Размышления о чудовищах - читать онлайн книгу. Автор: Фелипе Бенитес Рейес cтр.№ 63

И Тот, Кто Был стал ворошить бумаги, которые принес с собой.

— Да, а как же. Согласно терминологии Фрейда, существуют амфигенные гомосексуалисты, также называемые психосексуальными гермафродитами, хотя в жизни мы их знаем скорее под именем педиков…

(И так далее.)

Тот, Кто Был вызывал у меня смешанное чувство притяжения и отвращения, хотя процентное соотношение обоих этих ингредиентов менялось день ото дня, с тенденцией к увеличению дозы второго из них. Меня привлекали его фокусы и игры с мышлением, его герменевтические буффонады, его блудное красноречие, но меня отталкивало его метафизическое фанфаронство, его стремление сводить всякий вопрос на почву кабацких шуток, в том числе вопрос о Зигмунде Фрейде. Мне хотелось бы увидеть его ауру, чтобы таким образом получить информацию о его внутренней сущности, отгородившись от удивительных историй, которые он рассказывал нам о себе, и отгородившись от его философских подделок, но аура Того, Кто Был оставалась для меня невидимой, а это у меня часто происходит с аурами: на протяжении всей своей жизни я видел их не более ста, и в большинстве случаев смутно и мимолетно: стремительная цветная галлюцинация, неожиданная вспышка в мозгу, оглушительное мгновение, в которое я ощущал в глазах укол тающей краски. (Или что-то вроде.)

Когда он закончил свою болтовню, мы, старожилы и захватчики, пошли выпить чего-нибудь. У Того, Кто Был продолжал работать мотор, и он безостановочно одаривал нас теориями касаемо различных предметов и даже решил открыть нам свой великий и тайный проект: Металлический Остров.

— Металлический Остров?

Да. Это дело просто объяснить и понять. Посмотрим… Речь шла о том, чтоб занять нефтяную платформу, заброшенную в 1962 году, с тех пор державшуюся на плаву, словно железный призрак, километрах в пятнадцати от португальского берега, примерно на уровне Портимао. По словам Того, Кто Был, уже существовал подобный прецедент: один предприимчивый испанец завладел подобной платформой в Северном море и учредил там княжество, в котором в настоящее время раздаются дворянские титулы и академические звания, водительские удостоверения, дипломатические аккредитивы, паспорта — в общем, все документы, которые обычно выдаются в странах, скажем так, нормальных, хотя и с довольно выраженным оттенком фарса, само собой. Это может сразу же показаться детской фантазией: создание игрушечной страны с мифической территорией, где можно играть в своевольное распоряжение властью или, по крайней мере, бюрократией, но речь шла о фантазии менее сложной: всего лишь о коммерческой стратегии. По словам Того, Кто Был, звонишь в любое посольство этой шутовской страны — а они у шутовского княжества существуют во многих странах, — ведь на платформе в Северном море, само собой, никто не живет — и в свободной форме заявляешь о своем желании:

— Хочу быть послом вашей страны в Норвегии, — например, а они тебе говорят:

— Это стоит… десять тысяч долларов, — и если ты им заплатишь, то ты уже посол шутовского государства в Норвегии, и тебе даже дадут удостоверение на машину, в котором и заключается твоя принадлежность к дипломатическому корпусу этой ржавой, скрипучей, шутовской страны.

Или говоришь им по какой-то непонятной причине или бог знает по какому необычному желанию:

— Мне хотелось бы получить титул специалиста по микрохирургии глаза, — и они дают тебе информацию о цене на этот титул, и если тариф кажется тебе приемлемым, считай, ты уже специалист шутовской страны по микрохирургии глаза в шутовской стране, путь даже дома у тебя есть только механическая пила для проведения этих шутовских микроопераций.

Или ты звонишь им и говоришь, что тебе хотелось бы стать шутовским маркизом де Якорь, или шутовским герцогом де Шут, или эрцгерцогом де Фрахт, — и они это уладят. (Ведь похоже, что визитная карточка с благородными титулами может обладать большой властью в области проникновения в общество, примерно как семнадцать миллионов ключей.) (И бюрократы этой нефтяной платформы продают тебе эти универсальные ключи — разные модели короны.)

Тот, Кто Был заверил нас, что это морское княжество (оно располагает собственными конституцией, флагом, гимном и принцем-регентом) начало устанавливать дипломатические отношения с несколько ненормальными странами, такими, как Габон, Парагвай, Либерия, Ямайка, Кипр, Пакистан и Турция среди прочих, каких я сейчас не упомню, что, кроме того, оно вручило свои верительные грамоты многочисленным представителям опереточных учреждений и стран: государственному секретарю государства Ватикан, губернатору Боснии, принцу, возглавляющему Мальтийский орден, и какому-то там министру Сан-Марино, — и все они были приняты на ура.

