Отец и сын - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Марков cтр.№ 37

— Здравствуй, товарищ, — сказал Бастрыков, когда до приехавшего осталось несколько шагов.

Касьянов не спеша обернулся, как бы недовольный тем, что его оторвали от наблюдений.

— Здравствуй, Бастрыков, здравствуй. — И Касьянов первым подал руку, усмехнулся, все еще глядя туда, в небо, в ширь лугов. — Старый беркут, видно, молодого летать обучал. Начнет молодой к земле прижиматься, а тот его в брюхо клюет, ввысь гонит.

— Тут вот, на соснах, три гнезда у них было, — сказал Бастрыков и круто переменил разговор: — А кто будете, товарищ? По какой нужде к нам пожаловали?

— Черемисина в волком посылал? — Касьянов посмотрел на Бастрыкова из-под очков и тут же отвел глаза. Бастрыков так и прошивал его насквозь своим взглядом. «Неужели о чем-нибудь догадывается?» — подумал Касьянов, ощущая холодок на спине.

Но Бастрыков даже повеселел от упоминания о Терехе.

— А где он сам-то? Мы ждем его, ждем, а его все нету. Думали, уж не стряслось ли с ним что-нибудь?

— А ведь в самом деле стряслось! Приплыл он в Парабель больной. С пятого на десятое доложил волкому о вашем житье-бытье, и положили его в больницу.

— Тереху? В больницу? Да он крепче вон той сухостойной сосны… — изумился Бастрыков, а Касьянов понял, что надо дать попятный ход.

— Ну, знаешь, бывает и на старуху проруха, — деланно улыбнулся он. — Чирей у него на шее вот такой вскочил. — Касьянов сжал кулак и потряс им. — Сделали разрез, заживает. А все-таки, сам понимаешь, веслом много не наработаешь, когда на шее рана.

— Фу-ты, чертовщина какая! Чирей! Не знал, что Тереха такой нежный, — засмеялся Бастрыков.

Касьянов решил сокрушить недоверие Бастрыкова и сделал с этой целью заход с другой стороны.

— Ну, Тереха ваш никуда не денется. Не сегодня, так завтра приедет. А письмо твое волком рассмотрел. Ряд важных вопросов ставишь: насчет экспроприации имущества Порфирия Исаева, о помощи туземному населению, об агитации за вступление в коммуну бедноты из Каргасока и Парабели.

Бастрыков даже придержал дыхание, чтобы ненароком не пропустить чего-нибудь из того, что говорил приехавший. Касьянов же с такой точностью излагал письмо партийной ячейки в волостной комитет, что если б у Бастрыкова и возникли какие-нибудь сомнения, то после всего услышанного для них не осталось никаких оснований.

Касьянов заметил, что глаза Бастрыкова подобрели, и сделал еще один ход, чтобы окончательно расположить его к себе.

— Извини, товарищ Бастрыков, за оплошность. Полагается все-таки предъявить тебе документы… Я забыл, а ты не спрашиваешь.

Из внутреннего кармана пиджака Касьянов извлек бумажник, раскрыл его с подчеркнутой медлительностью.

— Вот это удостоверение губпотребсоюза. Должностное. Из него тебе станет ясной цель моего приезда. Как видишь, затеваем на Васюгане постройку факторий. Настала пора вытряхнуть отсюда всякого рода торгашей и купчиков. Ну а это письмо тебе из волкома партии. Поручено мне познакомиться с работой партячейки, сделать коммунистам доклад о текущем моменте. Вот так, Бастрыков.

Бумаги Касьянова внушали уважение. Удостоверение губпотребсоюза было напечатано на бело-синей хрустящей бумаге и украшено внушительным угловым штампом и круглой печатью. Письмо из волостного комитета партии выглядело беднее: серая, толстая бумага военного времени, тусклый, машинописный текст, с проставленной от руки буквой «р», расплывшийся угловой штамп. Печати у волкома не было.

