"Я ходил за линию фронта". Откровения войсковых разведчиков - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 40

Нас на некоторое время вывели с плацдарма и отправили уточнить, охраняется ли мост через приток Одера. Было это днем. Танки обмотали белым материалом. Вошли в большую немецкую деревню. Продвигаемся с большой осторожностью. Вдруг из одного захудалого домишки выбегают девушки и бегут к нам навстречу. Это были наши девушки, угнанные в неволю. Радости их не было предела: они плакали, обнимали, целовали и очень тревожились, что мы уйдем обратно, а они-то останутся и как бы их тогда не угнали дальше в тыл к немцам. А мы дошли до моста, там нас нежданно встретили таким пулеметным огнем, что посбивали весь камуфляж. Мы вернулись в деревню и по рации сообщили командованию обстановку. Нам приказали остаться в деревне.

Ночью пришли танки нашей бригады, а мы вернулись на плацдарм и разместились в домике на «юру»; он стоял в стороне от полуразрушенной улочки деревни и ближе к противнику, поэтому его никто не решился «освоить». Затопили котел в крытом дворе, ребята помылись, а когда очередь дошла до меня, фрицы начали минометный обстрел. Мне было не страшно, но я боялась — убьют, придут ребята, а я раздетая, да еще с черным пятном синяка во все бедро. Помните, меня пришибло к дереву на мотоцикле? Так вот я только здесь, на Кюстринском плацдарме, увидела, как же меня тогда здорово укатало.

С Большой земли нам приносили только спирт и курево. Кто приносил, остаться с нами не решался, а мы не уговаривали. Еду доставали где придется. По соседству в дер. Маншнов одна сторона улицы была наша, а другая нейтральная. Вот туда ребята приноровились ходить и приносить что-нибудь вкусненькое. Однажды Маслоид привел корову, а Саша Асульбаев, повар по специальности, приготовил нам натуральные котлеты.

Почти каждый день кто-нибудь ходил за поручениями к комбату расположенного по соседству 3-го танкового батальона Валентину Павлову, но дорога к нему простреливалась, поэтому темп «пробежки» был как на 100-метровке. Как-то бегу, запыхавшись, выскочила у танка Павлова, сопровождаемая сплошным треском автоматных очередей, цокот пуль которых оборвался на противоположной стороне брони танка. И тут один из танкистов вдруг начал изливать свои чувства ко мне. Пришлось дипломатично сказать, что война еще не кончилась, что неизвестно, кто из нас останется в живых… В тот день это было второе признание в любви. Много лет спустя при встречах с однополчанами я частенько слышала: «Зоя, а я ведь тебя любил». А бывший разведчик Маслоид сказал не мне, а товарищам: «Эту женщину любил и люблю до сих пор». А мне сказал, что ребята во взводе гутарили: «Кого из нас выберет Зоя после войны?» Я выбрала командира взвода Александрова. Мне сложно о нем писать, поскольку он с нашим танком не ходил.

Несколько человек, в том числе и я, были вызваны на Большую землю для получения наград. Пришли к переправе. Через Одер строился капитальный мост. Когда мы на лодке подходили к берегу Большой земли, налетела вражеская авиация. Господи! Что там было!

Она почти без перерыва молотила переправу. Сколько же досталось саперам и строителям — уму непостижимо.

Выбежали на берег, а немецкие летчики строчат из пулеметов, спрятаться некуда. Шлепнулись на землю, но какой толк? Вскочили и… дай бог ноги.

За бои от Пулавского плацдарма до Кюстринского меня наградили орденами Славы 3-й степени и Красной Звезды.

Обратно поехали на бронетранспортере, но водитель Кох, не доехав до Одера, остановился и сказал: «Уже стреляют, я не поеду дальше». Храмов стукнул кулаком по кабине: «Вези!» Но проехали еще немного, все повторилось. Ребята отматерили Коха как следует, но больше не стали с ним связываться — бесполезно, ведь у него во время боев обязательно что-то «ломалось»…

Перед наступлением на Берлин нас посадили в бронетранспортер и целые сутки держали в боевой готовности на окраине города Горгаст. Было еще темно, когда мы двинулись в сторону противника, медленно двигаясь по широкому полю. Началась артподготовка. Оглянулась назад и обомлела! Линия огня простиралась по всему горизонту. Только после войны я узнала о применении прожекторов для подсветки. Стало светать. Над нами эшелонами, туда и сюда на разных высотах, шла наша авиация. Зрелище было потрясающее.

Передний край встретил нас густой дымовой завесой… Противник, отступив, перенес шквальный огонь на свои прежние позиции. Мы соскочили с бронетранспортера и наткнулись на окоп, покрытый фанерой. Вот радость — крыша над головой! Над нами гремит и грохочет, а в окопе — благодать! Повар Саша угостил всех пирожками — он напек их заранее, предвидя, что в коротком затишье сделает нам необыкновенный сюрприз.

После короткой передышки двинулись вперед вдоль линии железной дороги. Дымовая завеса стала развеиваться, и сквозь летящие клубы дыма можно было разглядеть трассы автоматных очередей…

Хамаев и Екатеринчук, оставленные в резерве, удрали с КП и пешком пытались догнать нас, но нарвались на засаду и оба погибли.

Продвижение застопорилось. Бронетранспортер остановился у железнодорожного полотна. Мы быстро спрыгнули, а водитель, выходя из машины, был ранен в ногу. Храмов перебежками подбежал к машине, завел ее и отвел за сарай. Стали подтягиваться пехотинцы. Через дорогу перебегал пехотный капитан и вдруг рухнул, раненный снайпером. Я упала на живот и поползла к нему, кто-то из разведчиков последовал за мной. Приволокли раненого в домик, перевязали наскоро, потому что разведчики пошли вперед пешком. Мы обогнули водокачку и увидели, что пушка танка лейтенанта Алексеева уперлась в танк противника, а его пушка — в наш. В общем, расстреляли друг друга в упор. Наших танкистов в живых осталось двое. Раненых танкистов увез на мотоцикле наш разведчик Баранов…

Продвигаемся к Зееловским высотам с танками командира роты Киселева. Часто останавливаемся из-за обстрелов. Проезд под высокой железнодорожной насыпью завален и, наверное, заминирован… Киселев пускает машины на насыпь по отлогой диагонали. Они форсируют железнодорожное полотно и осторожно спускаются на другую сторону. Но после километрового марша наши танки останавливаются, встреченные плотным огнем противника. И тогда бойцы Храмов и Волков уговаривают комвзвода разрешить им поехать в разведку на одном танке. Прыгнули на броню и на большой скорости умчались в неизвестность…

Вернулись довольно скоро. Храмов был ранен в бок, но его спас широкий немецкий ремень. От боли разведчик сгибался пополам, но остался в строю. Подтянулась и пехота.

Вылазка оказалась удачной, и теперь мы знали расположение огневых точек противника. Комвзвода проинформировал об этом комбата Спивака, а тот, в свою очередь, попросил по рации комбрига «прибавить огоньку» на… наш участок.

Вскоре над нами что-то зашуршало, зашипело, да так зловеще, что сердце сжималось. Заиграли «катюши»… Но вместо немцев лупанули по нам. Это был ужас. Один наш разведчик погиб. Меня контузило… Сколько погибло… Сколько погибло ребят.

Полученная легкая контузия сказалась на моем нервном состоянии — я перестала выносить звук «катюш». К сожалению, в то время медицина не признавала легкую контузию как заболевание, и поэтому бывали случаи, когда люди гибли не потому, что они боялись, а потому, что с нервами справиться невозможно.