Соль земли - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Марков cтр.№ 87

– С праздником, папа, нынче у меня ничего не получится, – сказала Софья, стараясь быть спокойной.

– Почему? – Отец торопливо надел пенсне, и близорукие глаза его стали опять строгими и чужими.

– Я собираюсь на той неделе уехать. Поеду, папа, в Улуюлье. Представь себе, что до сих пор я не могу объяснить характер находок Краюхина. Мне надо самой побывать на раскопках.

Это было для Захара Николаевича так неожиданно, что он даже встал.

– И надолго? – голос отца дрогнул.

– Пробуду, сколько потребуется для дела.

– Следовательно, меня оставляешь на попечение того самого Бенедиктина, которого ты только что поносила?

Захар Николаевич смотрел дочери прямо в глаза. Софья заметила, как зрачки отца расширились и взгляд его стал совсем холодным. Она растерялась и не смогла промолвить ни одного слова.

– Вот, Соня, цена твоих поучений: ни чувства, ни логики, – Захар Николаевич говорил, отчеканивая каждое слово, и Софья видела, что он сдерживался, чтобы не закричать.

«Ни чувства, ни логики! – мысленно повторила она. – Что он говорит?! Уж я ли не приносила в жертву свои желания ради любви к нему?!» – думала Софья. Ей вспомнилось, как он методично уничтожал в доме всё, что могло напомнить об Алексее, и она покорно, почти молча переносила это.

– Думай всё что угодно, папа. На этот раз я поступлю так, как мне это нужно, – сказала Софья твёрдо.

– Я не держу тебя, Соня, поезжай хоть сегодня, – Захар Николаевич старался придать своему голосу безразличие, но, выходя из комнаты, он сильно хлопнул дверью, и Софья поняла, что её решение крайне ожесточило его.

Сказав отцу, что она едет в Улуюлье, Софья выдала желаемое за существующее. Пока она ничего не сделала, чтобы совершить такую поездку. Правда, с тех пор как экспедиция Марины выехала к месту работы, Софья не один раз с тоской думала: хорошо бы и ей побывать сейчас в Улуюлье. О многом хотелось поговорить с Алексеем. Столько дней и событий пронеслось с момента их разлуки!.. Он писал ей, но письма были редкими и короткими. По отдельным фразам, иногда прорывавшимся в его деловых записках к ней, она чувствовала, что ему трудно, очень трудно… Сознание того, что она помогает ему отсюда, из города, успокаивало её. Но за последнее время всё чаще и чаще её стала охватывать какая-то безотчётная тревога за Алексея, за будущее их отношений. «Разве так по-настоящему любят? Любовь должна быть слепой. Надо бросить всё и ехать к нему, чтобы только быть вместе с ним всегда, до конца жизни», – рассуждала она. Но бросить всё ей не позволяли другие чувства: ответственность за работу, чувство привязанности к отцу, чувство осёдлости и уюта.

Но как накапливающаяся вода в конце концов подымается над уровнем берегов и неудержимо прорывается через плотину, устремляясь вперёд, так и душа Софьи после всех раздумий и треволнений вышла из того обычного равновесия, которое удерживало её в городе, и в доме отца, вдали от Алексея. «Ехать, немедленно ехать в Улуюлье!» Этот зов души не покидал её в последнее время. Днём она слышала его всюду, чем бы ни была занята, а ночью ей снились бесконечные хлопоты, связанные со сборами в дорогу.

Высказав отцу горячо и запальчиво своё желание, она сделала первый шаг на пути к исполнению этого желания.

Теперь, когда отец ушёл и она осталась одна, ей, несмотря на горький осадок от разговора, было радостно. Вот и случилось самое трудное: шар, лежавший неподвижно на одном месте, от толчка со стороны тронулся и покатился. Она была убеждена, что ей уже не остановиться теперь на полдороге.

Софья прошлась по комнате. «Что же дальше?» – спросила она себя. Она подошла к своей кровати, сняла покрывало и легла, закинув руки за голову.

«Надо всё не спеша обдумать… С папой ничего не случится. Поживёт один!.. Бенедиктин… Что я о нём думаю? Для меня он безразличен, а на всё остальное наплевать. Алексей… Как он обрадуется, что я приеду, приеду сама!.. Да, но с чего всё-таки начать?» – проносилось в мыслях Софьи.

Если бы в городе была Марина, Софья поспешила бы к ней. Но Марина уже вторую неделю в Улуюльском крае. Может быть пойти к директору архива? Человек он просвещённый и добрый и относится к ней с искренним уважением, но не имеет права отпустить её с работы, и тем более на длительный срок.

А не лучше ли поговорить с директором института Водомеровым? Ведь она может помочь в работе комплексной экспедиции. Тем более что в её составе нет никого из историков. Поразмыслив, она решила, что так и поступит. Но не прошло и пяти минут, как новые сомнения стали беспокоить её. «Конечно, Водомеров мог бы решить этот вопрос, – думала она, – но он наверняка будет советоваться с отцом, тот расскажет обо всём Бенедиктину, и, чего доброго, меня начнут отговаривать от поездки». И Софья решила, что к Водомерову она не пойдёт.

Задумавшись, Софья перебирала в памяти всех тех лиц, к которым может обратиться за помощью. «А что, если пойти в обком к Максиму Матвеевичу Строгову?» – мелькнуло у неё в голове. Она вспомнила, что однажды Максим Строгов ей уже помог. Это произошло в тот момент, когда Алексей обратился к ней с просьбой переслать копию анализа руд, произведённого инженером фон Клейстом. По установленному порядку для этого требовалось специальное разрешение. Софья рассказала о своих затруднениях Марине, и та пообещала поговорить с братом. Вскоре директору архива было дано указание всячески содействовать А.К. Краюхину в проведении работы по изучению истории, экономики и геологии Улуюльского края.

Вспомнив всё это, Софья успокоилась. Она погасила лампу и быстро уснула.

Утром Софья позвонила Максиму. Он согласился принять её немедленно.

От Марины Софья слышала о Максиме немало всяких домашних подробностей, но, увидев его в строгой, просторной комнате обкома, она почувствовала волнение. Навстречу ей от большого стола шёл высокий светло-русый человек, одетый в хорошо отутюженный костюм. Несколько мгновений он смотрел на Софью прямым, спокойным, необычно серьёзным взглядом. Подавая ей руку, улыбнулся, и лицо его стало приветливым и похожим на лицо сестры.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Максим, указывая Софье на глубокое кожаное кресло, придвинутое к столу.

Софья села.

Максим обошёл вокруг стола, на котором, кроме чернильного прибора и папки с бумагами, ничего не лежало. (Софью это удивило: она привыкла к столам учёных, всегда заваленным бумагами, книгами, микроскопами, рукописями.)

«С чего же я начну? Ему с первой минуты станет ясно, что я хочу ехать в Улуюлье ради Алексея», – обеспокоенно подумала Софья.

Максим понял её состояние и, давая ей возможность подготовиться к беседе, заговорил совершенно о другом.

– Ну, как вы пережили утреннюю грозу? – спросил он. – Ну, гроза!.. С детства я не помню такой грозы.

– А вы знаете, я самое страшное проспала. Когда проснулась, сияло уже солнышко и гром погромыхивал где-то далеко-далеко, – простодушно призналась Софья.