Клон-кадр - читать онлайн книгу. Автор: Павел Тетерский cтр.№ 73

Я достал из кармана «LD», размял (зачем-то), закурил. Встал рядом — отойдя на пару метров от основного потока пешеходов, чтобы никому не мешать. Еще одно добровольно взятое обязательство.

Если честно: я хотел отрыгнуть в пространство пару беспонтовых дежурных словосочетаний и двинуться дальше по своей программе. Ни к чему хорошему эта встреча привести не могла. Такая вот штука.

Хотел, но не стал. Она всегда действовала на меня именно так: при ней я не мог делать то, что хотел. Никогда.

— Я ездил во Владикавказ, — выдохнул я вместе с дерьмовым дешевым дымом. — На выезд. Со свинохвостыми уродцами. А на обратном пути мы пили контрабандный спирт. Им можно отравиться, но я не отравился. И никто не отравился.

Жена Ролана Факинберга смотрела на меня снизу вверх, и я не мог, не хотел, просто не решался спрыгнуть. Не мог себе позволить. Один раз я уже спрыгнул. Такие вещи повторять нельзя.

— Все дерешься?

— Я дерусь очень редко. Когда я рассказывал, что я дерусь часто, я попросту врал. Даже тебе. А на самом деле я всегда дрался редко. Чаще, чем среднестатистический околотеливизорный даун, но гораздо меньше, чем среднестатистический футбольный хулиганчик старшего школьного возраста. Просто для тебя даже это всегда было непривычно. Казалось чем-то таким, экстремальным.

— Знаю, знаю… ты мне говорил.

Первая причина никогда не встречаться с бывшими женами: рано или поздно (а скорее всего очень рано, прямо не отходя от кассы) вы начнете вспоминать/выяснять/перемалывать/раскладывать по полочкам ваши экс-отношения. Забавно.

Мы: пока только вспомнили. Первая стадия.

Дальнейшие действия жены Ролана Факинберга: она взяла меня за локоть (возле забинтованного пореза) и погладила по руке.

— Клон, милый. Не ожесточайся, пожалуйста. Я знаю, что не имею права тебя об этом просить, но: не становись злым.

Так происходит всегда, когда вы подпускаете их слишком близко. Девичье видение мира. Не ожесточайся. Согласен, конечно, мир-дружба-жвачка, но как объяснить им, что мягкотелость и пацифизм — именно то, что их же самих и отталкивает. И что очень легко быть доброй, когда все дерьмо за тебя разгребает глава семьи ака мужчина. Именно он выживает из игры конкурентов, чтобы принести в семейную казну как можно больше денег (это если говорить о цивилизованной и узаконенной жестокости) или отгоняет от слабой половинки обдолбанных гопников во время случайной встречи на летнем променаде в местечковом парке общественного пользования. Нет уж, куда там. Когда для семьи — это нормально, а когда для себя самого — это криминал и ожесточение.

Семья: священное понятие, используемое для держания людей в узде и насаждении христианских ценностей. Плодитесь и размножайтесь. Читай: сидите дома и не кажите нос на улицу, потому что все, что находится на улице, почему-то очень плохо влияет на ваше оплодотворение и размножение. Вносит в семейную атмосферу всякое побочное (и однозначно лишнее) дерьмо.

Читай: не вые…нись. Опять-таки. Слоган, к которому сводится любая из христианских заповедей… Ассоциативный ряд, вызванный (всего лишь) одним истинно женским высказыванием.

Спорить с такими зарядами — бесполезно (я пробовал. Три года пробовал), в итоге каждый всегда остается при своем. Так же, как и в споре про необходимость и общечеловеческую ценность сотовых телефонов. Единство и борьба противоположностей, однако. Вторая причина никогда не встречаться с бывшими женами: борьба противоположностей продолжается. Даже после распада ячейки общества, которую вы когда-то (называя себя единым целым) составляли.

Единственно возможный вариант ответа:

— Я стараюсь. Я… не стану. Не переживай.

В подтверждение — обратное рукопожатие: не м/м рукопожатие, а м/ж. С элементами эротики. Возбуждение прикосновением.

Напрасно я это сделал. Как только я сжал ее руку, на меня непонятно откуда обрушился поток понимания. Я осознал: я сделаю все для этой девочки. Имеется в виду: вообще все. Сколько бы времени ни прошло и чьей бы женой она ни была. Хоть самого дьявола.

Допускаю, что это (все еще) любовь. Если ее не может не быть, то она должна быть именно такой. Все остальное — взаимное высасывание и насильственное обременение странными заботами, каждая их которых на х… не нужна ни одной из половинок в отсутствие другой — всего лишь попытка убить настоящую любовь. Настоящее вообще почему-то всем хочется убить.

Мне, например, до недавнего времени хотелось замочить настоящего противника. Такая софистика.

Еще о любви. На втором году нашей совместной жизни я вдруг начал замечать, что она говорит про любовь только в определенные моменты (она всегда так делала, но я заметил это только на втором нашем году). Она говорила про любовь, когда я: мыл посуду, пылесосил ковер, вытирал пыль, готовил еду и другими способами соответствовал образу домашнего кролика. Если вы считаете, что женщины любят вас, вы ошибаетесь. Женщины любят то, что они из вас вылепили.

Я к тому, что: начни я сейчас выкладывать то, что чувствую, — она не поймет. Ни за что не врубится, что это (любовь, я имею в виду) может происходить и таким образом.

Жена Ролана Факинберга никогда не знала о Настоящем. А самое главное — не хотела знать. Ей это было не надо. Она жила предписанной жизнью, не интересовалась лишними вещами и не стремилась узнать ничего нового. Ей на х… не нужны были умные книжки, наркотики, абстрактные картины и кино не для всех. Ничего из того, что способно сорвать людям голову. Ни из искусственного, ни из реального.

Она никогда не нуждалась в общении с людьми — не то чтобы с больными и сумасбродными, которые могут свести с пути истинного, а вообще ни с кем, кроме семьи и — по определенным дням — друзей семьи (друзья семьи: с моей точки зрения, самый низший ранг живых существ, если кто-нибудь когда-нибудь назовет меня другом семьи, я поставлю на себе крест и уйду в монастырь). Я хочу сказать: она всегда была истинной христианкой — доброй, нежной и ограниченной. Не в плане житейской глупости, а в плане нежелания выйти за (тот журfuckовский препод сказал бы: break on through). Вообще за какие бы то ни было рамки, даже самые элементарные и непринципиальные.

Нотабене: я любил ее такой. Именно такой. Не за что-то, а вопреки чему-то — излюбленный девиз слезливых романтиков, приторная надпись на тульском прянике их восторженного мироощущения («вино любви опьяняло нас» и иже с ним). Единственный раз в жизни я поступил, как все. Взял в оборот свой годовой запас толерантности, позволил себе пойти на поводу у чувства и сделать из него семейную идиллию… У меня ничего не вышло. У меня вышла: случайная встреча на ненавистной мне Сухаревской улице. Просто такая вот встреча.

Которая дороже любой идиллии. Просто она никогда этого не поймет. Она ожидала от меня другого, а я ее подвел. Подкачал, пае…ал, не оправдал — называйте это как хотите. И это всегда со мной — было и будет. Как смерть сестренки, как та девчонка в постели Бубнова… Хотя нет, с последним я сегодня разобрался. Жалко, что не со всем можно разобраться так же легко.