Осмос - читать онлайн книгу. Автор: Ян Кеффелек cтр.№ 13

— Нелли, — еще раз позвал он, едва-едва сознавая, что на борту яхты, где все плавало в красноватом дыму, он совсем один, весь пропитавшийся запахом гари.

Он пошел дальше и добрался до каюты, служившей спальней. Там было тихо и поразительно чисто. Однако Нелли там не было. Она не лежала в постели под одеялом и не читала при свете ночника книгу, закинув одну руку за голову, как она делала по обыкновению… А где же она?.. На постели лежал конверт. Судя по тому, кто значился на нем отправителем, а кто адресатом, это не было прощальное послание от Нелли. Письмо, правда, было адресовано ему, но не просто Марку, а господину Марку Лупьену, и отправлено оно было из больницы Беклера в Кламаре. Перед отъездом он просил отправить ему это письмо в Гавр, когда будет получен интересовавший его результат, но когда письмо действительно пришло в Гавр, он уже не мог прийти на почту к окошечку «До востребования», чтобы получить его, так как был уже далеко от Гавра; на конверте виднелись штампы десятков речных управлений, куда письмо поступало, догоняя его по реке, но всегда с опозданием на день-два, чтобы в конце концов попасть в руки к Нелли. В письме содержался итог десятилетних обследований, пройденных Марком, одно слово в самом конце означало приговор, потому что помещало его в разряд безнадежных больных, страдающих азооспермией. Марк бросил письмо на кровать. Именно оно все погубило…

Марк вернулся в разгромленную кают-компанию и сел на пол, раздвинув ноги и упираясь спиной в остатки обуглившейся двери. Свет неоновых ламп постепенно тускнел, дрожа и подмигивая; яхту слегка покачивало и в такт качке по столу медленно «ездила» бутылка, формой своей напоминавшая фигуру обнаженной женщины, эдакая стеклянная Венера, которой уже нечего было отдать. Он задавался вопросом, когда же он расплачется. Увы, в его сперме не было жизни, а в его слезах, по-видимому, не было искреннего горя. Ему теперь оставалось одно: умереть во сне. На ощупь он нашел то, что можно было подложить под голову вместо подушки: вывернутые наизнанку, старые, потрепанные, но довольно мягкие джинсы. Вместе с джинсами в его руках оказались и словно приклеившиеся к ним женские трусики цвета слоновой кости. Он раскрыл нож и изрезал трусики на мелкие лоскутки. Нет, наверное, больше уже никогда он не будет владеть Нелли, никогда он не услышит ее смеха, не увидит ее тени на этих переборках, не ощутит ее рядом с собой, как бывало в те минуты, когда она со смехом терлась своим телом о его тело. Он почти терял сознание и против своей воли горько плакал. Голова его клонилась все ниже и ниже, так что в конце концов он рухнул на пол и тут же почувствовал прикосновение чего-то мокрого и холодного. Щекам стало щекотно от плещущейся воды. «Да ведь яхта идет ко дну», — прошептал он. Прямо перед его носом в полу около двигателя зияла дыра люка, и было видно, что в проконопаченные доски днища воткнут топорик, разделявший на две струи небольшой фонтанчик, со свистом и шипением, похожим на шипение газа, заполнявший водой трюм яхты. А ведь Нелли была права, когда говорила, что этот топорик принесет несчастье, что не надо было его покупать, несмотря на то что это прекрасное изделие из шведской стали продавали всего за полцены. Уж не убил ли он ее этим топором?

На рассвете он в первый раз обратил внимание на то, что испанская парусная яхта исчезла. Она стояла здесь рядом еще накануне вечером, но теперь… теперь ее не было! Он подозревал, что Нелли кокетничала с иностранцем, охмурила его, но ему и в голову не приходило, что она способна сбежать с ним. Где-то в небе загудел самолет, шедший, вероятно, на посадку и искавший в тумане посадочную полосу. Яхта медленно, но верно погружалась в воду, нос уходил вниз, а корма поднималась. В заводях дремали розовые фламинго, они не проснулись даже тогда, когда Марк стал спускаться к воде по железной лестнице на корме. Он не остановился, не замер на последней ступеньке, не заколебался, а закрыл глаза, согнул ноги в коленях, приложил одну руку к груди, другую сжал в кулак и соскользнул вниз. Он впервые делал попытку свести счеты с жизнью и почему-то именно в этот миг ему страшно захотелось пить, он буквально умирал от жажды. Сколько же метров он преодолел под водой? На сколько он опустился? Метров на шесть… он коснулся ногами дна, сделал несколько судорожных движений, пытаясь разогнать ил и тину, но было так темно, что он закрыл глаза. Далеко в глубинах своего сердца он вдруг увидел нечто… но нет, то была не беззубая улыбка скелета, а маленькая девочка, приближавшаяся к нему и размахивавшая руками. Где, черт побери, он ее уже видел?

