Всякая тварь - читать онлайн книгу. Автор: Алмат Малатов cтр.№ 4

В итоге Руслан приходил в школу, как в дурдом. Учительница истории взахлеб пересказывала школьникам сюжет «Маленькой Веры», а учительница литературы вместо урока сводила весь класс на «Интердевочку», не забыв задать на дом стихотворение Асадова. Руслан не пошел, потому что уже смотрел – к тому времени он выглядел гораздо старше своих лет, ему не только продавали билеты на фильмы «детям до 16-ти», но и без вопросов отоваривали талоны на водку в ближайшем магазине. Талоны подделывались одноклассником Витькой, учеником художественной школы. Водка из крышечек распивалась прямо на задней парте – во время уроков.

Классная руководительница, вздыхая, сообщила, что понимает, до какого места школьникам комсомол, но для роно надо, чтобы определенный процент детей состоял в какой-либо организации.

– Мне нужно пять человек. Желающие есть? Так. Еще двое. Если не будет желающих, буду назначать сама.

– А профсоюз в качестве организации подойдет? – спросил Руслан, не отрываясь от «Иностранной литературы».

В 89-м году он уже работал и платил профвзносы.

Ранним началом трудовой биографии он был обязан курению и папе Эдику.

Раиса Рашидовна привезла двенадцатилетнего внука в родовое гнездо – большой, стоящий на Волге город. Там Русланчик впервые напился самогоном, научился целоваться и курить.

Хрестоматийное «будешь курить – не вырастешь» на Русланчика не действовало совершенно. «Не вырасту – и слава Аллаху», – басил подросток с высоты метра восьмидесяти. Папа Эдик два года отбирал сигареты, не пускал сына гулять и решился на крайнюю меру: «Или ты не будешь курить, или мы не дадим тебе карманных денег».

Отпрыск фыркнул, пожал плечами и устроился санитаром в нейрохирургическое отделение – бабушка Раиса, переехавшая из Молдовы, воспользовалась остатками связей и пристроила внучка мыть полы, выносить утки и обрабатывать пролежни «спинальникам». Во-первых, она верила в терапевтическую силу черного труда, а во-вторых, хотела подгадить любимому зятю. Камилла, получив с первой зарплаты сына в подарок «Шанель», от обсуждения вопроса уклонилась.

Девяносто рублей оклада в те годы составляли приличную для школьника сумму. Но кроме оклада, были «леваки» – массаж паралитику, ночное дежурство у постели свежепрооперированного пациента оплачивались по отдельной таксе в карман. Денег хватало на такси до школы, посиделки на большой перемене в кафе «Березка» и кооперативную джинсу.

– Профсоюз тоже подойдет, – шевельнула усами классная дама, – увянь.

Наиболее одухотворенно к идеологическому вопросу подошла учительница музыки. Низенькая тетка с сельским румянцем и мощными икрами в бумажных колготках прониклась скаутским движением. По утрам из актового зала доносился тоскливый, леденящий душу вой: перед уроками она загоняла всех, кого могла поймать, в актовый зал, повязывала синие скаутские галстуки (некоторым – прямо поверх пионерских) и заставляла петь при свечах то, что она считала прогрессивным репертуаром.

Сонные, измученные дети стояли, взявшись за руки, вокруг культуртрегерши и мрачно выли, покачиваясь от недосыпа: «Свооооодит с умааааа улица рооооооз. Спряяяячь свой обман, улица слёёоооз! Я люблюююю и ненавииииижу тебяаАА-аААа!» А потом они начинали молиться. Изгнанный из пионеров Руслан пользовался положением изгоя и спевки игнорировал. К тому же силы, которая могла бы его заставить появиться в школе хоть на минуту раньше звонка, не существовало в природе. Зато существовала сила, которая заставляла его массово прогуливать.

К тому времени он сильно раздался в кости, покрылся рыжеватой шерстью во всех положенных местах, в деталях знал всю теорию половых отношений и рвался перейти к практике.

С теорией его еще в десятилетнем возрасте вынужденно ознакомил отец. В зоопарке.

Пока дети приобщались к доступному ассортименту живой природы, кормили животных булками (а кто и гвоздями с аспирином), Русланчик посмотрел на папу невинными глазами и громко спросил:

«Что такое „ебаться“?» Эдуард подавился сигаретным дымом, закашлялся и метнул на сына гневный взгляд. Окружающие взрослые стали оборачиваться, поскольку происходящее было гораздо интереснее слонов в вольере. Решив, что папа не расслышал вопрос, Руслан повторил его погромче. В толпе раздались смешки и возгласы «Вызовите милицию!»

Схватив любопытствующего ребенка в охапку, Эдик устремился в павильон, посвященный ночным животным: там было темно и не так стыдно за собственное потомство. Сдавленным голосом вкратце он обрисовал сыну механику деторождения, мысленно клянясь выпороть маленького гаденыша сразу по прибытии домой. Правда, потом остыл.

К Руслановым четырнадцати годам родители решили, что ребенка можно оставить одного и надолго: Раиса Рашидовна уехала в гости к сестре, а сами родители отправились на побережье Черного моря. Изначально они хотели взять с собой Руслана, но он воспротивился резко и недвусмысленно. Он слишком хорошо помнил, что такое Черное море: родители таскались на море каждый год. Причем море Балтийское, находящееся в часе езды от отчего дома, их не устраивало. Так, какая-то холодная лужа. Настоящее море не такое, настоящее море – это июльский плацкартный вагон, окна которого не открываются, а стены закрашены коричневой краской поверх расплющенных яблочных огрызков. Это поиск съемного сарая, хозяйка которого всенепременно что-нибудь сопрет у квартирантов. Подъемы в семь утра (не упустить ни капли ультрафиолета!), кишечные инфекции и солнечные ожоги. В общем, в жизни советского инженера тоже было место подвигу. Летом.

Свое первое лето на курорте Руслан помнил отчетливо. Визжащего четырехлетку доволокли до водички и стали в эту водичку макать. Сначала макал папа, потом папа устал (ребенок извивался и кусался), передал Русланчика маме, а сам пошел гулять вдоль полосы прибоя. Мама приняла эффектную позу и стала помахивать сыном над волнами, крепко держа за ногу (Камилла все-таки была очень рассеянна).

На красивую женщину в польском купальнике, размахивавшую над водой визжащей каракатицей, обратила внимание компания южных мужчин. У южных мужчин было почти все, что нужно для счастья: местное вино цвета чернил, игральные карты и радиола. Не хватало женщин.

– Девушка, отпусти ребенка! Пойдем к нам, вина попьем, в карты поиграем!

– Нет, спасибо, – ответила мама, – какая у вас собака большая!

Мама выпустила из рук Руслана и погладила густую черную шерсть.

– Сама ты собака! – С другой стороны собаки оказались усы и золотые зубы. – Я Зураб!

Тем временем ребенок, отползя для безопасности подальше, сосредоточенно поедал крем для загара. (Советская косметика была абсолютно безопасной для здоровья. Безопасной и вкусной.)

Вернулся папа. Отобрал крем для загара у сына, жену – у южных мужчин, и семья отправилась к местной жительнице, у которой арендовала угол. Сидя среди гуляющих по двору кур, в чьи ряды затесался траченный молью павлин, отец удовлетворенно сказал: