Sex Around the Clock: Секс вокруг часов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Кучаев cтр.№ 17

Центр организовал и построил один известный меценат в честь, как я уже упомянул, известного актера, иногда выступавшего в роли комика, эксцентричного паяца. Маленькое пояснение: комик был един в трех лицах. Как всякий живой бог.

В советское время ерник и кинозвезда универсально пришелся по сердцу народу как коверный Рыжий. Он получал по наклеенной лысине и брызгал в партер двумя фонтанами слез. Пристальные умели различать в них следы крови. Потом всякий намек на кровь запретили. Правда, на знаменах она долго не отстирывалась. Интеллигенция выкинула белый флаг, и наш кумир стал, вопреки окрикам, появляться в качестве Белого клоуна, Пьеро из снов уснувшего летаргическим сном Китежа. Призрак Утопии в белых одеждах с кроваво-красным подбоем шута, с пумпонами на колпачке и балахоне. Всякая мечта родит экзальтацию: он возник в третьей ипостаси – скомороха в пыльном шлеме буденовца. Всякая экзальтация заканчивается прозой наживы: в конце карьеры Печальный мим превратился в обезьянку на чернильнице Ленина. Как известно, в руках она держит человеческий череп. Роняя слезы, мим вписался в нео-НЭП.

Нет, все три ипостаси-маски работали. Белый и Рыжий – эти амплуа трактуются современниками широко. А затесавшийся между ними бес-резонер всегда подразумевается в российском райке. Отыскался Крестный отец, вызвавший к жизни эти маски. Кто не помнит историю на Нечистых прудах? Там до сих пор ошивается призрак гигантского кота Бегемота, который выхватывает у запозднившихся барсетки.

Хвала подземным силам, Идеал удалось похоронить, но икона осталась. И паяц, наряду со всеми антигероями, стал кумиром на все времена. Его земная личина почила в бозе, но его воплощения стали расхожими брэндами в культуре и… торговле!

С нелегкой руки изображенного на иконе идола пришли новые ценности, иные мерила Прекрасного и, как следствие, Вечного.

Если красота нисходит с неба, то уродство – порождение геенны, камина под земной мантией, перед которым дремлет Мефистофель, скрестив ноги, протянутые на шкуре убитого дракона. Красоту предали анафеме.

Эталоном внешности стала личина оборотня в дырках от пуль китайской Цензуры. Общество по этому принципу выделило, как каракатица – чернила, элиту. Уже из нее выделился особый слой носителей такой печати в облике, это качество назвали «медийностью». Отмеченные этой печатью имеют формально очень разную внешность, но что-то их неуловимо объединяет. Если это мужики, то они смахивают на женщин. Если это женщины, то они смахивают на ведьм, страдающих базеткой. Пригожесть стала проклятием. Разве что нимфеткам и некстам до 15-ти позволяется блистать на эстраде и в дискомире «лолитной» внешностью по типу «вамп». Молодые ведьмочки и смазливые чертенята ворожат перед вашим лицом, и вы теряете свою тень. Почивший Комик был на удивление некрасив.

Народившиеся толстосумы, и непотопляемые диспетчеры госбюджета скинулись на всеобщего любимца, и стеклянный ящик вырос в баснословно короткий срок. Он отражается в не очень чистом здешнем пруду – в нем по верхним этажам плавают лебеди и утки. Король умер, да здравствует он в наших сердцах: мы навсегда запомнили эксцентричного актера, ожидая, когда его воскресит факир на час Виталий Вульф.

Фальшь как понятие исчезла из обихода. Она стала основой любого, вытканного на этой основе, тезиса-заповеди, какие вешали на стенку раньше в мещанских домах, крестьянских избах, в купеческих покоях и обителях святош. «Отче наш», вышитый купно и в разбивку поцитатно бисером, потеснил календари с Наоми Кэмпбелл.

Современные купцы и святоши косятся на красно-бело-голубой угол и крестят пузо с невиданным доселе усердием. Современные паяцы стали креститься в церкви и крестить детенышей. Комики и пожилые эстрадные скоморохи идут в пресс-секретари духовных лиц, авторы конферансов – в семинарию, чтобы потом получить приход.

В этом ничего бы не было плохого, если бы это был только духовный порыв обновившейся нации. Но нация если и обновилась, то только за счет свежих и не очень мерзавцев, потому духовный порыв напоминает боярский кислый бздех.

«Иже на небеси еси, а мы – внутри бульварного кольца уси!» «Аэробика – Аевропика – Ахамерика! Глобал-вест!» «Краткий курс доллара». «История Подбрюшья в картинках». «Кабы-не-20-й съест». «Августовский Птюч в массы!» «Решения ноябрьского Пленума в жизнь!». «Гербалайф для похудения Сибири!». «Даешь коту Бегемоту масленницу!» «Нехай живе наша хата с украю!» «На то и НАТО, чтобы караул не уставал!» «Белые братья – вашему столу!» «От нашего стола – Белой матери с Украины!» «Красного кобеля не отмоешь добела!» «Россия с возу, ковбою легче!» «Заставь дурака богу молиться!» «С вами – бог, с нами – порок!»

Откуда же нахлынула такая праведность и праведники?

Ответ дает случай с покойным кумиром и его фондом: они оставили после себя Храм и Символ веры.

Бесспорность Идеи Бога отныне не отстаивается и не опровергается: она является a priori оправданием любого существования и любой деятельности, ибо эта Идея по-прежнему универсальна и широка!

Трагический мим незадолго до смерти тоже «пришел» к вере, наполняя свой порыв той же одержимостью, с какой когда-то играл скомороха-богохульника. Он был создан для одержимости, без которой нет таких художников. Такая одержимость редка в банкирах, политиках и капиталистах. Там даже простой азарт – помеха. Расчет и ледяное равнодушие – оружие пролетариата от наживы. После того, как красный угол стал разноцветным и из него убрали Ленина, там пришлось опять вешать икону. Никто не заметил, что за ней прячется наш оборотень! Вот почему я уделяю этому собирательному образу столько места в повествовании – не ищите реальный прообраз, их было много, не уцелел почти никто.

И я приплелся сюда, чтобы соблазнить служительницу этого храма. Она была созданием почившего кумира. Теперь она служила его культу. В самом расширительном смысле: весталка издавала глянцевый журнал-катехизис непорочного порока, библию безгрешного греха, завет возлюбления ближнего, как чужого! Поваренная книга Людоеда и его жены, где главное лакомство – Красные Шапочки под майонезом и дамские Мальчики-Спальчики в кляре!

В ее речи постоянно слышалось: «О! Мне так легко здесь работать – намоленное место! Обязательно пойду завтра и помолюсь за него!»

«Помолись за мою потенцию лучше!» – подмывало меня брякнуть, но я молчал.

Братки строят церкви в наивной вере, что будут прощены за отнюдь не праведные жизни, их хозяева дают на церковь, потому что ни во что не верят, а без «крыши» работать неуютно. Тем более, что и власть «подписалась на Бога»!

Сейчас я сижу в этом храме, построенном на деньги равнодушных, освященном эстрадниками-святошами, рядом с алтарем, посвященном комику. В центре зала в пол впечатан искусственный водоем. В него спускается с потолка слоновая нога-колонна, по ней вниз, в капище струится вода.

Хочешь-не хочешь, как во всяком храме, здесь тоже надо «верить», или хотя бы соблюдать приличия – не произносить имени покойного идола.

Особенность здешнего храма – все его святые апостолы живы! И его Августин, его Фома, его Феофан, его Серафим и его Фекла… Их всех вы могли видеть вчера в санпропускнике у Андрея Максимова. Это – удобно.