продвижение танков с юга нам навстречу. Степь была настоящим танковым кладбищем: восемьсот русских и триста немецких танков были подбиты за три недели боев за наше освобождение.

Катюши были брошены в снегу, выставив в воздух двойные полозья цвета опавших листьев.

Во время оттепели много немецких танков засосало в грязь по гусеницы. Мороз вернулся, грязь затвердела, блокируя танки в ледяном панцире. Было ясно, что коридор, пробитый в нашем направлении, без этих танков доживал свои последние дни. Надо было срочно разблокировать эти машины, вросшие в лед и землю, что были тверже чугуна. Экипажи топорами разрубали лед, снег и землю, разжигали большие костры вокруг своих неподвижных машин, лили на землю солярку, все пробовали, чтобы разморозить грязь и освободить цепи гусениц. Но их усилия казались малоэффективными.

Мы чувствовали себя под надежной защитой «Тигров» и «Пантер» — самых мощных немецких танков, снабженных крепкой броней. Они беспрерывно опрокидывали врага, наседавшего с флангов и сзади, но приоткрытый путь оставался лишь приоткрытым путем. Двигаться надо было быстро.

* * *

Сорока тысячам моих людей ночью надо было отдохнуть. Мы долго бродили в степи. Поднялась пурга. Снежные волны хлестали нас миллионами ледяных кристалликов. Мы по-прежнему шли, не зная, куда свернуть: влево или вправо.

На второй день нам надо было преодолеть двадцать километров. Пурга стихла. Снег был густым, но солнце золотило его и делало блестящим. Коридор расширялся. Артиллерия смолкла. Вокруг переливались голубые, лиловые и бледно-зеленые отсветы. Красивые ветряки с широкими черными крыльями стояли среди белых полей.

Мы дошли до одной большой деревни. Там коридор заканчивался. Немецкий порядок немедленно вступил в свои права. Десятки запыхавшихся толстеньких тыловых ребят со щеками, похожими на бифштексы, держали большие щиты с написанными на них наименованиями каждой из частей. Надо было перегруппировать взводы, роты. Унтер-офицеры уже громко выкрикивали приказы. Если уж они так орали, значит, действительно наши злоключения закончились!

* * *

Я как мог собрал своих валлонцев, менее дисциплинированных, чем их прусские товарищи, и продолжавших чудачить на свободе.

Произошло какое-то шевеление. Ко мне подошел один генерал армейского корпуса. Я был взлохмачен, растрепан, покрыт ошметками слипшейся грязи. Я встал по стойке смирно.

— Идемте, — сказал он мне. — Три раза звонили от фюрера. Он ждет вас. Вот уже два дня как вас повсюду ищут.

Он увел меня. При первых лучах солнца появился самолет. Он приземлился на своих лыжах. Мои товарищи втолкнули меня в кабину таким, каким был, обутым в толстые валяные сапоги и в овечьем тулупе.

Маленький самолет, посланный из степи, пролетал теперь над тылом фронта. Нескончаемые ленты отступающих частей вырисовывались на белизне деревенского пейзажа. Вереницы грузовиков, роты солдат, маленьких, как мухи, шли в этом потоке. Деревни кишели войсками. Природа была восхитительной, сверкающей бесконечным снегом, отмеченная рыжими букетами садов, желтыми соломенными крышами хат, длинными изгородями из почерневшего дерева, круглыми колодцами и большими мельницами на холмах, вращавшими крылья в синем серебристом небе.

В Умани я пересел на специальный самолет фюрера в сопровождении генерала из дивизии Либа и генерала СС Гилле, славного вождя «Викинга».

Трехмоторный с полчаса летел над степью, затем поднялся очень высоко и полностью вошел в облака.

Украина растворилась под машиной. Все. Никогда больше не увижу я ни белую и желтую степь, ни длинные деревни, зарывшиеся в зимний снег, где летом поют комары, ни выкрашенные известью хаты с зелеными и коричневыми ставнями, украшенными голубками, ни пышные закаты с петушиными гребешками, ни высоких девушек с пухлыми щечками, ни азиатские реки среди миллионов желтых подсолнухов…