— Ты солгал ему, — холодно произнес Кристоф, хотя внутри у него все кипело от ярости.
— Я дал ему надежду, — улыбнулся римлянин. — В обмен на маленькую услугу. Информацию о месте выхода вашего тайного пути.
— Ни один из асиман никогда не сможет воспользоваться им.
— А зачем? — Варрон в показном изумлении развел руками. — Нософорос пропустил нас. Видишь ли, только ты такой несговорчивый, подозрительный и враждебный. Мы смиренны, доброжелательны, легко признаем свои ошибки. И не уводим тайком из страны самое ценное, что в ней есть… Однако, у тебя, по-прежнему, имеется выбор. Признать поражение и вернуться домой живым. Или остаться здесь. Что скажешь, кадаверциан?
— Скажу, что ты, как все римляне, слишком много болтаешь.
Кристоф почти без размаха хлестнул ближайшего мага зеленым кнутом, возникшим из воздуха. Тот вскрикнул, бросился в сторону, но тут же, вскинув руку, швырнул в некроманта огненный шар. Кадаверциан увернулся и ударил снова, и еще… «Кнут Умертвия» стегал асиман, разбрызгивая кровь, выбивал каменную крошку из стены, «Спираль Геенны» вокруг тела колдуна не давала врагам приблизиться.
— Уводите овата! — закричал Эрнесто, взбешенный тем, что его заклятья не достают врага.
Двое магов бросились к Брану, и в это самое мгновение тень за спиной друида открыла глаза. Истошный вопль громким эхом отразился от стен переулка и сменился нарастающим голодным воем. Черная тварь, взмыв с пола, обрушилась на асиман. Подбросила в воздух, смяла и швырнула на землю уже мертвыми.
— Охотник! — заорал кто-то.
— Уходим!
— Варрон, уходим!
— Он сожрет всех.
— Оставьте мальчишку! — крикнул римлянин, залитый кровью. — Эта тварь — его защита! Убейте некроманта!
Кристоф заметил, как Эрнесто медленно отступил, явно не собираясь выполнять это распоряжение, затравленно оглянулся и бросился бежать.
Остальные, наконец, сообразили, в чем дело, и оставили Брана в покое. Парень, злой и одновременно растерянный, замер у стены. А над ним, как ангел-хранитель, парил Тёмный Охотник.
«Спираль Геенны» светилась все слабее, и колдун пропустил один из обжигающих ударов. Силы уходили слишком быстро, и того, что осталось, не хватало на достойное сопротивление четырем обозленным магам. Красный огонь разбился о стену рядом, лицо кадаверциана обожгло и посекло мелкими осколками, по шее потекла кровь.
— На этот раз я тебя убью! — рявкнул римлянин. — Ты мне еще в Галлии глаза намозолил… Бейте! — заорал он на своих осторожничающих братьев. — Он слабеет!
Колдуну показалось, что с разных сторон хлынули сразу несколько ручьев лавы. Асиман, объединив силы, обрушили на него всю доступную магию. Щит, который кадаверциан выхватил из воздуха, сдержал поток пламени, но, казалось, еще немного и он, плавясь, потечет на раскаленную землю. Кожа на руках съеживалась от жара.
«Если позвать на помощь мэтра, он не успеет придти… Дьявол, как глупо!»
Некромант почувствовал, что щит тает в ослабевшей руке, и вдруг услышал крик Брана:
— Кристоф, держи!
Кадаверциан увидел, что оват стаскивает крест с шеи.
— Нет!
Знак клана упал к его ногам, и тут же Тёмный Охотник бросился на защиту своего настоящего хозяина. Он расправился с асиманами за несколько секунд. Черная тень с воплем падала на магов, хватала, подбрасывала в воздух, словно играя, ловила на лету и проглатывала. Красные молнии и сгустки пламени пролетали сквозь его черное тело, не причиняя вреда.
Когда с последним врагом было покончено, тварь не спеша, вернулась к Кристофу. Судя по выражению хищной морды, она была не прочь сожрать и ослабевшего некроманта.
— Уходи, — произнес кадаверциан, и Охотник ушел в тень, из которой явился.
…Бран лежал на земле, залитой кровью. В его груди зияла круглая дыра, прожженная огненной молнией. Широко распахнутые пустые глаза смотрели вверх. Оват был мертв. Убил его кто-то из асиман, чтобы последний из друидов не достался никому, или случайно попало шальное заклинание, уже не имело значения.
Кристоф медленно подошел к нему, устало опустился рядом. Иллюзия, что если он защитит Брана, то вина перед Гербертом уменьшится, рассеялась окончательно.
«Мы пытались спасти друидов от людей, от новой веры, а надо было — от самих себя…»
Из распоротого мешка, упавшего рядом с оватом, выглядывал обожженный угол книги. Колдун вытащил ее, открыл наугад и прочитал:
Я — ветер, веющий над морем…
Я — рокот волн…
Я — первый солнца луч…
Я властен облик свой менять, как боги.
Я — бард, которого лихие мореходы призвали прорицание изречь.
Да не узнает отдыха копье, свершающее месть за наши раны.
Я предрекаю нам победу…
[45]
К дверям монастыря, стоящего неподалеку от деревушки Мобилл, Кристоф пришел поздним вечером, когда солнце уже село, и сумерки поползли по остывающей земле. Услышав громкий стук, старый монах торопливо перекрестился, пробормотал короткую молитву, помянув в ней святого Колумбу
[46]
, и опасливо покосился на вход. Однако открывать все же пошел. Неспокойное время, но викинги обычно не стучат, а сразу сносят ворота с петель.
— Что тебе, сын мой? — спросил он, сквозь крошечное зарешеченное оконце в двери пытаясь разглядеть лицо высокого человека в длинном темном плаще.
— Я хочу передать вам знания друидов, — произнес кадаверциан низким, звучным голосом. — Сказания, легенды, саги, рецепты врачевания, философские и мистические учения… Если последователям Патрика это нужно.
Привратник засуетился, открывая дверь:
— Конечно! Сейчас я скажу настоятелю. Весь день вчера он простоял у порога одного из вождей, хотел услышать хоть что-нибудь из ваших легенд, однако тот так ничего и не захотел рассказать. А эти бесценные сведения должны быть сохранены… Но ты сам кто? Бард?
— Я видел вашего аббата Финнена у дома Туана Мак Кейрелла. Святой отец выглядел огорченным. Так что, думаю, ему будет интересно почитать это.
Мужчина вынул из-под плаща увесистую книгу.
— Здесь почти все знания друидов по медицине, географии, астрологии, истории, философии, сведения о выращивании и применении целебных растений…
Монах со все возрастающим интересом смотрел на фолиант в руке незнакомца. Если все сказанное было правдой, то монастырь получал возможность получить и сохранить воистину бесценные знания.