Верховный пилотаж - читать онлайн книгу. Автор: Баян Ширянов cтр.№ 38

«Мысль помысленная – есть ложь.

Это классическая полизначная фраза. Чтобы ее развить и растолковать – надо...

Я не хочу это делать здесь.»

А оно надо?

«„Прошлого уже нет, а будущего может и не быть... (с) Японская пословица.“»

«Именно!»

:))))))))))))

«„Не разделяя сознавать а все целиком постигнуть....“»

«Но до этого надо дойти. Сразу – не знаю таких, кто на это способен.»

Они быть может где-то есть... Или в единственном числе такое чудо может где-то было... нет особого смысла искать таких, они – это уроды в семье, не такие, как все... и вряд ли мы в состоянии их заприметить...»

«Понимает, подлец… Понимает!» – Радостно потер ладони Клочкед. И через несколько минут отправил на форум очередное послание:

«„Не знаю, что ты хотел этим сказать... Ни первое, ни второе мне ни о чем не говорят.“

Почитай. Коли будет время и желание. А не будет...

«Причинноследственные связи путать никому еще на пользу не приходилось.»

О! Следствие запросто может стать причиной.

«Мои мысли – это то, что говорю я, а не то, что слышишь ты.»

Аналогично!

«А ошибиться в оценке дело той же недостаточности опыта.»

Оценка – не точка, не линия и даже не плоскость...

«Я? „право на ошибку“ это не то, чем стоит оправдывать себя в нестремлении исключить само явление ошибки в своей жизни... Я могу ошибаться, но я не хочу ошибаться... И если бы я мог себе позволить – я бы в праве этом отказал себе, но размышляя если трезво – ошибочно такое убежденье в непогрешимости своей, но правда эта может быть единственная ошибка.»

Стремление к Абсолюту похвально. Но будь же реалистом. Пока до него дойдешь, можно дровей наломать.

«Кто знает? Кто знает – тот молчит...»

Лучше всех спрятался, тот, кто на виду. Кто больше всех говорит... Уверен ли ты, что он не знает?

«Быть может я напрасно не ценю такие поздравленья, но их нельзя, конечно же, сравнить с тем сумасбродным и пьянящим чувством, после того, как над какой-то тайной завесу удается приоткрыть...»

Да, инсайт это дело такое... Эндорфинное.

«Не знаю... По тростникам я, увы, некомпетентен.»

А по разрушаемым скалам?

«Зачем? Чужими образами и словами свою жизнь полнить?»

Если кто-то сказал что-то так, что ты с этим согласен, то что, отметать?

«Конечно, если только есть здесь и сейчас, до истины ли в эти чудные мгновенья?»

Именно в эти мгновения и можно, и нужно, и необходимо прозревать. Другого просто не дано.

«Нет, конечно, продолжай повествовать о незнакомых для тебя предметах...»

Куда уж мне, до великого философа Навотно Стоечко, не знакомого с тем, что думали до него и изобретающего каждый день по велосипеду.

«Тебе весьма неплохо удается слова в цепочки собирать...»

Профессионал, извини.

«Кому-то это интересно будет, и лишь один, тот кто питать не может к пустому словоплетству интереса...»

Однако он с удовольствием ответы кропает, не думая остановиться...

«Когда я не соглашаюсь – мне это всегда удается, но тяжелее убедить даже не в собственной отличной точке зрения, а в том, что этот факт играет для кого-то хоть малейшее значенье…»

Все имеет значение. Значит – ничего не имеет значения. Стоит ли тогда вообще рыпаться?

«Массив – не более чем единица информации. Если ты меня понял…

А по хуй!

Чем большим количеством таких единиц ты можешь жонглировать – тем выше уровень.

«Нужно ли тебе учение, если тебе силы своей достаточно?»

Можно висеть в пустоте гидропонной установки. А можно проникать корнями в почву. Тело складывается из того, что съел. Разум – из того, что подумал. Стоит ли ограничивать себя в пище?

«Потому и не считаю, что можно отыскать в чем бы то ни было названном, определенном, оформленном истину последней инстанции, и сам не пытаюсь зафиксировать что-то, остановить и рассмотреть... Все что остановилось – то безжизненно...»

В этом – молодец.

«Задача наша (моя?) на пользу обратить все, что возможно, и как можно скоро, как можно больше и как можно глубже...»

Опять молодец. Хвалю.

«Я его и сначала не пользую... И вообще кто тебе сказал, что я его использую?»

Ну, не винт, мульку. Оговорился.

«Мир интересней гораздо, тем более, что каждая книга – всего-то одно отраженье этого же мира в чьих-то одних, не всегда чистых, светлых, глазах...»

Так книги – та же еда. Светлое строит разум, или как это там обозвать, темное – в говно.

«А оно надо?»

Надо!

«Они быть может где-то есть.... или в единственном числе такое чудо может где-то было... нет особого смысла искать таких, они – это уроды в семье, не такие, как все... И вряд ли мы в состоянии их заприметить...»

Ура! Вперед, к уродам!»

Навотно Стоечко прочел этот текст пару раз. Скоро шесть утра. Голова варит, но как-то по-особенному. Да и беседа эта задела его за что-то глубинное.

Навотно Стоечко вздохнул, обновил форум и наткнулся на пост Чевеида Снатайко, одним махом обрубившего всю дискуссию:

«Жизнь не та

Без винта».

А там и утро наступило, Интернет стал вырубаться, комп – глючить… Так и осталась эта глава винтовой истории недописанной.

Или напротив, завершилась там, где и надо: на самом интересном месте.

О, струна!

Тонкая металлическая трубочка, с особой заточкой на конце! Предназначена ты для проникновения в недра тел торчекозников и оставления там, в глубинах их наполнители машины, на коию насажена ты.

О, струна!

Штуковина маленькая, мелкая, но совершенно незаменимая! И достойная оды отдельной, которую и пою я здесь и в минуту эту!

О, струна!

Толстая ты бываешь и тонкая. Зовешься выборкой или инсулинкой. А для размеров средних, тех коими торчки и ширяются чаще всего, нет особого названия.

О, струна!

Не шибко уважают тебя торчки. Зовут и колючкой, и сучком. Но как без тебя раствор винта на вену пустить? Никак?

О, струна!

Должна… Обязана ты проткнуть вену винтового, дабы смог он удовлетворение и удовольствие получить.

О, струна!

Но, бывает, и насквозь ты веняки пропарываешь, бывает, и во время вмазки из них выскальзываешь, бывает, и контроль ты даешь ложный, бывает, забиваешься в процессе ковыряний неудержимых, или из-за того, что раствор тот, что в машине обретается, сварен криво и создает он с кровью смешиваясь пробки непроходимые. И тогда клянут тебя наркоши гнусные.