За бортом жизни - читать онлайн книгу. Автор: Стюарт Хоум cтр.№ 25

Неожиданно вспыхнул свет. Я замерла. Я еле успела прийти в себя, когда голос приказал мне не двигаться с места. Этот голос невозможно описать. Его отличал не только приказной тон, но и что-то мрачное. Немного глухой мужской голос, и у меня не было сомнения, что он принадлежал сутенёру. Это была самая неприятная речь, которую я когда-либо слышала, и она производила на меня самый ужасающий эффект. Потому что я не могла ему не подчиняться.

Я механически повернулась, как робот. Такая пассивность была более чем презрительна, в проститутке она была просто отвратительна, и я это хорошо знала. Во мне кипела тайная ярость. Но в той комнате, с тем мужчиной я была бессильна. Когда я обернулась, я обнаружила, что на меня смотрит кто-то, кто лежит в кровати. У изголовья кровати была полка. На полке стояла маленькая лампа, которая испускала самый яркий свет, какой я когда-либо видела. Он полностью меня ослепил, так что несколько секунд я вообще ничего не могла видеть.

Дальше, на протяжении всей последовавшей беседы, я не могу сказать, что что-либо ясно видела. От слепящего света у меня перед глазами плясали разноцветные пятна, за ними было трудно что-то разглядеть. Всё же через некоторое время я кое-что увидела, и тут же об этом пожалела. Поначалу я вообще сомневалась в том, что это был человек. Но, в конце концов, он был сутенёром — по этой причине, если не по какой-то другой — он сказал мне, что поскольку я его шлюха, он будет меня защищать.

В итоге молчание нарушил сутенёр. Я онемела. Наконец, я нашла силы ответить ему. Было что-то странное в произносимых мною словах. Они исходили от меня в ответ не на мою силу воли, а на его. Это было не моё, а его желание, чтобы я говорила. Я говорила то, что он хотел услышать. На время я перестала быть свободной личностью, моё сознание смешалось с его сознанием. Я была крайним проявлением полного пассивного подчинения.

Он приказал мне раздеться. Я послушалась, и моя промокшая изношенная одежда упала на пол. Пока я стояла перед ним голая, на его лице появилось такое выражение, которое, если и было улыбкой, то это была улыбка сатира. Она наполнила меня ощущением отвратительного содрогания. Он поглощал меня своим взглядом, трогая пальцем мой клитор. Он подошёл к шкафу, который стоял в углу. Он был полон одежды, которую смело можно было выставлять на продажу в магазине для фетишистов.

Длинный чёрный плащ висел на крючке. Моя рука потянулась к нему, очевидно, непроизвольно. Я надела плащ, его фалды упали к моим ногам. Я посмотрела в его лицо и тут же осознала, что от меня исходит какая-то сила — а именно, способность быть собой. Его глаза расширились, и я потерялась в их бездне. Он двигал рукой, делая со мной, сама не знаю что, выбивая почву у меня из-под ног, так что я рухнула на пол. Где я упала, там и осталась лежать, без какой-либо надежды подняться.

Я не могла понять, что со мной случилось. Возможно, на мне были какие-то внешние признаки смерти, так говорили мне мои инстинкты. Я чувствовала себя так, как могла бы себя чувствовать мёртвая женщина.

Так раньше, в минуты раздумий, я представляла себе ощущения мёртвого человека. Это вовсе не бесспорно — то, что сознание обязательно гаснет вместе с гибелью нашей смертной оболочки. Я не переставала спрашивать себя, не умерла ли я — этот вопрос мучил меня беспрестанно. Неужели тело умирает, а сознание, «Я», эго, продолжает жить.

Шли часы. Мало помалу тишина отступала. Звуки дорожного движения, спешащих шагов, жизни стали предвестниками утра. На улице щебетали воробьи, мяукал кот, лаяла собака, был слышен стук колёс тележки молочника. Солнечные лучи проникали сквозь ставни и становились всё ярче. Всё ещё шёл дождь, время от времени он стучал по оконному стеклу. Ветер, должно быть, сменил направление, потому что впервые послышался звук боя далёких часов, пробивших восемь раз. А потом, с промежутками длиною в целую жизнь, часы пробили девять — десять — одиннадцать.

