Могила для 500000 солдат - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Гийота cтр.№ 59

— Это же Мариан, щенок.

Солдаты, освободившиеся от семени, откидываются назад, положив ладони под голову, раскинув ноги на соломе. Мариан вытирает пальцы о солому:

— Мерзавка, мерзавка, я убью ее, заставлю ее съесть свои пальцы.

Слезы из моих глаз стекают на дрожащие губы.

— Мама ей позволила, они переговаривались, когда резали лук.

— Она тоже мерзавка, я скажу папе.

— Папа спит с девушкой… знаешь, она сегодня вечером в прачечной разрешила мне потрогать свои ноги.

Моя пощечина отбрасывает его в темноту, он плачет, прижав руку к щеке. Мариан спрыгивает на пол сарая, она вытирает ладонь о платье, на ее ладони кровь, кровь и шерстяные нити, она открывает дверь, видит нас, я бросаюсь на нее, сжимаю ее горло, кричу, плачу:

— Мерзавка, мерзавка, мерзавка…

Я засовываю кулак ей в рот:

— Ешь, лижи, ешь, ты думала, это — вино, нет, это слизь улиток, лижи, лижи…

Я вижу кровь и нитки на другой ее ладони, она отрывает мои пальцы от своей шеи, падает на колени у моих ног:

— Это кровь, я стягивала их сапоги, на их носках была кровь. Не бей меня. Кончиками пальцев я ощущала их усталость. Я думала о тебе; это тебя я усыпляла своими прикосновениями…

В соседней комнате солдаты катают бочки, они смеются, садятся на бочки верхом, словно на женщин или лошадей.

Это чтобы усыпить их, я бью ее, она хватает мои руки, я бью ее коленом в живот, чтобы убить ребенка в ее чреве; я сжимаю ладонями ее бедра, крысы бегают под ее кожей, между мышцами, взбираются, пища, на живот; вцепившись в мою руку, она обнимает мою талию, грудь, дрожит, стучит зубами, она вся почернела, крысы продираются под щеками, под плечами; ее крик разбивает мою голову, как огненный цветок, я сжимаю ее плечи, чувствую, как крысы поднимают морды под моими пальцами. Она извивается в моих объятьях, кусает волосы на моем затылке, раздирает мою рубаху, я сжимаю крысу в ее плече, душу ее, чувствую, как она трепещет, умирает, коченеет под кожей, омытой слезами и потом, на ложе из жил и стянутых мышц; я смотрю на ее искаженное лицо, беру ее ладонь и кладу между ног, заставляю ее взять мой член и дрочить, сперма стекает по моим ляжкам, смачивает ткань моих шортов, крысы покидают ее тело, ярость — мою голову…

Иллитан, опустив голову, всматривается в пыль на полу: длинные черные звери мечутся в щелях паркета, складки на башмаках, свежие царапины на дереве.

— Ты воняешь, как свинья.

Солдат наклоняется к нему:

— Вы там, в маки, моетесь когда — нибудь? А как вы целуетесь? Ты целуешь своих бойцов, прижав их к скале, правда? Все ваши, которых мы поймали, говорят, что у тебя во рту лезвие. Дикари.

Он возвращается к парте, садится, смотрит на сидящего на корточках Иллитана, на крысу рядом с ним, на клочья кровавой пены на его губах…

Она одевает меня, лаская мое тело; я устал, и она уложила меня на свою постель, я был голоден, и она вспоила меня своим молоком, я был покинут, и она вошла в меня, защитила мое тело, вооружила его. Потолок над дверью обрушился, в щелях между досок, под штукатуркой, возятся летучие мыши:

— Каждый вечер я убиваю по паре.

Я встаю с постели, ставлю босую ногу на коврик у кровати, два трупика, еще теплые, хрустят под моей ступней… протягивает руки, обнимает меня за талию, ее палец упирается в мой пупок, ноготь царапает его, я резко поворачиваюсь, она лежит голая на забрызганной кровью простыне, черный пушок на лобке блестит, пот стекает по ее ляжкам:

— Ты грязная шлюха, грязная шлюха.

Она опускает веки, гладит ладонью мой член, я иду к окну, я силен: за две недели мои руки окрепли, мышцы живота отвердели, эта шлюха, я причинил ей боль, мои кости раздавили в ее чреве зародыш ублюдка, с ее бедер слетает ветер, под светом прожекторов развеваются знамена: «Я тоже пленник», мне холодно, волосы на затылке зудят.

— Тебе позволили прийти поцеловать меня?

— Да, я еще скучаю по тебе.

— Входи, но это в последний раз, потом ты будешь уставать… Они заставляют тебя много работать?

