Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев - читать онлайн книгу. Автор: Курт Пфеч, Роман Кожухаров cтр.№ 23

— А она всегда впереди! — Эрнст перешел с диалекта на «хохдойч». — И о том, чтобы мы всегда были впереди и первые вступали в борьбу с врагом, об этом я позабочусь!

Эрнст прислушался, схватил друга за рукав:

— Давай, Цыпленок! Там — одиночные окопы! — а отделению крикнул: — Ложись!

Он исчез в окопе. Блондин прыгнул в другой, и тут грохнуло! «Сталинские орга́ны!» Блондин увидел первые разрывы и спрятал голову за кромку окопа. «Великолепный окоп! Вообще, лучшее укрытие! Полная гарантия остаться живым, если только не будет прямого попадания. Кроме того, он почти комфортабельный! Есть узенькая ступенька, чтобы сидеть, и достаточно пространства для ног, так как окоп сильно расширяется книзу. Сделан для того, чтобы продержаться. Если бы была бутылка водки и жратва, то все эти „рач-бум“, артиллерия, пулеметы и вся эта дерьмовая война могут идти на… — Он скривил лицо: — Единственное, покакать сейчас нельзя. В животе урчит и булькает — из-за кофе или от голода? Но сегодня вечером надо непременно сходить — с пустой кишкой спится гораздо лучше. Когда же это я ходил в последний раз? Вот тоже большое дело, — он притянул верхнюю губу к носу, — ни в одной книге про войну об этом не пишут. Муштра на казарменном дворе, наступление, артподготовка, товарищество, геройская смерть. Да, но когда и где солдат может сходить по-большому, если приспичит, об этом — ни строчки. Точно так же, как и со страхом. Самое необходимое для всех людей было и будет забыто. Странно, — подумал он, — сижу под огнем „сталинских орга́нов“ и думаю, когда могу сходить в клозет. А клозет — это вообще смешно!»

Он глянул за кромку окопа. В нескольких метрах от него показался зачехленный маскировочной тканью стальной шлем. Эрнст тоже осматривается, как и он. «Откуда здесь взялось столько бойцов? Только что прекратился огневой налет, а эти идиоты уже снова побежали». Он узнал Хайнца и окликнул его. Тот рассмеялся, махнул рукой и ответил:

— Мы теперь — авангард! Дрыхните дальше, а мы бежим на Курск!

Ханс прокричал:

— Медленно впере-о-о-од! Держать дистанцию!

Эрнст выругался, повесил автомат на шею, в уголке рта — наполовину искуренная сигарета:

— А у парня хорошее чувство юмора!

— У кого, у Ханса?

— Чепуха! Я говорю про Хайнца!

Снова в ряд тяжело идущих перед ними солдат ударил снаряд. Люди из 3-го взвода вдруг заторопились. Эрнст тоже побежал быстрее и показал вправо от себя. Блондин рванулся туда и услышал нарастающий вой. Когда грохнули первые разрывы «сталинских орга́нов», он на четвереньках влетел в окоп. Эрнст залег рядом с перевернутым набок полевым орудием. Блондин прятался под перевернутым зарядным ящиком. Он глянул вверх — колесо ящика еще крутилось. Он притянул к носу верхнюю губу — будем надеяться, что в зарядном ящике снарядов уже не осталось. В нескольких метрах от орудия лежали убитые русские. Одному вырвало весь бок. Кишки вывалились и лежали в темной грязной луже. У другого не было нижней части туловища. Между поясным ремнем и сапогами — сплошное месиво земли и крови.

Начали бить танковые пушки. Блондин четко различал их на слух — резкие и громкие — сзади, и глухие и тихие — спереди. Штурмовые орудия и Т-34! Будем надеяться, что русские на этот раз не окопались!

В ходе сообщения, шедшем от позиции полевой артиллерии дальше в глубину советских позиций, снова лежали убитые русские. Один младший лейтенант без лица сидел, прислонившись к стене окопа, позади него стоял на коленях другой — с оторванными спиной и задом. У Блондина перехватило дыхание — словно сырое рубленое мясо — двое лежали друг на друге, перекрученные и изломанные, — следующая позиция артиллерии! Одна пушка перекрывала половину окопа — словно игрушка, подброшенная со своей позиции в воздух и закинутая сюда. Двое русских были прямо-таки приклеены к стенам окопа — взрывной волной их впрессовало в деревянную обшивку и посекло осколками. Посреди траншеи — огромная воронка. В ходе сообщения лежали мертвые — разорванные на куски и наполовину засыпанные землей.

