Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев - читать онлайн книгу. Автор: Курт Пфеч, Роман Кожухаров cтр.№ 133

Старший лейтенант не ответил, пытаясь осмотреть «пантеру» в бинокль. Не удержав радостного смеха, ординарцу ответил Дерюжный:

— «Застращал»! Откуда ты, Степа, слова такие берешь?

— Где взял, там уже нету, Семеныч!.. — весело ответил Степанков.

Вид отступавшего танка сразу поднял настроение в окопах. Видимых повреждений у немца взводный не усмотрел. Скорее всего это был тактический ход. Экипаж, получив на морду вторую вмятину, вдруг опомнился, увидев, что сильно увлекся атакующими действиями.

XXII

Так или иначе, враг попятился, и это было первое маленькое завоевание за день. Пусть знают, сволочи, что тут им будет не фунт изюма. Словно развивая промежуточный успех, усилили темп стрельбы артиллеристы. ЗИС лейтенанта Денисова прямой наводкой ошеломил средний танк, который все не мог оправиться после первого меткого попадания.

Скорее всего у вражеской машины заклинило башню. Она в течение всего боя не двигалась, и машина вынуждена была поворачиваться всем корпусом, чтобы изменить сектор стрельбы. В тот момент, когда артиллеристы наводили ствол своего орудия на вражескую машину, она как раз повернулась левым боком, чтобы развернуть ствол орудия и пулеметы по центру.

Угол поворота левой стороны корпуса был совсем небольшим, но для наводчика денисовского расчета оказался вполне достаточным. Выпущенный ЗИСом 76-миллиметровый снаряд по касательной ударил в катки левой ходовой части. Взрыв сотряс корпус танка, качнув всего его кверху. Когда машина снова опустилась на левую гусеницу, то просела боком ниже положенного.

Дым рассеялся, и в бинокль стало видно, что просела она не в воронку, образованную взрывом. От мощного взрыва несколько катков в середине ходовой вырвало напрочь вместе с приличным куском гусеничных траков.

XXIII

Положение, в котором оказалась вражеская машина, практически полностью выключило ее из боя. Заклиненная башня клюнула вслед за накренившимся корпусом влево так, что короткий ствол смотрел в землю вместе со спаренным пулеметом.

Головная «пантера» отступала, один средний танк был выведен из строя, остальные машины топтались на месте, автоматчики снова залегли. Крики ликования огласили траншеи штрафников.

— Рано победу праздновать… — пробурчал Дерюжный и отправился проверять вверенное ему отделение.

— А все ж таки показали им… — довольно выпалил Степанков, поправляя свой трофейный «шмайсер», болтавшийся у него вниз стволом на левом плече.

Коптюка картина, наблюдаемая в бинокль, откровенно радовала, но занозой в мозгу сидело неясное беспокойство. А ведь Дерюжный скорее всего прав. Да, одного завалили набок, обнаглевшая «пантера» возьми да и попяться назад. Но как-то странно она рванула. Неужели выстрелы противотанкового расчета Ткаченко и Коледина ее так напугали?

И остальные зверюги бронированные топчутся на месте, а «тигр» так тот вообще откатился метров на десять. И вражеские пехотинцы залегли и головы свои даже не подымают. А может, и подымают, только каски их пятнистые ни черта не видно на фоне этой травы, порядком перемешанной с черными и суглинисто-бурыми участками земли.

— Степа!.. — окликнул старший лейтенант своего ординарца.

— Да, Федор Кондратьевич!.. — с готовностью, вытянувшись по швам, бодро и весело отчеканил Степанков.

— Надо выйти на связь с Денисовым. Пусть добавит огня в сторону нашей левофланговой «пантеры». А то пулеметчики вражеские совсем левому флангу жизни не дают. Найди Довганюка, пусть дует в блиндаж… Пусть свяжутся с Дударевым. Оттуда до Денисова рукой подать…

— Так это, товарищ старший лейтенант… — с жаром откликнулся Степанков. — Довганюк же сейчас заместо Потапова. Ему и без того хлопот хватает. Давайте я сам… Все в точности исполню… И Дударева просить зачем? Это — кружным путем. Давайте, я сам к артиллерии сгоняю…

— Ну, как знаешь… — неуверенно согласился Коптюк.

— Есть как знать! — радостно крикнул Степанков и тут же, не дав командиру толком подумать, умчался исполнять приказание.

XXIV

Гонять бойца посреди боя почти за две сотни метров взводному не хотелось, потому и придумал он схему со связистами. Но таким уж неугомонным был его непоседливый ординарец. Не сиделось Степе на месте, и при каждом удобном и неудобном случае норовил он прийти в движение, все повторяя вместо присказки: «Движение — это жизнь».

По этому поводу даже возник у Степанкова с замкомвзвода Дерюжным бесконечный, философский, как любил повторять Степа, спор. Семеныч — полная противоположность неугомонному ординарцу — неторопливо-основательный, местами даже медлительный, в минуты отдыха, когда включалась, к примеру, взводная вошебойка, то есть бойцы принимались целенаправленно выискивать на себе и уничтожать паразитов, подначивал Степу, что тому, мол, не сидится на месте и все он мечется и бегает туда-сюда, словно вот самая что ни на есть вошь на гребешке.

Степанков за словом в карман не лез и возражал, что вошь как раз, как и положено гадскому насекомому, сидит, точно фашист в засаде, и ничем ее, гниду, из волосьев или из складок белья не выудишь, а он, наоборот, постоянно в движении, потому что движение — это жизнь и если все время бегать, так и от смерти можно убежать. А Дерюжный возражал, что при таком раскладе, наоборот, опасность подхватить пулю возрастает, вот точно как в мирное время у того, кто ходок и по бабам шастает, и болячку какую заразную подхватить шансов куда больше, чем остальным.

У Степы и на этот весомый философский довод готов был контраргумент, и он озорно возражал, что если кому женский пол оказывает внимание, то через это он, наоборот, обретает душевное здоровье, потому как в здоровом теле здоровый дух, и тот, кому женщины регулярно отвечают взаимностью на его знаки внимания, испытывает серьезные физические нагрузки, так что ему и в физкультурно-спортивном обществе состоять не надо, а как известно, физическое и душевное здоровье — залог долголетия. Отсюда и вывод, что и здесь движение намного выгоднее и лучше, чем сидение под каблуком и юбкой у карги-жены, которая тебя поедом ест и почем зря пилит и через то до могилы с опережением всех графиков доводит.

XXV

Эти философские баталии, в которых Степанков за счет хорошо подвешенного своего языка, как правило, выходил победителем, являлись настоящей потехой для всего взвода, и бойцы, видя, что спорщики завели свою тему, с предвкушением «щас начнется!» мигом окружали место философского диспута.

Потом фразочки и шуточки, с апломбом выданные на-гора ординарцем командира второго взвода, нередко шли в народ, цитировались в разговорах и перекурах.

Как только Степанков вихрем умчался, всплыла в сознании Коптюка эта фраза, обозначавшая ожидание, но только не было в ней ничего предвкушающего, озорного и веселого.

«Сейчас начнется», — вдруг отчетливо подумалось Федору, и в тот же миг вдали, за порядками танков, словно раскололась земля от громоподобного грохота. Предчувствия Дерюжного и догадки старшего лейтенанта Коптюка оказались верными. Полосу наступления вражеских танков и пехотинцев затянул дым разрывов артиллерийских снарядов и орудийных выстрелов. В рваной пелене, как в тумане посреди знойного дня, проступила вдруг ровная череда залпа.