Низость - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Уолш cтр.№ 28

Милли.

Записка кажется бездумной и эгоистичной. Поверхностной. Небрежной.

Но она правдивая. По крайней мере, она правдивая.

Джеми

Первое, что приходит мне на ум, когда я подтягиваюсь, это что она нас продинамила. Специально, по всей видимости. В доме нет ни одного признака ни света, ни жизни. Пару раз бибикаю, и штора в окне соседнего дома чуть раздвигается, на несколько секунд показав фигуру в пиджаке. Потом комната погружается во тьму. Через несколько мгновений в окне материализуется пара лиц. Одно — значительно крупнее другого. Классическое приоткрывание штор, ё! Такую штуку последний раз видал еще, когда мелким был. Любопытствующие мудозвоны. Дождетесь, нажалуюсь малышу Милли.

Набираю ее сотовый. Звонит, безрезультатно.

Следующее, что я думаю, это что она заснула, что, если по честному, далеко не первый раз. Звоню на домашний. Не отвечают. Часы на приборной доске показывают 5:54. Жду ее до 6:10, потом отчаливаю.

6:05, и никаких признаков дурешки. Еще раз звоню туда и туда. Итог нулевой. Иду стучать в дверь. Без мазы. Возвращаюсь в машину и листаю спортивные страницы «Эхо». Козлы до сих пор обгоняют наших на три очка. Опять сплетни, что наши продают Хески.

6:07. Я завожу двигатель. Если интересно знать, я немного обрадовался, когда подъехал и обнаружил, что в доме нет света, правда, где-то спинным мозгом. Все утро у меня нутро в узлы завязывалось насчет повидаться с Милли, но сейчас, по-моему, вроде я скорее испытываю ниибацца напряг, чем чего иное. Просто охота со всем этим разобраться, догоняешь. Хочется, чтоб все стало как раньше.

Жду еще две минуты, потом проверяю сотовый на предмет пропущенного вызова. Пусто. В глотке крохотные комочки злости, ставлю машину на первую передачу, и смотрю в зеркало заднего вида, с намерением проваливать. Однако черед пару сотен ярдов позади нас, вижу красную точку, подрагивающую вверх и вниз. Присматриваюсь, и по разнице во времени между ее движениями вверх и вниз, соображаю, что это Милли. Остервенело пыхает сигаретой. В 6:08 ее лицо прижалось к запотевшему стеклу. Губки приоткрытые в недовольной гримаске; и чуть осоловелые глаза. Ой, бля, как я соскучился по маленькому зверенышу. Она запрыгивает в тачку, притащив за собой смачный запашок пива и курева.

— Уже начала?

— Нет! — отбрехивается она и строит обиженную рожицу.

— Это ты рано. Я думала, ты подъедешь в 6:00.

Я щелкаю пальцем по часам на приборной доске.

— Проверим по часам в Роуз-оф-Моссли, — говорю я. — Опаздывают минут на пятнадцать.

Она угощает нас еще одной гримасой, каковая незамедлительно растекается в широченную лыбу, когда до нее доходит, что ее штуки прекрасно и окончательно разоблачены.

— Я всего половиночку, догоняешь.

Я нежно щиплю ее за щеку. У нее обалденный вид в джемпере из кремового мохера, джинсах в обтяжку и никакой косметики. Еще ее волосы стали короче на несколько дюймов, аккуратная короткая полукруглая стрижка-боб, доходящая до подбородка. Она немного смягчила ее рожицу, не говоря уж о том, что это идет к ее костлявой фигуре.

Поначалу мы просто перебрасываемся обрывками трепа ни о чем, вчерашними или позавчерашними сведениями о ком-то, с кем одно время вроде общался, но без энтузиазма.

