Старый тракт - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Марков cтр.№ 29

— Ну что вы! Вам спасибо, Прохор Федосеич.

Никоноркин довез Варю до самого вокзала, и, когда она хотела отдать ему рубль, он шумно зафыркал в пышные усы, закрутил лысой головой, выставив палец, грозно сказал:

— Ты что ж это, Варвара, в конфуз-то меня вгоняешь?! Или все рассказанное тебе про твоего деда так себе, плевое дело?! Ну и ну!

Варя поспешила спрятать рубль и, покрасневшая до макушки, выскочила из кабины грузовика.

А с половины дня, когда Варя уже сидела в вагоне, день переменился, помрачнел. Солнце погасло. Казалось, что оно запуталось в клочковатых, чумазых облаках, напомнивших Варе мокрые сети, расстеленные рыбаками на чистом желтом песке деревенской курьи.

Вагон вздрагивал, постукивали колеса на стыках рельсов. Покачивало влево-вправо. Брызнули на стекла крупные дождинки. Остервенело ударили порывы ветра.

Почему-то эти редкие капельки на сиреватом стекле и этот заунывный свист ветра навеяла на Варю тоску. Захотелось немедля, вот сейчас же на первой остановке выскочить из вагона и, не оглядываясь, бежать и бежать этими широкими полями к родному дому, в котором осталась бабушка Олимпиада Захаровна.

Надя и Валерий встретили Варю истинно по-родственному. Они бесцеремонно, как трехлетнюю, крутили Варю, поворачивали к себе то грудью, то спиной, гладили по голове с короткой мальчишеской стрижкой, рассматривали, удивлялись:

— Варька, да ты же совсем взрослой стала. Батюшки, какая девица оформилась! Ты посмотри, Валерка, посмотри! — чуть не всхлипывала от восторга Надя. Из-под очков поблескивали ее большие близорукие глаза со слезинками умиления.

— Варь, правда! Ты не Варька, ты тростинка, — говорил Валерий, хлопая девушку по гладкой сухощавой спине и слегка прижимая к себе.

— Точно Валерка сказал: тростинка! Надо же! А я все полнею и полнею, и за что на меня такая напасть! — Надя оставила сестру в покое, быстро прошлась по комнате, поглядывая на свое отражение в трюмо, неодобрительно при этом покачивая головой с модной завивкой.

— Ну будет тебе мельтешить-то, дурочка ты моя ненаглядная, — остановил ее Валерий.

— Тебе что, тебе хорошо! Тебя хоть маслом ежедневно заливай, ты все равно не пополнеешь. А я вон с бабушкиного меда за неделю на двести граммов прибавила. — Надя одергивала на себе короткое платьице, довольно плотно обтянувшее ее полные бедра и выпиравшую грудь.

— Что ты на себя наговариваешь-то?! Да ты знаешь, что при твоей конституции некрасиво быть худой. Чеслово, Надя! — постаралась утешить сестру Варя, сказав очевидную неправду. «Что-то ее в самом деле распирает. Живот круглый, упругий. Может, она того… беременная?» — про себя подумала Варя.

— Давай, моя ненаглядная толстушечка, накормим чем-нибудь твою сестренку и попутно бедненького мужа твоего, — скорчив страдальческую мину, сказал Валерий.

— Ох же и хитер ты стал, товарищ Кондратьев, — отшутилась Надя и ушла в другую комнату, кинув на ходу: — Обряжусь в халат, а ты, Валерий, зажги плиту и поставь чайник на огонь.

Вскоре уселись за круглый стол.

Надя вытащила из холодильника все, что припасла утром при посещении магазина: полукопченую колбасу, сыр, масло, свой любимый хлеб — батон за двадцать восемь копеек.

— Ну, как там бабушка-то? — принялась расспрашивать Надя, присев к сестренке близко-близко, то и дело касаясь ее худенького плечика своим круглым полным плечом. И ей самой и Варе почему-то приятно было от этих прикосновений. Ведь когда-то Надя нянчила Варю.

