Сопри эту книгу! Как выживать и сражаться в стране полицейской демократии - читать онлайн книгу. Автор: Эбби Хоффман

На облик сегодняшней Америки Эбби Хоффман повлиял не меньше Томаса Джефферсона или Бенджамина Франклина. Он был духовным вождем и воплощением духа Шестидесятых. Норман Мейлер писал о Хоффмане: «Даже внешне Эбби был самым невообразимым человеком, из всех, кого я когда-либо встречал». Трудно найти людей, так непринужденно совмещавших стеб и пафос, клоунаду и героизм, виртуозность безответственных слов и театральный блеск поступков. Мало того: пережив «Революцию цветов» почти на 20 лет, Эбби сумел остаться олицетворением ее духа. Шестидесятые несли ощущение вечной юности — сладкую и обманчивую отраву. Впервые за тысячелетия ребячливость, непосредственность и открытость миру воспринимались как последняя мудрость, а умудренность битых жизнью тертых папиков — как заскорузлая дремучая глупость. 20 лет спустя после «Лета любви» сын скажет Хоффману: «Папа, ты такой чудаковатый романтик». «Мы знали, — говорил Эбби перед студентами в 1987 г., — что каждый день несет что-то новое, небывалое, и что все в этом мире зависит от нас. Ваше видение мира, возможно, более реалистично. Но ощущение фатализма и невозможности влиять на события — самоубийственны». [1] И все-таки: «Америка после Вьетнама уже не та, что была после Второй мировой. Страна стала терпимее… Контркультура вошла в быт». [2] «Легкость, с которой большое общество проглотило и переварило культуру хиппи, я воспринимаю как поражение. Длинные волосы, курение травки, экстравагантные прикиды давно перестали кого-нибудь шокировать. Непосредственность подпольной прессы была усвоена журналом „Роллинг стоун», а хипповый капитализм высосал из хиппи всю оригинальность». [3] Когда-то Эбби был арестован в Чикаго за написанное на лбу слово «fuck». Через год, прилетев в Сиэтл, он был удручен встречей: в аэропорту своего кумира ждали три десятка восторженных подростков, все как один со словом «fuck» на глупых прыщавых лбах. Контркультура становится формой конформизма: кто там еще такой ретроград, что не любит травку? Как сокрушался Эбби, даже матерная брань к 71-му потеряла свою шокирующую силу.

В фильме «The Big Fix», снятом, когда Хоффман скрывался в подполье, Голливуд подленько оболгал Эбби: по сюжету друзья разыскивают беглеца, но находят не скитальца-конспиратора, а живущего под чужим именем и ворочающего миллионами босса из рекламного агентства.

Эбби остался смутьяном до старости. Он мотался по университетам, выступая перед студентами по 60 раз за год, подбивая их протестовать против вербовки в ЦРУ, ВПК, внешней политики, загрязнения окружающей среды. Он вновь и вновь судился по обвинению в нарушении порядка. В 87-м после ареста зачинщиков забастовки в Массачусетском университете в полицейском «воронке» дедушка Эбби предложил студентам спеть «песни свободы» — и что за облом! Выяснилось, что все знают только одно: песенки из мюзикла «Hair». — «Какую дрянь вы поете: это же бродвейское шоу. Это же фуфло, подделка, они там все выступали в искусственных париках!» — «Эбби, ты о чем? Это же просто фильм, классный фильм». Это было грустно, сокрушался Эбби, надо иметь собственные песни, а у них их не было. (В конце 70-х в Сентрал-парке Нью-Йорка, где Эбби проводил когда-то многотысячные хипповые хэппенинги, он набрел на живой 67-й: волосатый пипл в туниках с психоделическими разводами, с хайратниками и расписанными акварелью лицами. С восторженным воплем Эбби бросился обнимать ожившую юность, но та сбросила бутафорский парик: «Мы не хиппи, мы массовка». Милош Форман снимал фильм по мотивам «Hair»…)

Эббот Хоффман родился 30 ноября 1936 г. в семье аптекаря в городишке Уорчестер, шт. Массачусетс, известном достижениями в фармакологии: «Этот город подарил миру всего две замечательные вещи: меня и противозачаточные таблетки. Мно-о-огие теперь поди жалеют, что таблетку не изобрели прежде, чем я был зачат!» [4]

Семья была тихой и образцовой. Дитя росло в любви и ласке. В последние годы — а умер он в 1974 г. — Хоффман-старший прославился благодаря непутевому сыну и стал для родителей заблудшего поколения Америки кем-то вроде всенародного товарища по несчастью, с которым можно поделиться бедой, — пока Эбби отсиживался в подполье, папе шли тысячи горестных писем: вот и наше дитятко тоже отпустило патлы и ушло из дому незнамо куда. Когда Эбби жил на нелегальном положении, заботливая мама через подпольных связных передавала сыну зубные щетки и все такое прочее: «не забывай следить за зубами!». И даже когда сын в запальчивости призвал молодую Америку ради дела революции отправить родителей в мир иной, мама отнеслась к призыву с юмором: «Это забавно, ведь большинство родителей хотя бы раз в жизни тоже думали: боже мой, да лучше бы я тебя не рожала!».

Дурные наклонности Эбби — тоже семейственное, ведь даже фамилия в семье была ворованная. Сто лет назад живший под Киевом брат Эббиного дедушки стянул у немца по фамилии Хоффман паспорт — и с этим паспортом смылся в Америку. За ним потянулся и дедушка — «по приглашению». Иммиграционная служба и деда тоже записала как Хоффмана. Настоящая же фамилия беспокойной семейки — не то Сапожниковы, не то Шапошниковы: подтянувшейся позже родне иммиграционная служба выдала документы на имя «SHAPOZ-NIKOFF». Причем семья гордилась «героизмом одного из возможных родственников красного генерала Shapoznikoff, свободолюбивого патриота, казненного Сталиным». [5] Видимо, что-то американские Shapoznikoff все-таки напутали. [6] Как вспоминает Эбби, в семье говорили, что среди оставшихся на исторической родине были и другие видные большевики.

Из школы Эбби был исключен за то, что ударил оскорбившего его учителя английского. Почти год малолетний Эбби болтался без дела, пока родители не пристроили его в частную школу. Здесь Хоффман опять столкнулся с «репрессивным режимом»: в эпоху буги-вуги и брюк-дудочек школьникам запрещали носить зауженные брюки и придирчиво измеряли ширину: не менее 13 дюймов! А дальше пошла жизнь воспитанного мальчика из благополучной семьи «среднего класса»: учеба в университете, вначале в Брендейс (шт. Массачусетс), потом в Беркли, диплом по психологии, усердные занятия спортом. Другая эпоха, собранные и мускулистые Пятидесятые — и Эбби входит в сборную университета по борьбе, занимается теннисом (капитан команды), становится инструктором по подводному плаванию. На старших курсах Эбби увлекся боулингом и покером — и тоже с замечательными успехами. А еще Эбби возглавлял университетский Клуб любителей кино и был президентом студенческого психологического общества. Политический кругозор Эбби не простирался в те годы дальше поддержки Кеннеди на выборах 1959 г.