Человек-змея - читать онлайн книгу. Автор: Крэг Клевенджер cтр.№ 40

Врачи разлепляют мне веки и накладывают маску.

Меня зовут Пол Макинтайр.

* * *

В больнице задерживать не стали, зато мою выписку с нетерпением ждали копы. Помимо штрафа и исправительных работ меня приговорили к десяти неделям принудительного лечения вместе с четырнадцатью другими нарушителями. Мы встречались по четвергам и обсуждали наши переживания с назначенным судом экспертом. Обсуждение переживаний включало просмотр документальных фильмов и прослушивание выступлений приглашённых лекторов — вылечившихся наркоманов, которые любезно делились опытом. Мы составляли различные списки: три вещи, которые бы вытащили из горящего дома, три самых важных для нас человека, пять вещей, что заставляют пить, курить, нюхать кокаин или колоться, три самых приятных и неприятных воспоминания детства. Садились в круг и по очереди рассказывали.

Я сравнивал чужие истории со своей, заглядывал в глаза говорящим, смотрел на их руки, автоматически подмечая и нумеруя тики, ёрзанья, изгибания, чесания и паузы. Я следил за реакцией эксперта и по возможности читал его записи. Когда настала моя очередь, я сказал правду: случайно переборщил с дозировкой, а потом признался — таблетки вообще не следовало пить. Глаза опущены, кулаки судорожно сжаты — воплощение раскаяния. В итоге эксперт освободил меня на две недели раньше.

* * *

Уволившись с работы, я переехал и сжёг все документы Пола Макинтайра в раковине. Водительские права, свидетельство о рождении, карточка соцстраха, диплом, договор аренды, кредитка, платёжные корешки, выписки со счёта. Мне нужно новое имя: я накупил книжек с именами и раздобыл старые телефонные справочники — вот где вариантов выбирай не хочу. Сидел в библиотеках и просматривал газетные вырезки в поисках сообщений о закрывшихся больницах и зданиях архива, пострадавших от пожара или наводнения. Извёл около двухсот листов чистой бумаги, разрабатывая чёрточки, перемычки, надстрочные и подстрочные элементы. В результате — пять новых имён и досье на разных стадиях завершения, терпеливо дожидающиеся своего часа, тридцать пять почтовых ящиков, что в два раза больше, чем липовых адресов, сложная сеть пересылки почты, и везде чисто, комар носа не подточит. У меня память хорошая, не запутаюсь.

Черепобойки не унимались. Реймонд О’Доннел чуть не умер, и Барри Миллер тоже.

Вы понимаете, почему сюда попали?

Как вы себя чувствуете?

Давайте поговорим о ваших родителях.

В семье кто-нибудь принимал наркотики?

Пёс. Дождь. Сор.

Дверь. Ключ. Сок.

Каждую новую экспертизу я проходил всё лучше и лучше.

* * *

В контактном адресе я указывал Сан-Франциско, чтобы максимально отдалить старого Стивена Эдуардса от нового. Три месяца спустя у меня уже было свидетельство о рождении, карточка соцстраха и калифорнийские водительские права на имя Стивена Эдуарда. Конечное «с» решил опустить.

Я изготовил точную копию свидетельства о рождении, воссоздав всё, кроме последней буквы. Если кто-нибудь заметит разницу, никакого подозрения не возникнет, и её можно будет списать на канцелярскую описку.

И всё же, несмотря на небольшое изменение в фамилии и адрес в северной Калифорнии, документы по-прежнему принадлежали рецидивисту-беглецу-наркоше-вору-проститутке, прочно обосновавшемуся на пороге смерти.

Но я был готов к любым, даже более рискованным превращениям. Потому что, вернувшись с последнего рейса на север, я заехал в незнакомый бар и встретил Кеару.

Выследили меня с помощью наполнителя для кошачьего туалета. Запечатанный в картонных коробках размером 30x30x30 по пять килограммов в каждой, его переправляли из одного офиса в другой, понимая, что рано или поздно курьером буду я.

В погрузочной зоне Сенчери-Сити мигали фонари аварийной сигнализации, и я рысью помчался в фойе здания со стеклянным куполом. Охранник меня уже видел. Не меня конкретно, а сотни других курьеров, парней с ящиками, свёртками, письмами, пухлыми конвертами и нейлоновыми рюкзаками. Для него мы все на одно лицо. Поэтому мне и нравится эта работа: всегда в движении, никто никого не запоминает.

— Нужно взять подпись в номере 1154, — сказал я, и охранник, едва подняв глаза от спортивной газеты, махнул в сторону лифта.

Поднялся на одиннадцатый этаж, пересёк коридор, дважды постучал в дверь без именной таблички с одним только номером 1154, вошёл и несколько секунд оценивал обстановку.

— Могу вам чем-нибудь помочь? — В приёмной сидел парень с короткой стрижкой, настоящий шкаф в чёрной толстовке и камуфляжных брюках. «Шкаф» ковырял зубочисткой ногти, рассеянно поглядывая на крошечный экран чёрно-белого телевизора. Показывали бейсбольный матч.

— Мне нужна подпись.

Ничего не ответив, охранник с трудом оторвался от дивана и прошёл в скрытый за дверью кабинет.

Я снова включил внутренний сканер: на глаз измерил комнату, пересчитал столы, стулья, телефоны, лампочки — какие работают, какие вот-вот перегорят.

Иногда разговариваешь с человеком, а он то и дело посматривает в телевизор, будто происходящее на экране не дает покоя. Со мной происходит нечто подобное: непременно нужно знать, где нахожусь, иначе я чувствую себя не в своей тарелке. В лифте пересчитываю этажи, определяю скорость движения и заранее знаю, когда остановится кабина. Дощечку с квитанцией держу в левой руке, свёрток в правой: так удобнее, и никто не заметит пальцы. Смотрю всегда на пол: любая из соседних дверей может раскрыться, и я увижу фойе. Если такое случится и я не измерю комнату, целый день будет свербеть в затылке, пока не найду возможности вернуться и определить размеры.

А в том офисе цифры почему-то не сходились, и уравнение не решалось. Ломящиеся от мусора корзины, штабеля вскрытых коробок, новые канцелярские принадлежности и потёртые телефонные книги. Эти ребята сидят здесь довольно давно, а убираться никто не приходит. Мебель потёртая, на стенах ни картин, ни календарей, ни именных табличек. Я понимал, что передо мной, и нисколько не волновался. Компания по отмыванию денег, букмекерская контора, фирма, импортирующая чёрт знает что. Ладно, меня не касается. По крайней мере до тех пор, пока не заставляют развозить плутоний, героин, отрубленные руки или дохлую рыбу.

Поставьте крестик, нацарапайте внизу имя, и я исчезну.

Только здесь так дёшево не отделаешься. Из кабинета вышел Джимми, а за ним «шкаф», усевшийся на свой диванчик, таким образом оказавшись между дверью и мной.

— Шестёрка Бубен! — заорал вышибала, крепко, по-мужски обняв меня за плечи. — Где тебя черти носили?

Глаза блестят, рот улыбается, а «Где тебя черти носили?» может означать «Где ты был?» и «Как дела?». Оба вопроса не сулят ничего хорошего. Огромная волосатая рука у меня на шее: со стороны похоже на дружеское объятие, но силищи в нём столько, что, если посмею ослушаться, Джимми мигом пережмёт сонную артерию.