Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС - читать онлайн книгу. Автор: Леон Дегрелль cтр.№ 64

Эти офицеры прошли за наши позиции, были вежливо приняты. Ультиматум Советов был ясный и четкий: сдаваться. Достойно сдаться, как подобает храброму солдату, или атака на уничтожение начнется в тринадцать часов.

Ультиматум был немедленно и категорично отклонен. Верхом на трясущемся тягаче через грязь двух советских офицеров сопроводили до их позиций.

Ответ Советов не заставил себя ждать. Начиная с полудня Красная армия пошла в наступление. На нашем плацдарме и на дороге Деренковец — Корсунь мощные, яростные атаки привели нас во все более тревожное, гибельное положение.

Вот уже два дня под Корсунем концентрировались немецкие силы. Мы знали, что решающая битва скоро начнется, что десятки тысяч людей занимали боевые позиции и с отчаянной энергией бросятся в атаку. Радиограмма немецкого Верховного главнокомандования призывала нас напрячь все силы: с другой стороны нам навстречу в последнем усилии собирались бросить все, что оставалось из бронетанковой техники.

Нам оставалось сыграть нашу игру ва-банк. Русские считали нас безвозвратно потерянными. Но вот уже две недели их усилия не приносили успеха. Они хотели усилить, ускорить свое последнее «Ату!» Их ультиматум был отвергнут без дискуссий, их атака распространилась на все секторы.

* * *

Вечером Корсунский коридор был еще более сужен, но у Деренковца наша бригада не уступила ни пяди сада, ни метра изгороди.

Наши солдаты врезались как рогатины в их утиную лужу. Теперь они были нечувствительны ни к чему: упади с неба танки, они бы нисколько не удивились.

Мы получили новые приказы. Серьезность положения была такова, что выход из боя должен был быть ускорен: на следующий день, в субботу, 12 февраля 1944 года окруженная армия должна была использовать свой последний шанс и двинуться через ряды врага в юго-западном направлении.

В четыре часа утра нам надо было оставить Деренковец, чтобы влиться в штурмовую волну на юге, с другого конца деревни. Полк СС установил арьергардный заслон на высоте Арбузино, закрывая Корсунь.

Но было всего семь часов вечера! Ах, какое убийственное ожидание!

Почти все пеньковые тросы и канаты были истрепаны или порваны. Сможем ли мы продержаться еще девять часов, как это требовал приказ? А что если вдруг плацдарм треснет и сломается под ужасным натиском?

Пули шлепали по крышам, мокрым от дождя. Никогда, наверное, не было такого дождя на земле. Повсюду в воздух вздымались воинственные вопли боя.

В час ночи наши аванпосты на восточном участке дрогнули и отступили. Уже русские, как настоящие грязевые рептилии, вползали в избы. Наши люди больше не стреляли, они молча спускались к разлившемуся на несколько сот метров пруду и с оружием в руках форсировали его по пояс в воде.

Мы всматривались в ночь, в эту черную волну, откуда они выплывали, скользкие и блестящие, как тюлени.

На северо-западе и западе огонь все еще был таким же мощным. Пули мяукали, терялись или шлепали в препятствия. Но вдруг, совсем другой, не пронзительный, но матовый шум наполнил наши уши изумлением: танки!

Советские танки только что прибыли на северо-запад в нескольких ста метрах от нас, несясь по каменной дороге, где в сумраке выстроились наши последние грузовики, которые и могли еще спасти нас в последнюю минуту.

Этот громкий лязг гусениц был нашей смертью! До гибели, до катастрофы оставалось не более пяти минут.

* * *

Я прыгнул к противотанковой пушке, брошенной у дороги, с помощью одного солдата развернул ее. На мой призыв другие солдаты подбегали, наводя второе орудие. Навесным адским огнем мы заставили вражеские танки остановиться.

Было полвторого ночи. Под прикрытием танков русские пехотинцы подошли на несколько десятков метров от нас. Они стреляли наугад по черной дороге.

Нам приходилось постоянно выдвигать и отодвигать грузовики, пока из пруда выходили сотни наших товарищей.

По мере того как они подходили, они валом грузились в машины, но при каждом залпе замертво падали на дорогу.

В четыре часа утра люди последнего взвода арьергарда присоединились к нам. Мы спешно прикрепили два орудия к двум последним грузовикам. Наш плацдарм у Деренковца держался до конца, ни на минуту не отклонившись от графика.

Мы пересекли Арбузино в огне. Отряд уходил в укрытие за этим огромным костром. Дальше несколько самолетов лежали, уткнув носы в грязь.

На заре мы прибыли к пригородам Корсуня. Нашей бригаде была дана честь слезть с грузовиков и войти в город в строгом строю, с высоко поднятой головой и с песней, как на параде.

Корсунь был замечательным городом. Он был подсвечен на юго-востоке очень глубоким озером длиной во много километров. Это озеро с зелеными, голубыми, белыми и розовыми избами по берегам, с холмами, заросшими медного цвета кустарником, заканчивающимися песчаной дорогой, завершалось гигантской плотиной. Вода сбрасывалась на огромные розовые и зеленые скалы, обходя с двух сторон плоский полуостров, на котором располагался старый белый монастырь с элегантными восточными элементами.

В пятидесяти метрах над этим низвергающимся потоком, на этой красивой скале, до которой поднимался вагнеровский рокот водопада, были похоронены все павшие воины дивизии «Викинг» и штурмовой бригады «Валлония». После каждого боя их несли сюда, на эту мощную высоту, высокое место смерти и славы. Оттуда они увидят, как вдоль большого озера мы уйдем на жертву и освобождение.

Размеры поля сражения стали до крайности сжатыми: несколько километров фронта на севере Корсуня, несколько километров на западе, двойной защитный занавес по боковому авангарду. И все.

Вначале это место было обширным, как Бельгия. Теперь оно было меньше французского департамента.

Враг бил непрерывно, необходимо было отвоевать оставленные километры на востоке и севере по мере отхода. Мы отошли от Деренковца: таким образом, уступили семь километров. Волны немецкого натиска должны были до вечера отвоевать семь других километров на юго-западе, если они хотели, чтобы пятьдесят тысяч солдат не задохнулись в котле, где не было возможности маневра.

Однако к одиннадцати часам утра, когда командир и я получали приказ из дивизии, мы увидели багровое лицо генерала Гилле у телефонной трубки. Полученное известие было трагедией: Арбузино, служившее заслоном до завтрашнего дня, Арбузино было в руках русских, и они полным аллюром двигались прямо на Корсунь!

Генерал схватил толстую палку, прыгнул в «Фольксваген» и помчался в направлении Арбузино. Трудно было сопротивляться ярости генерала Гилле. Деревня была отбита, заслон восстановлен. И вовремя!

* * *

Наступление наших дивизий на юго-западе шло уже много часов. Оно не удавалось, не имело успеха, как хотело бы немецкое командование. Красные яростно сопротивлялись. Одна деревня была захвачена в шести километрах от Корсуня. Можно было отметить некоторые продвижения на флангах. Нам же нужен был быстрый и полный успех. Иначе через день-два наступил бы конец.