— Нет, я работаю в саду, зарываюсь в землю; по вечерам нужно возвращаться, чистить инструменты доктора, я украл один из них, я убиваю им мышей и стрекоз; я сплю рядом с нянькой; раньше каждый вечер приходили жандармы и запирали меня…

— Тебя схватили с оружием в руках.

— Я бежал через руины, реки, по трупам; здесь я нашел взвод солдат, они сказали: «Сразимся, вернемся в нашу страну, чтобы защитить наших жен и дочерей», я говорю: «Они убили маму, изнасиловали и убили Мариан, бросили Ганса в огонь».

— Я сижу в траве, на черной земле корчатся черви, раздавленные прикладами винтовок; низ неба красен, из кустов порхают птицы, утром на заре меня схватили.

Окно открывается и упирается мне в бедро.

…Я голоден, я прыгаю в сад, поедаю зеленые плоды, спрятавшись за простынями, хлопающими на ночном ветру на веревках, натянутых над сверкающими камнями, луна убегает за облаками; с простыней стекает мыльная вода, я присаживаюсь на корточки, на мои мокрые ягодицы опускается рука, бережно, как птица, севшая, чтобы снова взлететь; рука скользит по ягодицам, поднимается по ляжкам; на горизонте, за лесами, встает, как крыло, как плавник, гигантская тень; рука говорит: «Все кончено, они победили. Умрем».

Рука опрокидывает меня между ног сидящего на корточках высокого офицера, я отбиваюсь, отталкиваю локтями его колени:

— Я не хочу умирать. Три дня и три ночи я искал кого-нибудь, чтобы умереть с ним.

Он прижимает меня к груди, я качаю головой, его ладонь опускается на мой живот:

— Но прежде я хочу выебать тебя.

Я ощущаю на ягодицах его член, встающий под тканью штанов, я опускаю голову, мои волосы спадают на его ладонь, я впиваюсь в нее зубами, он отпускает меня, я вырываюсь, на моем затылке сохнет его слюна, я бегу, натыкаюсь на колючую проволоку, кричу: пальцы ног, колени, пупок расцарапаны в кровь, высокий офицер преследует меня, я отталкиваю шлагбаум, закрываю его за собой, он бежит следом, его медали, галуны, пряжки блестят под луной; кобура пистолета бьет его по бедру, я ненавижу цвет его униформы; мама говорила: «Они убивают детей, бросают их в огненные рвы».

Папа говорил: «Я люблю моего вождя, эти дети хуже бездомных щенков».

Один из солдат — его глаза завязаны, руки покрыты мехом — находит Мариан, лапает ее живот, папа подходит, прижимает ее к стене, говорит: «Не бойся, это не страшно».

Мама и Ганс зарезаны в свинарнике, солдат удерживает мои связанные за спиной руки, папа расстегивает штаны, Мариан дрожит, я кричу, вырываюсь, на мои ноздри, на голую грудь, брызжет пена: «Не делай этого. Мариан, задуши его. Убей его, Мариан». Она тихо стонет, дрожит, ее ноги корчатся в грязи, солдаты вокруг смеются, их светлые волосы залиты вином; голова Мариан опускается на папино плечо, он выпрямляется, голова подскакивает; высокий солдат с выщербленным стаканом в руке заходит за папину спину, вынимает из-за пояса саблю, я молчу, горячие слезы брызжут из моих глаз, стекают по щекам на руки держащего меня солдата; высокий солдат поднимает саблю и вонзает ее в папину спину, он заводит руку назад, пытаясь оттолкнуть пронзающую его саблю, клинок протыкает Мариан и гнется, упершись в камень; два тела падают, увлекая за собой сжимающего саблю солдата; горят тополя, между стволов визжат свиньи, солдаты расстреливают их в упор, животные подпрыгивают, натыкаются на стволы; пепел и горящие головни падают с веток на их бока; деревья разгораются, ветки пылают, верхушки рушатся, солдаты хватают их, раздувают, бросают на свиней; свиньи горят до вечера, солдаты цепляют туши вилами, волочат их по зеленой траве, разрубают на части и пожирают горячими, выплевывая не прожаренные куски; трава усеяна обугленными костями; я пьян, они открывают мне рот, заталкивают в него мясо, гладят меня по губам, по плечам; мои веки опалены, они напяливают мне на голову каску и бьют по ней саблями и прикладами винтовок; в отсветах пламени я вижу, как пьяный солдат волочит за ноги вокруг костра тело моей матери; тополя рушатся в ледяную воду пруда, пепел рассыпается по траве, я протягиваю ладони к огню, солдат обнимает меня под мышками за грудь, мама поворачивает голову ко мне; ступни и колени Ганса торчат из свинарника; мамина голова подскакивает на камнях; горит куст сирени у свинарника; огонь подступает к воде, облака плывут к морю: «Не мсти, живи, люби, люби…», солдат толкает ее ногой в огонь, ее плечо шипит под головней…