Чьи-то страшные глаза посмотрели мне в лицо. Не знаю, жива я была или мертва, но подумала про себя, что это не человек. Это чудовищное создание было ни на кого не похоже. Пальцы сжали мои щёки, проникли мне в рот, они прикоснулись к моим открытым глазам, закрыли мои веки, потом снова их открыли и — о, ужас — в мой рот проник язык — какой-то злой дух проник в меня под видом поцелуя. Потом оккультный сутенёр медленно встал.

Он оставил меня. Я услышала, как открылась и захлопнулась дверь, и поняла, что он ушёл. Он ушёл на весь день, и, как мне казалось, навсегда. Я не знала, вышел ли он на улицу, но, похоже, он так и сделал, поскольку дом казался пустым. Много раз за этот долгий и скучный день, люди снаружи пытались привлечь внимание кого-нибудь внутри. Машины подъезжали к воротам, останавливались, за этим следовали более или менее усердные звонки в дверь. Но всякий раз эти усилия оказывались тщетными.

Проститутка, работавшая на моего сутенёра, сама открыла дверь в дом. Она была ростом выше среднего, стройная и необыкновенно изящная. Хотя двигалась она вяло, ничто в её облике не говорило о болезни. Выглядела она сияющей. Черты её лица были миниатюрными и красивыми. Её глаза были большими, тёмными и блестящими. Её волосы были прекрасны. Никогда я не видела таких восхитительно густых и длинных волос, спускающихся на плечи. Они были красивыми и мягкими, насыщенного каштанового цвета с золотистым отливом.

Таня Гиббс объяснила, что ужесточившиеся нападки со стороны полицейских делали невозможным работу в обычных местах. Девочки перебрались на восток, к кладбищу Тауэр Хемлетс, где одетые, как вдовы, они могли торговать телом, не опасаясь полицейских. Я должна была пойти с Таней на кладбище. Мы будем заниматься проституцией. Но для начала меня надо было проинструктировать насчёт ещё более важного задания. Клиент, которого я использовала в качестве дьявольского воплощения Смита, был настоящей человеческой инкарнацией Озириса. Поскольку я так неосторожно убила бога солнца, меня надо было посвятить в таинство его воскрешения.

Мне вручили знамения и ключи, поведали песнопения и заклинания, дали различные магические инструкции. Как только я освоила теорию и практику египетской некромантии, мы с Таней оделись в чёрное кружево, и пошли на кладбище Тауэр Хемлетс. Было темно. Тело Озириса лежало на могиле. Таня склонилась над ним; её сладкие уста прикоснулись к его лбу. На него струился запах её дыхания и волос. Свет её великолепных очей пытался добраться до его души и прочитать написанный там ответ. Бог умер, но вскоре воскреснет.

В конце концов, зашевелилась рука, но демонический труп, который я так великодушно реанимировала, перевернулся и умер прямо в момент своего воскрешения. Простой смертный не смог бы вынести ужас этого зрелища. Даже вернувшаяся к жизни мумия не могла бы выглядеть настолько ужасно, как солнцеликий бедняга Озирис. Я чуть не упала на землю от истощения и крайней слабости. К ощущению ужаса примешивалась горечь разочарования. Мечты, которыми я жила и дышала, теперь стали моим кошмаром — и перемена была так быстра, крушение таким необратимым!

Оставив фарс с воскрешением Озириса — наверное, я неправильно произнесла какую-то важную фразу в своих песнопениях — я стала искать другое интересное занятие. На тропинке в лунном свете я увидела странную процессию. Она двигалась быстро, но бесшумно. Четверо мужчин несли траурный паланкин, поддельный похоронный кортеж на самом деле представлял собой охотников до женских прелестей. Когда паланкин остановился, из длинной тёмной тени, которую он отбрасывал на землю, передо мной появилась женщина. Её фигура была скрыта под свободными фалдами чёрной накидки.