Умри, старушка! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Сакин cтр.№ 46

Я вышел из куба двора, теряющего свой объем в вечерней тьме, и попытался интуитивно найти какую-нибудь крупную улицу. Поиски долго не могли увенчаться успехом, у редко попадавшихся прохожих я почему-то избегал спрашивать: «ээ… где здесь эта… улица?…» Накрапывало, и я уже почти серьезно прикидывал вариант запрятаться в каком-нибудь парадняке и переждать озноб. Но тут за шепотом дождя я различил размытые отголоски света и вскоре оказался у метро.

У метро «Таганская». Неожиданность этого топографического открытия заставила меня остановиться и тупо смотреть на красную букву «М», при этом тщетно призывая память рассказать о работе, проделанной головой. Да как я здесь-то очутился?!!

Додумался я только до того, что слишком часто стал задавать себе вопросы, на которые заранее никому не суждено ответить. Я, по-прежнему повинуясь не разуму, но рефлексам, подошел к витрине маленького магазина и провел ревизию карманов. Нашлась маленькая зеленоватая бумажка с цифрой десять. Память снова заработала: так, в этот момент я отчетливо вспомнил, что уходил из дома без денег. Во рту появился коньячный привкус — и откуда было пойло, спрашивается. Не давая мыслям достичь критической массы, я быстро купил бутылку пива и залпом опрокинул половину. Подошел к обочине и быстро поймал машину, согласившись на немыслимую сумму, названную бом-билой. Суммы в данной ситуации роли не играли, сколько бы ни запрашивали — все равно денег нет. Я развалился в кресле, задымил сигарету и впервые за день ощутил хоть какое-то подобие спокойствия. Потом я, кажется, задремал на несколько минут. Сон пошел мне на пользу, во всяком случае, на подъездах к родным краям я проснулся относительно бодрым и свежим. Происшествия дня сегодняшнего ни куда не исчезли, но я ощутил прилив сил и какой-то мстительной детской злобы. «Ну, я им покажу!» Что и кому я собирался показывать, было пока неясно. Я посмотрел на водителя и только сейчас отметил, что меня вез хач. Сразу пришла в голову светлая мысль, как расплатиться с водителем.

Я попросил его остановиться чуть не доезжая до дома. На всякий пожарный, люди разные бывают. Припрется еще с друзьями меня искать. Я сердечно поблагодарил невезучего таксиста и вышел из машины. Дальнейшие действия происходили гораздо быстрее, чем это можно описать. Водила заглушил мотор. Обойти машину вокруг я бы не успел и, запрыгнув на капот, перескочил на его сторону. Он в этот момент уже открывал дверь, и это было самое удобное положение для нападения. Дядька был довольно внушительный, и в иной ситуации я бы еще подумал, прежде чем с таким связываться. Но сейчас у меня был шанс, и я им воспользовался — сильно, весом всего тела я ударил ногой по двери, даже образовалась внушительная вмятина. Нога у хача, придавленная дверцей хрустнула. Он заскулил и не вышел, а выпал из машины, схватившись за поврежденную конечность. Теперь передвигаться на своих двух он не сможет. Он весь мой. Несколько секунд, в которые он выползал, как желе, из машины, мне хватило, чтобы спланировать свои ближайшие действия. Сначала я обрублю — ботинком по колену — ему вторую ногу, потом дам несколько раз по башке, а когда он упадет, я стукну — сверху вниз, всей подошвой, ему по затылку, так, чтобы его вонючую рожу размазало по асфальту. Высоко подпрыгну и приземлюсь ему на поясницу. И еще раз. И еще. Я почувствовал у себя на теле чью-то теплую ладонь. Поднял голову и (как тогда) ее зеленые глаза закрыли (заняли) весь мой мир.

— Что ты здесь делаешь?

Она молчала, и я увидел, что по щекам у нее, смешиваясь с висящей в воздухе влагой, бегут слезы. Она молча смотрела на меня, и я почему-то смешался, почувствовав себя неуютно, как нашкодивший школьник. Я обнял ее за плечи и быстро повел через дворы к нашему дому.

— Пойдем домой скорее.

— Кто это? — спросила она через некоторое время.

— Кто?

— Этот, из машины.

— Ааа. Не знаю.

— Не знаешь? А почему ты с ним дрался?

— Да, знаешь мы повздорили чего-то, пока ехали. Бля, ну не буду же я от какого-то чурки матюги выслушивать. — И самому стало неприятно от неубедительности своего голоса.

— Ты… У тебя такое лицо было…

— Какое?

— Ты., ты по-настоящему злой.

— А ты не знала? — я засмеялся флибустьерским смехом.

— Зачем?

— Что зачем? Я же сказал, я этих мразей всегда буду давить при первой возможности. Я…

— Зачем ты такой жестокий? У тебя глаза пустые были.

— Пустые?

— И сейчас тоже.

Пустые… она опять увидела то, что я и сам до конца не видел и не ощущал. Мы пришли к дому и зашли в подъезд. В лифте я посмотрел в ее заплаканные глаза, в них была смертная грусть, и я неожиданно для самого себя испытал прилив нежности. Я нажал на кнопку стоп и прижал ее к себе, ткнувшись лицом в мокрые волосы. Мы простояли так довольно долго, я целовал влажные пряди и слушал ее никак не желающее успокоиться сердце (а лед все не таял).

— Ты где был? — наконец оторвавшись от меня, спросила она.

— Пиво пил. Я гулял. Знаешь, я с друзьями плотно поссорился сегодня, мне чего-то так хреново стало… Я просто по городу шлялся.

— Почему же ты не приехал, не позвонил даже! Я ведь чувствовала, что тебе плохо! Правда, чувствовала!

— Да я верю… — сказал я, открывая квартиру и заходя в прихожую.

— Почему ты не приехал? — опять спросила она, обнимая меня.

— Не знаю… Не хотелось, чтобы ты видела, как мне хреново.

— Господи, но я же всегда-всегда хочу с тобой быть, в любой беде, только с тобой! И чтобы глаза у тебя такими страшными не были.

— Такими пустыми.

— Хм… знаешь, а я и правда какой-то выпотрошенный сегодня, как шарик сдутый.

— Из-за друзей?

— Из-за друзей, — в груди опять кольнуло.

— И ты поэтому дрался?

— Ну… да, — мне стало еще больнее.

— Ты же обещал, помнишь, обещал, что не будешь драться! Ты такой страшный, когда дерешься!

— Я?!! Обещал?!! Не драться?!!

— Зачем ты? Ты стал совсем чужой…

Наконец она вышла вместе с какой-то старой, переваливающейся из стороны в сторону каргой. Скорее всего, все школьные учительницы теперь такие — старые и разваливающиеся. Кто пойдет на эту каторгу, кроме тех, кому некуда идти? Ее я, честно говоря, так и не смог понять, и оставил свои увещевания при себе с мыслью «чем бы дитя ни тешилось». Я сделал последний глоток, бросил бутылку и вышел на свет. Свет, конечно, сильно сказано, но одна лампочка на непомерно высоком для нее фонаре старалась, как могла. Уже по повороту ее головы я понял, что она ждала меня. Я приблизился и вежливо, как только мог, поздоровался с каргой. Потом посмотрел на нее. Карга благосклонно осмотрела меня, улыбнулась и, попрощавшись, судя по ее взгляду, с кем-то невидимым в пространстве между ее и моим лицом, поковыляла в темень одна.