Наглядные пособия - читать онлайн книгу. Автор: Уилл Айткен cтр.№ 34

— Эй, вы только гляньте, да это ж Фу Манчу [87] ! — Гопа американских моряков замедляет шаг, вот они скользнули по Оро взглядами и фланируют дальше по улице, гогоча над крошкой-япошкой в длинном черном плаще.

Оро словно не замечает, хотя лицо его потемнело едва ли не под цвет плаща. Мы гуськом семеним за ним по тротуару, увертываясь от туристов с Запада и групп японских бизнесменов, уже «тепленьких» — видать, пропустили стаканчик-другой.

— А эта часть Токио называется как-нибудь? — окликаю я Оро.

— Роппонги, — бросает он, не потрудившись даже обернуться. И спешит дальше; плащ развевается за плечами.

Он останавливается перед монолитом черного мрамора, в который вставлена узкая дверца черного стекла.

— Вот здесь. А меня вы извините. У меня голова ужасно разболелась. Боюсь, мне лучше пойти домой, нежели вам вечер портить. Будьте добры, поужинайте как мои гости. Столик заказан на имя мистера Дина.

И он исчезает, прежде чем я успеваю придумать достойный ответ.

Мы с Гермико стоим рядышком и смотрим на наши отражения в черном мраморе.

Сидим в обтянутой винилом кабинке на нижнем этаже заведения из разряда «цыпленок-гриль», изучаем простеганные бархатом меню. Монолит черного мрамора, где Оро заказал столик, выглядел так, словно сдерут там с тебя на порядок больше, нежели оно того стоит, а у меня, например, с этим делом проблемы. По правде говоря, ощущение такое, словно мне отвесили пощечину, причем непонятно за что. Но я напомнила себе, что здесь — чужая страна, и, невзирая на то что щеки пощипывает от унижения, ни в чем нельзя быть уверенной. Гермико тоже помалкивает, так что решаю проверить свою гипотезу.

— А что, это охрененное хамство или где? Гермико не поднимает глаз от меню.

— Что именно?

— То, что он выкинул.

— О, — она улыбается про себя, точно что-то вспомнила, — к этому привыкаешь.

— Я привыкать отказываюсь. Приглашает нас на ужин, а потом «кидает». И вообще кто такой мистер Дин?

— Джеймс Дин [88] , — поясняет Гермико, скорее обращаясь к меню, нежели ко мне.

— Держите меня четверо. В Оро четыре фута росту, большую часть своей жизни он тратит на поклоны — вот уж действительно «Бунтовщик без причины»!

Гермико закрывает меню.

— Ему позволено быть грубияном, даже нонконформистом.

— Держу пари, он даже улицу переходит, страшно сказать, на красный свет.

Гермико глядит на меня ничего не выражающим взглядом: подошла официантка…

— Ты уже выбрала?

— Думаю, возьму телячьих ребрышек, а к ним имбирное тофу.

Гермико излагает наш заказ официантке; платье ее — из той же темно-алой ткани с ворсистым рисунком, что пошла на обложку меню.

— Это я виновата. Не надо было мне приходить.

— Что еще за фигня?

— Ему хотелось побыть с тобой, Луиза.

Официантка возвращается и швыряет на стол две пластмассовые глазурованные чашки с разноцветным овощным салатом.

— А почему бы ему так и не сказать напрямую?

— Это прозвучало бы грубостью. Если ты и так знаешь, чего ему надо, зачем ему вообще что-то говорить?

— А мне казалось, ему дозволено быть бунтарем.

Гермико одаривает меня взглядом из тех, с которыми я здесь на каждом шагу сталкиваюсь, а понимать начинаю только теперь. Означает он примерно следующее: «Даже если я объясню, все равно ты не поймешь, ты ведь не японка». А вслух говорит:

— Высказываться начистоту вовсе не считается у нас бунтарством; это просто-напросто глупость.

Мой рот набит салатом, слаще которого я в жизни своей не пробовала.

— Охрененно это все достает.

— Знаю. — Гермико накрывает мою руку своей. — Можно говорить начистоту?

— Да хоть от кого-нибудь бы дождаться!

— Я не уверена, что ты вполне понимаешь ситуацию.

— Какую еще ситуацию?

— Ну, насчет твоего романа с Оро.

— Кто сказал, что у меня с ним роман?

Гермико берет в руки пластмассовые палочки и снова откладывает их на стол.

— Нечего изображать наивность. Я видела, как ты вела себя на его концерте. Я видела, как он смотрел на тебя за кулисами. Ты просигнализировала готовность, и он тебя «подцепил».

— Я должна чувствовать себя польщенной?

— Как тебе угодно.

— Гермико, ты с ним трахаешься?

Она пытается изобразить, будто до глубины души шокирована, но не выдерживает и разражается смехом.

— В Японии таких вопросов задавать не принято.

— Значит, трахаешься.

— Мы — как брат с сестрой.

— Которые трахаются.

— Луиза! Я склонна думать, что Оро много кого трахает — уж кто бы там ему ни приглянулся.

— Мальчик мне по сердцу.

— Но если ты выберешь его, а он выберет тебя, назад хода не будет.

— Ты сказала, он может делать все, что захочет.

— У тебя — свои представления о свободе. Здесь они неприменимы. Он — маленькое божество, обладающее огромной властью. Но его поклонники, все те, кто дает ему эту власть… они им питаются.

— То есть ты мне советуешь держаться от него подальше.

— Если ты принимаешь Оро, то его историю ты тоже принимаешь. Его миф. Ты становишься персонажем в его драме.

Я хлопаю рукой по столу и разражаюсь громким смехом. Пластмассовые глазурованные чашки со стуком подпрыгивают.

— Тоже мне, удивила. Театральный педик, фу-ты нуты! Я на сцене не первый год, так что этот типажик с первого взгляда распознаю, Гермико, лапушка. Торонто звездами битком набит. Я просто хочу поиметь его, я вовсе не собираюсь входить в его созвездие на веки вечные. Гермико коротко кланяется.

— Мне так приятно, что ты прояснила свою позицию. Да уж. Может, она просто в толк не возьмет, как это ее безупречного божка влечет к бабище настолько здоровущей, что она его целиком проглотит, не поморщится. Что ж, не одна ты в поле кактус. Я тоже этого в упор не понимаю. Он — само совершенство, а я… ну, что я? Луиза-Луиза, подлиза, сырник снизу. Может, он рассчитывает, что благодаря такому контрасту еще больше выиграет в глазах публики. А то ему это нужно!.. По большей части я вообще стараюсь не думать о том, что происходит. Я — из тех девушек, что слушаются пизды. С остальным разберемся позже.