— Как Билли? Как папа? Давно не видел Сина? Слышала о пацанах, сделали книжный на Эйгберт-Роуд? — И прочая светская хренотень, которая на самом деле ни к чему не обязывает, но тем не менее дает нам шанс разобраться, чего творится у нее в голове. К примеру, хотя она бурно радуется сплетням насчет Сина, Лайама и нашего маленького, она совершенно избегает таких разговоров, от каких можно перейти к теме Энн Мэри или свадьбы. Она реально не желает об этом слушать. Типа как она спрашивает, чем я был занят на прошлых выходных, а я отвечаю, что я подбирал квартиру для моей миссис и все такое, она обрывает разговор прямо по какой-то ебучей касательной. «А ты знал, что в Мерси-сайде на двадцать процентов увеличилось число диагнозов гонореи и сифилиса?» И к тому времени, как мы добрались до последней комбинации светофоров, мы исчерпали все возможности легкой беседы, и нас охватывает красноречивое молчание. Она сидит себе, пялится в окно, гоняет воздух от одной щеки к другой, пытается изображать безразличие и все такое. Коленка, правда, напрочь ее выдает. Трясется, что пиздец. Вот реально язык движений нервничающего тела. И сам я совершенно так же себя чувствую, если интересно знать. Голова дико жужжит, в горле застрял ком из тысячи и одного слова, и все они не поддаются построению в предложения. В конце концов, она замечает на полу «Эхо», щелчком по приборной доске включает свет и погружается в первую страницу, и на некоторое время возникает предлог для молчания.

Вот чего я никак не выброшу из башки, так это то, откуда на хуй вся эта фигня взялась, а если более конкретно, какого хуя она происходит? На роже у нее нет ни следа злобы, вроде той, что мы наблюдали несколько недель назад. Ничего подобного. Совсем наоборот, если интересно знать. Есть, скорее, намек на ранимость. Грустная она. И может на первый взгляд это паранойя, но у меня возникает чувство, что я как-то понял, о чем она переживает. По-моему, ключ к какому-нибудь откровению лежит завернутым в фольгу на приборной доске. Надо прекратить гнать и нанести удар по ублюдкам. Лет сто мы с ней последний раз ели таблетку, а сейчас именно она для нас первое дело. Несколько часов реально охуевшей от наркоты трансляции признаний. Все-таки не могу отделаться от мысли, что это крохотный обломок самого приятного наркотика из известных человеку. Типа как я сказал, я могу позволить себе лишь одну-две, а мой жизненный принцип утверждает, что таблетку следует есть, чтобы провести приятное время еще лучше, а не для того, чтобы сделать терпимым плохое время.

Только что натикало 6:45, и мы плотно застряли в самом пекле часа пик. Движение через Ранкорн-Бридж практически встало. А я раскорячился, неправильно свернув на Мб, и ни одна сука нас не пропускает. Слева от нас по обочине ползет мини-автобус. Старички куда-то, на ночь глядя, намылились. У всех рот как от лимона. Невезучие, что пиздец. Я пробую и мне удается привлечь внимание водителя, только он копается с боковым зеркалом. Ниибацца ненавижу застревать вот так вот в пробке. Реально бесит. Я бы лучше сделал крюк миль на пятнадцать, чем торчать в этой хуйне. Тяжко вздыхаю. Милли сочувственно косится на нас, потом отключает свет и забрасывает газету на заднее сиденье.

— Видел вон ту вон штуку? — вдруг говорит она и показывает на противоположную сторону моста.

— Какую?

— Вон ту? Гляди! Господи, что там за хуйня? Поворачиваю шею и щурюсь.

— Чего? В Мерси, ты имеешь в виду?

— Ага, несколько метров от левого берега.

— Ничего не вижу. Черное как ниибацца смола. Чего я, кстати, должен видеть?

— Вон то, — произносит она низким глуповатым шепотом.

Милли оголилась но пояс и показывает язык старичкам в автобусе. Тетка с выкрашенными синькой волосами и ртом, сложенным в идеальную О, зажимает рукой глаза своему мужу. Оба испугались до усрачки.