Вечная полночь - читать онлайн книгу. Автор: Джерри Стал cтр.№ 59

Как точно передать ощущение медленного самоубийства с одновременной борьбой за устройство достойной жизни для единственного существа, что-либо для тебя значащего на нашем гнусном астероиде Бога? Я твердо решить растить Нину. И продолжать растить, хотя сам катился по наклонной.

Некоторыми вечерами, прижимая к груди свою, пока еще не успевшую освоить наш мир малышку, я, бывало, слышал, как ее крошечное сердечко бьется рядом, с моим и думал: «Вот он… Вот он, последний рубеж жизни». И слыша ее сердце, размером не больше колибри, мое счастье омрачалось осознанием суровой действительности: Да, там ее сердце, но кровь, пульсирующая в ее махоньких венах, эта та же гремучая смесь, что течет во мне. Выгнанная из крови моей матери. О которой, да поможет мне бог, я иногда думал, что колюсь исключительно ради того, чтобы ее изгнать.

Внутрь поступает хороший воздух, обратно выходит плохой.

Если только речь не идет о крови. О семейной крови.

Все, что шло от Сандры, я знал, было хорошо. Безупречно. Но от того, что шло от меня, малышка несомненно бы захлебнулась, будь она нелюбимой. Поскольку слишком многое противилось появлению на свет Нины, она более чем заслуживала стать предметом обожаний. И если я ни что больше не годился, то оставалось хотя бы это. Даже в своем теперешнем состоянии постоянного саморазрушения я мог дать ей любовь.

И когда я брал ее на руки в самый темный час ночи, поднимал ее махонькое визжащее тельце из неостывшей кроватки, я задыхался все сильнее. Щекотал ей животик. Целовал за ушком. Переворачивал вниз головой. Подбрасывал в воздух. Пел ей, укачивал ее, играл в гляделки, пока она не приходила в полный восторг. Делал все, чтобы ребенок перестал плакать и засмеялся, как бы гадко мне ни было.

И ерзающий ангел фактически спасал меня. А не наоборот. Беспомощным был я. Не знаю, как я раньше жил без нее.

Жестокое воспоминание: укладываю своего ничего не подозревающего, тихо спящего в пеленках младенца и волоку искать угол, где в четыре утра воскресного утра еще идет бизнес. В этот час единственные живые создания за рулем либо высматривают наркоту, либо наркотов. Нарки и Шухер. Без промежуточных вариантов. Случалось, что поздним вечером на спуске с Четвертой и Бонни-Брей, когда я пробовал у кого-нибудь взять, они стеснялись стоять под уличными фонарями и тащили меня в непонятный и мрачный лестничный колодец или площадку за помойкой, куда я, пока не стал отцом, без раздумий шел. И куда сейчас с ребенком на руках не отказывался пройти.

Не в том дело, что я не сознавал безумие своих действий. Дело в том, что я не позволял себе увидеть его. Думаете, никто не получил по кумполу во время попытки затариться? Никого ни разу не подрезали? Или того хуже?…

Однажды в три часа утра, охваченный неодолимым желанием, стремлением, неподдающимся описанию, если вам не случалось умирать и выжить, я последовал за молодой мексиканкой с кошачьими глазами в квартиру с улицы, которую даже не нашел бы при дневном освещении, прошел за обитую железом дверь темного заброшенного здания где-то в районе Пико-Юнион. С сонной Ниной, даже не потревоженной моим нервозным сопением, я вступил в черный, как смола, коридор с битыми стеклами на полу и вонью затхлой мочи по углам, неуверенно прошагал за совершенно незнакомой женщиной в освещенную свечами комнату, где полдюжины других несчастных валялись или сидели в различных стадиях джанковой дурноты или расслабухи. Никто не обратил на нас внимания. Я отдал хозяйке деньги и застыл в ожидании, а она пересекла помещение и достала заляпанную сумку, где хранила свои запасы. Я держал Нину на руках, пытаясь не смотреть в лицо ближайшей фигуры, бормочущего скелета, развалившегося у ящика под моими ногами. Стараясь ни о чем не думать, пока скелет не поднял глаза, поднял руки, оскалившись беззубым ртом с почерневшими гноящимися губами, и проговорил: «Хороший малыш… Дай подержать…»

И когда я заупрямился, прижимая Нину покрепче к груди, человек принял мое молчание за отказ, за проявление снобизма. Тут до меня дошло, что скелет женского пола. «Блин, у меня самой ребенок, ты, мудила… Я с детьми обращаться умею…» Когда я продолжал молчать, застыв на месте и мечтая поскорее выбраться наружу — где эта тварь со своей ебаной наркотой? — привидение закурило сигарету. На секунду я разглядел кровоточащие болячки у нее на руках, болячки в уголках рта. «Блин, ты, мудак, я хотя бы маленького сюда не беру. Хотя бы не таскаю его сюда…»

К счастью, девушка вышла из темноты и протянула мне то, зачем я пришел. НЕ знаю, выдержал бы я еще минуту, стоя перед зеркалом, которым был для меня этот говорящий труп на полу. Но она не совсем представляла собой мое отражение. Она была лучше. Она не брала своего ребенка сюда. И хотя я стоял, омертвевший, и не произнес ни слова, мы оба знали правду. Ты хуже меня! Вот что говорили эти замогильные глаза.

Мне показалось, что прошла минимум целая вечность прежде, чем я добрался до дома, отнес Нину внутрь, уложил ее в кроватку и постарался убиться так, чтобы забыть, кто я такой, как я только что убедился.

Эффективность походов за наркотиками вместе с ангельского вида малышкой доказала себя одним воскресным утром на углу Алварадо и бульвара Сансет. Спеша вернуть ее домой — я уже затарился, а барыга продал мне со скидкой, так как любил детишек — я проехал на красный свет. Даже не обратил внимания. Как гнал по пустынному в воскресное утро перекрестку, так и продолжал гнать.

Настолько погрузился ваш покорный слуга в райские предвкушения, что даже не сознавал сам факт сидения за рулем. Подчас наилучший приход — тот, что дает адреналин, когда только что закупился и мчишься домой. Похлопай кто-нибудь меня по плечу и поставь в известность, что я веду машину, я бы ужасно удивился. Как собственно и сделал, услышав сирену.

Я отъехал на обочину после того, как беспечно игнорировал крутящуюся вишенку на протяжении трех с половиной кварталов. Позволив черно-белой машине у меня на хвосте почти начать авто-охоту, я даже заметил фирменный знак ПДЛА, дисплей вращающегося громкоговорителя, превратившие полицейские тачки в караоке на колесах. ОСТАНОВИТЕСЬ… ВОДИТЕЛЬ ЧЕРНОЙ АКУЛЫ, ОСТАНОВИТЕСЬ У ОБОЧИНЫ… Что я также проигнорировал. Причем не нарочно. Не строя из себя крутого бандюка muy macho [47] .

Неважно, что я ежедневно совершал трехстороннюю фелонию: покупка запрещенного вещества, хранение оборудования для его употребления и мое любимое преступление: наличие данного вещества в моем организме.

Я не боялся мусоров. Я был сбит с толку. Офицер приказал мне выйти из машины, расставить ноги и опереться руками о крышу так, чтобы он их видел. Даже без помощи г-на Микрофона, его голос, казалось, гремел в пустоту бульвара в четыре утра. В Лос-Анджелесе отсутствие дорожного шума само по себе обезоруживает, но он вещал даже еще громче. Малышка, к моему удивлению, продолжала спать в своей маленькой переносной кроватке.

— Дайте мне ваш бумажник.

— Хорошо, — ответил я.