Эрнст и Блондин выскочили из окопа. Кругом рвались снаряды. Блондин отполз назад, залег среди трупов. Летели куски земли и щепки, и он чувствовал их удары по каске и штурмовому снаряжению. Его левая рука попала во что-то липкое и вонючее. Он отдернул руку, снова выскочил из окопа, пробежал немного и спрыгнул в следующий окоп. Снова рядом разорвался снаряд. Лежа он рассмотрел свою руку, испачканную кровавой жижей. Он закрыл глаза и вытер пальцы о кусок дерна.

— Проклятие, проклятие, проклятие! — шептал он. — Проклятие, думают, что мы сейчас прорвались. Что район обороны взломан, а тут показывается новая позиция! Это как длинный коридор с бесконечными дверями. Выламывается одна, и сразу же виднеется следующая закрытая. Ничего общего с прогулкой! Это скорее тяжелейшее прогрызание, шаг за шагом. Приходится пробивать стены головой, и от этого с каждым разом в башке гудит все сильнее, и снова удар, до сотрясения мозга или пока не расколется череп. Если так пойдет и дальше, наступит Рождество, а мы все еще не прорвемся, не говоря уже о том, чтобы добраться до Курска. И все, что было до сих пор с нашей стороны, — лишь булавочные уколы.

Он встал, пробежал несколько шагов, упал, снова вскочил и бежал до следующего укрытия.

«Где они все?» — и услышал на бегу свист подлетающих снарядов. Уткнулся лицом в землю, послышался взрыв — вскочил, побежал — залег, слушая, как пульс колотится в голове. Сам себе командовал: «Встать! Ложись! Встать! Ложись! — Послышалась пулеметная очередь. — Ложись! — Свистнули пули рикошетом. — Встать! Осторожно!» Взрывом высоко швырнуло землю. Свистнули осколки. «Встать! Бегом дальше!» Он видел перед собой вздымающуюся землю и разрывы, от которых низом далеко разлетались куски земли, а в середине взлетали вертикально вверх черные фонтаны. Высморкался! Проверил, не забилась ли грязь в канал ствола. Русская снайперская винтовка Токарева такого не выносит.

«Снова встать! Боже мой! Это же бешеный нарастающий вой орудий залпового огня! Реактивные минометы! Наконец-то наши! Мы здесь! И все же мы здесь!»

Слегка поднимающаяся равнина содрогалась от топота бегущих солдат. «Теперь иванам придется спрятать головы в грязи, теперь пусть мечутся и ищут укрытие! Теперь мы здесь! Бежать во всю силу ног и легких! Чем большее расстояние мы сейчас пробежим, тем меньше останется до следующей русской позиции!»

И снова случилось немыслимое! Вдруг открыла огонь и русская артиллерия! И на этот раз это были не остатки орудий, не беспомощный беспокоящий огонь. Русская артиллерия по всем правилам поставила заградительный огонь — густую огневую завесу перед своими позициями, и в тот же момент затрещали русские пулеметы. Немецкая атака была остановлена.

Блондин отполз в воронку и попытался сделаться как можно меньше, поджав колени к животу, втянув голову глубоко в плечи, прижав подбородок к груди. «Хватит!» — кричали нервы. «Хватит!» — стучало сердце. «Хватит!» — проносилось в мыслях. «Хватит!» — Он крепко закрыл глаза. «Хватит!» Третий взвод попал в самое пекло. У его бойцов — никаких шансов. Это было настолько неожиданно, что они даже не успели отреагировать. Когда ударили немецкие реактивные минометы, они подумали, что мы все сделаем теперь играючи, даже, наверное, ухмылялись, вздыхали, и в таком прекрасном настроении… «Черт возьми, какая ирония, — это то, что Эрнст называет случайностью. Случайность, что 3-й взвод пошел в голове наступления. Случайность! В противном случае там бы оказались мы! Эта проклятая артиллерия! Эти проклятые богом свиньи!» И он закричал на скат воронки: «Сви-и-иньи!» — несколько раз, громко и пронзительно.