— Это верное дело. Может быть, нестабильное, но верное, — заверил нас Тот, Кто Был. — Нужно только поднять флаг на платформе, подыскать кого-нибудь, кто нарисует тебе герб, открыть веб-страницу, набрать граждан-добровольцев среди миллионов чертовых миллионеров, разбросанных по миру, и вести себя так как большинство стран: собирать как можно больше налогов, делать снежный ком из внешнего долга и открывать международное право на наиболее подходящей странице. И это все. Люди стосковались по утопиям, по аркадиям, по сумасбродным странам. На Земле есть тысячи магнатов, жаждущих быть послом или виконтом, потому что деньги только превращают их в еще больших плебеев, чем они были изначально. Богатые люди хотят иметь в кармане удостоверения этих безрассудных учреждений, удивлять друзей признанием в своей неслыханной национальности, иметь право вышивать корону на своих платках. Богатые люди хотят быть экстравагантными, но они знают, что это вульгарно. Богатые люди любят рассказывать сказочные истории, потому что знают, что даже заурядные люди, рассказывающие заурядные истории, презирают тех, кто рассказывает заурядные истории. И тут явимся мы, правители Металлического Острова, чтобы удовлетворить всех и каждого из этих тысяч олухов.

Не стоит даже говорить, что Хуп очень вдохновился этим прожектом, потому что он, как вы знаете, имеет склонность к химеризму: страна среди воды, с законами, продиктованными капризом, с бесконтрольными властями…

— Ты будешь министром иностранных дел и туризма, Хуп. Бласко мог бы стать официальным поэтом, он, конечно, напишет гимн. Молекула мог бы…

(Да, назюзюкавшийся император, возлагай по своей прихоти картонные короны на склоненные головы твоих шутов.) (Пьяный сукин сын.)

— Нас никогда не признают официально как государство, об этом я вас заранее предупреждаю, но нам это безразлично, потому что это будет пиратский остров, и мы займемся торговлей сокровищами гнилой фантазии, которые люди ревниво прячут в подвалах своей отвратительной головы.

А Хуп улыбался. А Бласко смотрел на меня вопросительно. А Молекула спрашивал его о детских извращениях. А я повторял про себя:

— Пьяный сукин сын, шарлатан.

(А шарлатан говорил, говорил, говорил.) (Говорил еще и еще.)

У женщин, с самого начала ошеломляющих, так сказать, обычно есть одна проблема: они ослепляют тебя, как только ты их увидишь, но потом начинаешь находить в них изъяны. (Изъяны, связанные с формой ушей или носа, с дыханием, со смехом или с их представлениями о возвышенном.) (Когда как.) (Потому что мы мстительны.) С женщинами, скажем так, некрасивыми, и даже с нормальными, существует проблема противоположного толка: они кажутся тебе ужасными или бесцветными, как только ты их видишь, тела для монастыря или для бороздчатого вибратора, но постепенно начинаешь находить в них тайные прелести. (Прелести, связанные скорее не с ушами, носом и т. д., а с абстрактными факторами: чистота сердца, невроз в мягкой форме…) Само собой, все предпочитают проводить время с ошеломляющими женщинами, как бы много изъянов у них ни было, а не с некрасивыми или просто нормальными, как бы много скрытых прелестей ни таила в себе некрасивая или нормальная, но дело в том, что почти все мужчины в конце концов влюбляются в женщин некрасивых или нормальных, и с ними происходит в точности то же самое, потому что, полагаю (не знаю точно), здесь командует, как и во многих других вещах, Природа, с ее примитивными законами: воспроизводить потомство, обеспечивать выживание рода, удовлетворять периодическую необходимость в сексуальных судорогах, и так далее. В большинстве случаев сексуальное наслаждение требует включения ослепляющей чувственной иллюзии, обмана зрения, чтобы зрение не было нам верным; в общем, смиренной и терпеливой обработки очковтирательства: находить красоту там, где ее нет или где ее очень мало, ради пользы, которую нам это принесет. У меня создается впечатление, что все состоит в отчаянном пакте между инстинктом и эстетическими идеалами, пакте, из которого всегда извлекает выгоду инстинкт, более жестокий и свирепый, чем любой эстетический идеал, никогда не перестающий быть тем, чем он, как ни грустно, и остается: идеалом, эфемерным идеалом. (С другой стороны, если б этот пакт был благоприятен для эстетических идеалов, 90 % населения умерли бы девственниками.)