Я – снайпер Рейха. На его счету 257 жизней советских солдат - читать онлайн книгу. Автор: Йозеф Оллерберг cтр.№ 49

По счастью, подобные попадания на минные поля были крайне редки. С началом непрекращающегося немецкого отступления, в основном именно бойцы Вермахта создавали позади себя минные поля, чтобы задержать преследовавших их русских, в то время как у стремительно продвигавшихся советских войск редко возникала необходимость обезопасить свои позиции подобным образом.

Однако происшедший инцидент вывел стрелков из апатии. После этого они внимательно следили за тем, чтобы снова не наткнуться на мины. Достигнув своих новых позиций, мы заметили, что на одном из участков, заросших кустарниками, виднелись земляные насыпи, свидетельствовавшие о том, что под ними что-то зарыто. Мы знали, что в этом районе размещался венгерский полк, и, предположив худшее, стрелки обтянули лентой подозрительный участок, чтобы туда не сунулись остальные бойцы батальона, следовавшие за нами. Но поскольку данный участок не мог быть исключен из оборонительных позиций, было решено частично расчистить его. Под руководством бойцов из авангарда были собраны команды из солдат, которые должны были разминировать участок. Они подползли на четвереньках и начали ощупывать насыпи пальцами и остриями штыков. Неожиданно несколько стрелков взвыли от отвращения. Предполагаемые мины оказались кусками дерьма. Они обтянули лентой не минное поле, а отхожее место!

Дивизия едва успела достигнуть своих новых передовых позиций у населенного пункта Деда в Венгрии, когда враг начал мощное, неослабевающее и согласованное наступление на позиции стрелков, продолжавшееся с 24 сентября до 8 октября. Эти ожесточенные бои приводили к огромным потерям, но горным стрелкам удавалось долгое время отбивать атаки и удерживать свои позиции. Однако советские войска в конце концов сумели прорваться на южном участке 3-й горнострелковой дивизии. Цельность немецкой передовой снова оказалась под угрозой, и дивизии пришлось оставить свои позиции, на оборону которых было положено так много жизней. Стрелки отходили к новой линии обороны вдоль реки Тиса.

Ситуацию усложнял тот факт, что венгры больше не были надежными союзниками. Их политические фракции оказались парализованными, а ряд армейских частей перешли на сторону русских, хотя остальные части оставались преданными немцам. Решительная слабость немецкого фронта при этих обстоятельствах была очевидна. С этих пор я и мои товарищи стали встречать на своем пути колонны беженцев из числа гражданского населения, отступавших вместе с частями Вермахта. Среди беженцев были не только люди немецкого происхождения, но также много венгров, находившихся в оппозиции к коммунизму.

Теперь война стала еще более тяжелой для психики бойцов. Гражданское население из этих колонн очень часто оказывалось в эпицентре боев. Немецкие пехотинцы никак не могли им помочь и были вынуждены бессильно смотреть на их страдания и гибель. Видя это, солдаты Вермахта переставали верить в свой долг. Бои свелись для них к простой борьбе за выживание.

На широких венгерских равнинах численно превосходящие немцев русские бронетанковые части развили свое наступление. Для сохранения связи, основными силами отступающей немецкой армии, боевой группе Вохлера, к которой принадлежала и 3-я горнострелковая дивизия, пришлось пробиваться через позиции русских к городу Ньиредьхаза. Разгорались кровопролитные бои, в ходе которых безжалостно уничтожались колонны беженцев. Поскольку переход Венгрии на сторону антигитлеровской коалиции осуществлялся медленно и вынужденно, вторгшиеся в страну русские бойцы не воспринимали венгров как союзников и действовали, как завоеватели. Это порождало у местного населения и отступающих немцев горькие предчувствия того, каким будет их предстоящее поражение. Было много случаев невероятной жестокости русских солдат по отношению к гражданскому населению. А трупы жестоко замученных немецких солдат стали обычным зрелищем.

Мы вышли к небольшой деревеньке около Ньиредьхазы. Русские танки, занимавшие ее, уже ушли вперед. Теперь в деревне занимала позиции лишь одна пехотная рота. При приближении горных стрелков завязался жестокий, но короткий бой, который отчаянно сражавшиеся немецкие пехотинцы быстро выиграли. Понеся тяжелые потери, остатки русской роты отступили. Осторожно занимая деревню, стрелки обнаружили, что ее жители спрятались в подвалах своих домов. Когда эти люди поняли, что советские войска выбиты из деревни, они стали выбираться наружу и, громко стеная, подходили к немцам. Обыскивая дома, немцы начали понимать причины такого поведения венгров. Они находили изнасилованных женщин и девушек, а также застреленных или заколотых штыками их родственников, пытавшихся остановить насильников.

Я и двое моих товарищей наткнулись на обезумевшего от горя старика, который указывал нам на вход в погреб. Мы предположили, что там, должно быть, спрятались солдаты врага, и тут же ползком устремились туда. Заняв позиции у входа, мы закричали предполагаемым врагам, чтобы они сдавались. Призыв повторялся несколько раз, но никакой реакции на него не последовало. Тогда один из нас снял с пояса ручную гранату и уже собирался бросить ее через открытую дверь. Но тут старик подбежал и остановил его. Что-то пронзительно крича на венгерском и отчаянно жестикулируя, он подталкивал пехотинца войти в погреб. Едва оказавшись там, немецкий солдат тут же выскочил назад. Его лицо позеленело. Прислонившись к стене, он начал блевать. Я и второй мой товарищ, видя такое, вошли в погреб и сразу начали осматриваться, не продвигаясь вглубь. От увиденного у нас перехватило дыхание. В погребе лежала женщина, находившаяся на последних месяцах беременности. Ее живот был разрезан, пока она была еще живой, а младенец вырван из него. Женщина умерла от потери крови. А младенец, который выглядел почти полностью развившимся, был приколот штыком к стропилу. Я вместе с товарищем сняли убитого ребенка, завернули в плащ-палатку вместе с его матерью и закопали их в саду.

Через два дня полк продвинулся к городку Ньиредьхаза, так что тот оказался в зоне досягаемости нашего огня. Пока 2-й батальон дожидался приказа к началу атаки, я решил использовать это время для изучения окружающей территории. Поспав несколько часов, я растворился в скрывавшей меня от глаз врага предрассветной тьме. Вскоре я был уже возле первых пригородных домов. Я осторожно полз через сады и руины разрушенных зданий. Пригород выглядел необитаемым, хотя стрелкам было сказано, что он занят русскими. Между тем уже вставало солнце, и мне нужно было подыскать себе хорошо замаскированный наблюдательный пункт. Перескакивая от одного прикрытия к другому, я вдруг услышал, что в моем направлении движутся машины. Было около половины восьмого утра. Мне пора было уже находиться в пути к позициям батальона. Но я не мог заставить себя перестать думать о том, что я вынужден вернуться из разведки ни с чем. Все еще надеясь обнаружить что-нибудь важное, я забрался на кучу обломков и спрятался под коньком крыши разрушенного дома. Бесшумно я расчистил пространство, чтобы иметь широкий обзор перед собой.

Внизу передо мной лежала улица из разграбленных домов и ресторан. Небольшой грузовик и три американских джипа марки «Виллис» с советскими звездами на капотах выехали из-за угла и остановились перед рестораном. Солдаты выпрыгнули из своих машины, раздались громкие приказы, после чего русские бойцы разделились на небольшие группы и устремились в дома.