— Это очень правильно, что беретесь за Васюган. Богатств тут — непочатый край, — возвращая Касьянову документы, сказал Бастрыков.

— Надеюсь, что коммуна нам поможет. — Касьянов вытер платком вспотевшие лоб и шею.

— Уж об этом и говорить не стоит!

— Одну из факторий, товарищ Бастрыков, губпотребсоюз намерен построить здесь, на Белом яру. Как смотришь?

— Как смотрю? Очень хорошо смотрю, — засмеялся председатель коммуны, про себя подумав: «Ну и чудак! Спрашивает еще, как смотрю, будто не понимает, что коммуне от этой затеи прямая выгода будет… Рыбу, пушнину, зерно не возить за сто верст… Да и за городскими товарами не ездить черт-те куда…»

— Сам понимаешь, товарищ Бастрыков, времени у меня в обрез, — озабоченно заговорил Касьянов, — должен я за две недели объехать весь Васюган. Хотел бы вот о чем тебя просить: давай позови сейчас всех остальных коммунистов. Во-первых, съездим все вместе, посмотрим восточный склон Белого яра. Там намечено поставить помещение фактории. Мнение партячейки будет учтено. Во-вторых, где-нибудь приткнемся у берега, посидим поговорим. Есть кое-что сообщить строго по партийной линии…

Касьянов пристально посмотрел на Бастрыкова и, хотя не уловил в его глазах никаких сомнений, добавил упрашивающим тоном:

— Уж ты, пожалуйста, не задерживай меня.

Ах, Бастрыков, Бастрыков! Вот тут бы тебе и воспротивиться желанию Касьянова. Ведь где-то в тайниках твоего сознания промелькнула искоркой мысль: «А почему только коммунистов звать? У нас все коммунары заодно с нами. Поговорим со всеми, посоветуемся со всеми. И о текущем моменте важно послушать всем». Такие слова хотел сказать Бастрыков, но сказал совсем другое:

— Мотя, подойди-ка сюда!

Мотька бросила все свои дела у печки, подбежала на зов председателя коммуны. С улыбкой посматривая на краснощекую, крепко сбитую девушку, Бастрыков сказал:

— Придется тебе, Матренушка, еще разок сбегать на раскорчевку. Скажи отцу с дядей Митяем: пусть идут сюда!

— Пулей слетаю, дядя Роман.

Мотька с такой быстротой бросилась на тропу, что, глядя ей вслед, Бастрыков рассмеялся, ощерился в скупой улыбке и Касьянов.

— Сильная девчонка! Воздух тут у вас силу прибавляет.

— Воздух как дрожжи. Аж грудь распирает. — Бастрыков глубоко и свободно вздохнул, и крутая грудь его до отказа натянула старую, добела простиранную красноармейскую гимнастерку.

Касьянов покосился на Бастрыкова, щуря глаза под очками.

— Ты просил, товарищ Бастрыков, в письме насчет помощи коммуне семенным зерном. Будут вам даны семена. А как земля у вас? Сколько десятин готово?

Касьянов знал, какую струну тронуть в душе Бастрыкова. Встрепенулся Бастрыков, принялся рассказывать, как готовят коммунары землю к озимому севу, какой урожай рассчитывают получить на таежной целине. Бастрыков увлекся, не заметил, когда показались на тропе Васюха с Митяем. Они подошли к Бастрыкову и Касьянову, остановились, не зная, здороваться с гостем за руку или нет. Но тот сам пожал им руки — сначала Васюхе, потом Митяю.

— Жив-здоров наш Тереха, — сказал Бастрыков, сообщая своим товарищам прежде всего самое важное для них.

— Жив, жив! Думаю, что завтра приедет, а может быть, и сегодня, — подтвердил Касьянов. Ему пришлось повторить все, что он говорил Бастрыкову: о болезни Терехи, о постройке факторий на Васюгане, о необходимости осмотреть восточный склон Белого яра, наконец, о каких-то партийных секретах, которые он должен сообщить им непременно в доверительном порядке.