Восемь месяцев спустя господин Марк Лупьен, обосновавшийся в городке Лумьоль в департаменте Дром, уже мог себе позволить роскошь заказать в типографии сто экземпляров визитных карточек, на которых кроме его имени и фамилии было еще указано и его социальное положение: агент по взысканию долгов компании «Свитчен Гэлэкси». Он по-прежнему носил длинные волосы, то перехваченные на лбу банданой, то схваченные лентой или резинкой на затылке в виде конского хвоста, но его шея больше не возвышалась над глубоким вырезом майки, оставлявшей обнаженным чуть не половину торса, жаждавшего соприкосновения со свежим воздухом, нет, теперь ее украшал чистый и плотно к ней прилегающий воротничок рубашки, перехваченный черно-синим галстуком с монограммой в виде переплетенных зеленых букв СГ.

В выходные и праздничные дни он вместе с другим агентом и слесарем являлся к должникам и когда полюбовно, а когда сурово и грубо, не убеждением, а силой, выколачивал долги, так сказать, охранял финансовые интересы компании и защищал ее права. Вообще-то компания в своей деятельности придерживалась уже многократно отработанного и испытанного коммерческого принципа: учить уму-разуму простофиль, возлагать ответственность на людей наивных и приучать их чувствовать свою ответственность, продавая в кредит максимально большое количество встроенных кухонь всем подряд, то есть как людям, слывшим кредитоспособными и зарекомендовавшим себя в качестве аккуратных плательщиков очередных взносов за вещи, купленные в кредит, так и тем, кто подобной репутацией не обладал, ибо в компании каждый покупатель считался чуть ли не царем. При первом же просроченном платеже компания направляла к должнику грузчиков-слесарей и небольшой грузовичок без опознавательных знаков, и вещь, которую должник уже считал своей, увозили, а первоначальный взнос или уже выплаченную часть суммы не возвращали. Марк был в душе согласен с тем, что в подобной практике имелся некий умысел, преследовавший цель получения незаработанной прибыли; что касалось лично его, то ему в таких поездках чаще приходилось утешать несостоятельных должников и осушать их слезы, чем показывать зубы; закон был на стороне компании, и деньги обычно возвращались в кассу с хорошим наваром. Компания «Свитчен Гэлэкси» крепко стояла на ногах, кичилась солидным положением в мире бизнеса и солидным счетом в банке в Вадуце, столице Лихтенштейна, где она официально была зарегистрирована. Разумеется, первоначальные цены на продукцию, которой торговала фирма, были не просто завышены, а чрезмерно вздуты; конечно, дело это требовало некоторых капиталовложений, определявшихся не только необходимостью закупать у поставщиков товар, но и необходимостью подкупа лиц, предоставлявших первоначальные ссуды покупателям, а также существованием отлаженного механизма конфискации имущества у должников и перепродажи (в общем-то незаконной) на черном рынке однажды уже проданного товара, но возвращенного на склад почти новым по причине неуплаты очередного взноса. Короче говоря, компания процветала за счет обычного жульничества, совершавшегося на вполне законных основаниях. Марку жаловаться и сетовать было особенно не на что, да он и не жаловался. Иногда он тоже занимался «своим маленьким бизнесом», то есть работал на себя, нанося незначительный ущерб компании, но блюдя собственные интересы: изредка он за скромную плату ставил в квитанции пометки об уплате долга и получал от клиентов конверты с банковскими билетами, коих бывало то побольше, то поменьше, в зависимости от важности его посредничества. Ему бы никогда не пришло в голову называть содержимое этих конвертов «винными бурдюками» (как звучит по-французски название взятки), тем более что он теперь не брал в рот ни капли спиртного, дав зарок не пить.