— Мед качает. Полтонны уже сдала, а всего обязалась две тонны сдать, — с гордецой в голосе сказала Варя. — Днюет и ночует на пасеке. Даже меня проводить не приехала.

— Вот житушка на селе, старухе, и той нет пощады! Небось не сама обязалась, а председатель подсчитал, — критикнула Надя.

Но Варя отвела ее критику:

— Да что ты, Надюша — «председатель подсчитал»! Ей сильно-то не подсчитаешь. Бабушка сама в председателях ходила. Если б не годы, и теперь делами правила бы. По сию пору многие жалеют, что уступили ей, пенсию вырешили, а Толмачева вместо нее выбрали.

— Любишь ты, между прочим, спешить с выводами, — упрекнул жену Валерий и посмотрел на Варю благодарным взглядом.

— Винюсь, товарищ Кондратьев. — Надя шутливо хлопнула мягкой ладошкой по руке мужа и вновь обратилась к сестре: — Ну, Варь, а тех-то видишь? Что хоть они говорят-то? Я тут три ночи не спала, все за них переживала… Подумать только: на старости лет в любовь вздумали играть…

— Почему играть, Надюша? Зачем так легкомысленно судить о сложных вещах? — Валерий насупился, подчеркнуто громко начал дуть на блюдце с горячим чаем. И Варе тоже был неприятен тон сестры.

«Тех» — это маму с папой. Всего лишь. У Вари с ними связано все лучшее в жизни. Она опустила стриженую голову, помолчала, заговорила, преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, сжимавшее горло:

— Маму видела позавчера… Шла с полей проулком, а я навстречу. Заплакала, сказала: «Не осуждайте меня с Надюшей». Я тоже заплакала, спрашиваю: «Ты хоть довольна?» Она не ответила, сказала про другое: «Потом поймете!» Я хотела спросить: «Когда потом?» Не успела. И она побежала, раз оглянулась. Вся, вся в слезах… — Варя сама чуть не расплакалась, замолчала, сглотнула слюну.

— Ну а того видела? — по-прежнему жестоковато спросила Надя, подчеркнув слово «того».

— Папку-то? Ну конечно. В одной ведь деревне живем-то, Надюш! Корма подвозят на ферму. Ну а он тут днюет всегда со скотом…

— Что ж он, веселый, довольный?

— Не знаю, Надюш. Сказал свое, как любил говорить мне маленькой: «Варварушка-лапушка, приходи ко мне».

— Хм, «Варварушка-лапушка»… Невообразимо, — закрутила головой с модной прической Надя. — Что угодно говорите — невообразимо!

Варя угрюмо отмолчалась. Возможно, и невообразимо все, что произошло между родителями, но говорить об этом для нее — свыше сил. Валерий также отмолчался. И ему этот разговор пока был недоступен. Надя вопросительно взглянула на Варю, перевела свой пристальный взгляд из-под очков на мужа и притихла. Пользуясь наступившей паузой, Валерий сказал:

— Хотел бы я тебя, Тростинка, познакомить с городом. Раз в неделю объезжаю я наиболее важные объекты, смотрю, знакомлюсь с людьми. Помогаю решать вопросы. А их немало натекает. Знай только поворачивайся. Как ты, хочешь поехать со мной? Потом, когда начнутся экзамены, труднее будет. А?

— Обязательно съезди, Варюша! Не представляешь, как интересно. Валерка как-то раз целый день меня возил. Под конец я взмолилась.

— А что же, я согласна! Хоть завтра.

— Вот и хорошо. У меня по плану как раз завтра такая поездка, — закивал Валерий. — Выезд ровно в десять утра.

Варе не спалось. Лежала, смотрела в окно с прозрачной шторкой, сквозь которую падал на полированный книжный шкаф отблеск фар пробегающих по улице автомашин. Странно было ей видеть эти отблески глубокой ночью. «Не спят!.. Город… Чтоб напоить, накормить такую прорву людей, сколько надо за ночь-то выпечь хлеба, подвезти молока, мяса… И сахар нужен и крупы… Много-много всего надо…»