22 июня. Черный день календаря - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин, Алексей Исаев cтр.№ 3

Психологический климат в армии также сильно отличался от привычного нам, во многом наследовав черты революционного равноправия между командующим и рядовым составом. Вспоминает В. М. Синайский: «…помогало то, что не было градации между офицерами и солдатами. Все мы были — красноармейцы. Были только командиры и рядовые. Когда однажды на улице к нам обратилась какая-то женщина с просьбой что-то ей показать и назвала нас солдатами, один из наших товарищей сказал: „Мамаша, мы не солдаты, мы — красноармейцы. Солдат и офицеров наши отцы и деды били в Гражданскую войну“». Взаимоотношения между командирами и рядовыми, я бы сказал, были почти дружеские. В гарнизоне был Дом Красной Армии, переступив порог которого, ты становился равноправным членом коллектива. Там были спортивные залы, кинотеатр, ресторан, танцевальные залы. И, придя в Дом Красной Армии, мы, рядовые, могли танцевать с женами командиров, вместе закусывать в буфете, Такой же порядок был и в санчасти. Если-кто-то заболевал и попадал туда, врач прежде всего говорил: «Забудьте, что вы командиры или рядовые, здесь вы все — больные военнослужащие. Для меня вы все равны».

Учеба в школе проходила напряженно, но нам очень активно помогали «старики», которые заботились о нас, называли нас желторотиками и всячески обучали военной премудрости. Например, когда мы приехали в гарнизон и попали впервые в наряд, надо было мыть пол в казарме. В спальне было 120 коек. Это была не комната, а громадный зал. Мы, естественно, взяли ведра, тряпки — нас было 12 человек — разлили по полу воду и стали тряпками что-то там делать. Пришли «старики», засмеялись: «Эх, вы, желторотики, так вы будете до вечера мыть». Позвали несколько человек — пришло четверо или пятеро. Взяли швабры, встали в ряд и погнали воду. И треть зала вымыли за 10–15 минут. «Вот, как надо!»— сказали «старики».

Помогали они нам и при обучении стрельбе. Стреляли мы кое-как. Вначале было очень сложно, потому что пулемет при стрельбе вело. И устранять задержки было трудно. Пулемет ШКАС был скорострельный, но у него было 48 типов задержек. Часть из них устранимых, часть неустранимых. И вот однажды, когда мы в оружейной палате разбирали и собирали пулеметы и учились устранять задержки, пришел старшина, отвоевавший в Финляндии и списанный по ранению. Зашел посмотреть, как мы учимся. С усмешкой посмотрел, как мы возимся с пулеметами, и сказал: «Ну, куда вам. Так, как вы работаете, с одного захода вас собьет истребитель. Почему? Вы же с задержкой возитесь сколько!» — «Как надо?» — «Надо мгновенно задержку устранить. Иначе вы безоружны». — «Ну покажи нам, как надо». — «Делайте задержку, дайте пулемет и завяжите глаза». Раз-два — и задержка была устранена. Вот так нас учили «старики».

Однако многое изменилось, когда в конце тридцатых годов СССР начал увеличивать армию, готовясь к грядущей «большой войне». Армии приграничных округов пополнились за счет молодежи призывного возраста только что присоединенных республик. Естественно, что их лояльность по отношению к новой власти была более чем сомнительна.

По воспоминаниям М. Л. Сандлера: «В сороковом году в армию пришло много „западников“ и был поток новобранцев из Средней Азии (до этого среднеазиаты, как правило, служили только в национальных территориальных дивизиях). Многим тяжело давался русский язык или азы овладения техникой. Никаких насмешек над ними не строили, терпеливо все разъясняли».

Кроме того, волна репрессий, хоть и не была столь масштабна количественно, как это принято изображать, привела к значительным изменениям в командном составе, причем, наиболее пострадавшее среднее и старшее командное звено пополнилось в основном из среды младших командных кадров, не успевших приобрести ни достаточного опыта, ни соответствующих навыков. Младший комсостав был в основном сформирован за счет досрочных выпусков, курсантов военных училищ (приказ наркома обороны маршала С. К. Тимошенко от 14 мая 1941 г.), выпускниками краткосрочных курсов младших лейтенантов и курсов командиров запаса. Учитывая увеличение армии почти в пять раз по сравнению с уровнем 1934 г., сложно ее рассматривать как «кадровую».

Вдобавок ко всему мощнейший удар был нанесен по престижу элиты армии — летчикам приказом наркома обороны Тимошенко № 0362 «Об изменении порядка прохождения службы младшим и средним начальствующим составом в ВВС Красной Армии». В соответствии с этим приказом всем выпускникам училищ вместо звания «младший лейтенант» или «лейтенант» присваивалось звание «сержант». Летчики, не прошедшие четыре года службы, обязаны были жить в казармах. Соответственно изменялись и нормы довольствия, оклады, они лишены были права надеть ту самую форму с «курицей» на рукаве. Многими это было воспринято как личное оскорбление. Летчики отказывались надевать знаки различия, ходили с пустыми петлицами в знак протеста. Часто бывало, что техники-лейтенанты вынуждены были докладывать о состоянии самолета своему командиру — сержанту, что несомненно являлось грубейшим нарушением основного армейского принципа — субординации. Вспоминает ветеран ВОВ И. Д. Гайдаенко: «В декабре вышел известный приказ наркома обороны Тимошенко. Меня, лейтенанта, командира звена, орденоносца, посадили в казарму! Причем, так как я был командиром звена, меня еще назначили страшим по казарме. Ох, хватил же я горя с этой срочной службой! Представляешь, приехали из училищ лейтенанты-летчики, пришли летнабы, а тут приходит приказ, и их разжалуют в сержанты. Мало того, что запихивают в казарму, так еще и звание снимают! Это ж позор перед девушками, знакомыми, родными! Конечно, дисциплина после этого резко упала. Трудно мне было держать эту банду молодых летунов. Конечно, то, что положено по программе летной подготовки, мы выполняли, но летчики ходили в самоволки, пьянствовали. Причем, если на выпивку не хватало денег, то ребята что-нибудь продавали из постельного белья (общежитие летного состава здесь было оборудовано, как надо: одеяла новенькие, подушки, простыни). Бардак, одним словом… Один у нас комсомолец отличился. Его вызвали на собрание: „Что же ты пьешь, безобразничаешь? Мы тебя исключим из комсомола!“ А он ответил: „Подумаешь! Исключайте! А я буду беспартийный большевик!“ Думаю, меня здорово спасло начало войны, а то бы посадили меня за недостачу казенного имущества…»

Весть о войне с СССР не вызвала у простых берлинцев энтузиазма.

Вот такими разношерстными, с противоречивым сознанием, раздвоенной моралью, дезориентированными в оценке характера, длительности будущей войны и реального противника подошли воины 1919–1922 гг. рождения, составлявшие основу Красной Армии к 22 июня 1941 г.

Высшее руководство, хоть и было лучше осведомлено о реальном положении дел, чем простые граждане и рядовой состав Красной Армии, не питало необоснованных иллюзий. Однако и оно не представляло себе в полной мере всех перспектив разворачивавшихся событий. Небыли подготовлены и теоретические основы управления страной в кризисной ситуации.

Газета с обращением Гитлера к солдатам Восточного фронта.