Суд и ошибка - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Беркли cтр.№ 24

— Да что вы?

— Ну да. Говорят, с тех пор как она выбилась в примы, ни один спектакль, в котором она участвует, не вышел без скандала на репетициях. Повод всегда найдется: она вздорит с режиссером, требует, чтобы автор переписал ее реплики, обижается на то, на это и на кого угодно из труппы — словом, абсолютно всем устраивает сущий ад.

— Тогда почему же, — изумился мистер Тодхантер, — с ней продолжают иметь дело?

Этот вопрос раз за разом задают непосвященные, когда речь идет об актрисах типа Джин Норвуд, но исчерпывающего ответа на него не существует. Вот и мистер Бадд туманно сказал:

— Видите ли, она что-то вроде приманки… На нее идет публика. Без нее никак.

— Да стоит ли оно того? Такой траты времени и такой нервотрепки?

— Помню, однажды, в двадцать пятом году, мы ставили «Серебряную монету». Джин тогда как раз только сделала себе имя, и публика ее обожала. Она чертовски хорошо знала, что нам без нее не обойтись. И вот одну девчушку назначили на роль горничной… Кстати, вы помните эту пьесу? Нет? А ведь она шла почти целый год… Так вот, для той девочки это была первая роль в Вест-Энде, и на репетициях она, понятное дело, немного нервничала. А Джин вечно к ней придиралась. И вот однажды эта девочка подала Джин не ту реплику — кажется, из второго акта, а мы репетировали первый. Джин подлетела к рампе и заявила старине Джорджу Фернесу, он пьесу и ставил: «Мистер Фернес, увольте ее и найдите настоящую актрису, иначе я играть не буду». Ну что тут было делать? Джин уговаривали, девочка плакала, но все зря. Так и пришлось уволить.

— Но это же возмутительно! — не выдержал мистер Тодхантер.

— И в этом вся Джин, — с безрадостным смирением молвил мистер Бадд. — А взять бедолагу Альфреда Гордона, который был у нее директором до меня… — И мистер Бадд поведал, как мисс Норвуд не давала этому Гордону житья, и тогда старик, который, если б его уволили, ни за что не нашел бы другой работы, отравился газом в своей квартирке у Ноттинг-Хилл-гейт. — Мне потом рассказали, что он оставил записку, где высказал все, что о ней думает, но это дело замяли. И вскоре она снова распоясалась и стала давать нам жару как ни в чем не бывало.

— Но зачем же тогда с ней работать?

Мистер Бадд одарил собеседника легкой улыбкой.

— Сразу видно, как мало вы причастны к театральному миру, мистер Тодхантер. Знаете, найти работу не так-то просто. А потом, — цинично добавил он, — каждый, кто может сказать о себе, что хоть пару лет продержался в труппе Джин Норвуд, прибавляет себе весу. Любой режиссер знает, что после дрессировки у Джин все становятся шелковыми. К тому же она отбирает только таких, кто действительно умеет играть, этого у нее не отнимешь. Проницательна и удовлетворяется только лучшим. Хотя, конечно, тому, кто стоит на одной доске с самой Джин, долго в труппе не жить. А с другой стороны, — рассудил мистер Бадд, — нельзя же надеяться, что она позволит другой актрисе переиграть себя на своей же сцене, верно? Вот, к примеру, дочери вашего приятеля Фарроуэя…

Мистер Тодхантер выпрямился.

— Фелисити Фарроуэй? Значит, она умеет играть?

— Еще как! Я мало встречал актрис, более талантливых от природы! Конечно, лоска и техники ей недостает, но способности у нее есть. А Джин растоптала ее так же, как многих других молодых актрис. Теперь никто не осмелится дать ей еще один шанс.

— Не осмелится?! — вознегодовал мистер Тодхантер. — Неужели директора всех театров трепещут перед мисс Норвуд?

Мистер Бадд поскреб свою синеватую от щетины скулу.

— Ну, если угодно, можно и так сказать. Мы, знаете ли, все в этой профессии — стадо овец. Стоит пронестись слуху, что мисс Такая-то никуда не годится и что ее как бездарность выгнали из последней постановки Джин Норвуд, мисс Такая-то может до конца жизни обивать пороги, но предложить ей роль никто не рискнет. Джин этот слух и пустит, будьте уверены. И так получится, что мисс Такой-то ходу на зрителя больше нет.

— Да зачем же мисс Норвуд губить девушке жизнь? — спросил мистер Тодхантер.

— А затем, что стерва, — коротко объяснил мистер Бадд. — Стерва, и все тут. Эй, официант!

5

Итак, в воскресенье утром мистер Тодхантер автобусом добрался до района Мейда-Вейл, где отыскал дом, номер которого назвала ему миссис Палмер, и вскоре беседовал с очаровательной молодой женщиной — светловолосой, голубоглазой, с персиковым цветом лица, но отнюдь не слабохарактерной, какими часто бывают особы, одаренные такой комбинацией свойств, как будто природа, поработав над внешней привлекательностью, глубже не пошла, сочтя, что с них и этого хватит. В этом отношении Фелисити Фарроуэй столь же походила на сестру, сколь обе они отличались от своего отца.

Она приняла мистера Тодхантера в крошечной гостиной, которую попытались осовременить, до предела сократив обстановку, — однако комнатка была так мала, что даже с тем минимумом мебели, без которого никак было не обойтись, казалась тесной. Взглянув на бесценную визитку Фарроуэя, предъявленную мистером Тодхантером, и отправив куда-то невзрачную девицу, которая делила с ней квартиру, мисс Фарроуэй усадила гостя в одно из кресел, второе, и последнее, заняла сама и выразила готовность выслушать все, что гость имеет сказать.

Мистер Тодхантер прибегнул к тому же зачину, который перед тем показался ему успешным, однако присовокупил к нему новую концовку, что вызвало неожиданную реакцию.

— Мисс Фарроуэй, меня всерьез волнует состояние вашего отца. Уверен, что и вы разделяете это чувство.

Использованный во второй раз прием стоил мистеру Тодхантеру немалого беспокойства, поскольку Фелисити Фарроуэй сначала уставилась на него, потом растерянно оглядела комнату, затем вернулась взглядом к его лицу и, наконец, разрыдалась.

— О Господи! — испугался мистер Тодхантер. — Я не хотел вас расстроить! Ради Бога, простите… я…

— Как же вы не понимаете? — захлебываясь слезами, выговорила мисс Фарроуэй. — Это же все же из-за меня же!

Сбитый с толку мистер Тодхантер даже упустил из виду столь экспрессивное строение фразы.

— Из-за вас? — эхом повторил он.

— Да! Ведь я их и познакомила!

— Ах вот что! Господи, ну конечно! Но…

— Да! — с жаром кивнула девушка. — Я знала, какая она, и знала, каков отец. Да меня утопить следует за то, что не сумела предвидеть, что из этого выйдет! Утопить! — И она уткнулась в носовой платок — кусочек шифона размером с небольшую почтовую марку.

— Полно! — в ужасе от того, что наделал, возразил мистер Тодхантер. — Зачем же так укорять себя? Уверяю вас…

— Вы ведь друг отца, правда?

— Да, я… видите ли…

— Значит, вы все уже знаете?

— Полагаю, что да, но… но давайте-ка вы мне расскажете обо всем с вашей точки зрения, мисс Фарроуэй, — сумел вывернуться мистер Тодхантер.