Утка, утка, Уолли - читать онлайн книгу. Автор: Гейб Роттер cтр.№ 17

— Замечательно. — Джерри поднялся со стула. — Было приятно с вами пообщаться.

— Не просто приятно, — ответил Го-Джо, — а очень-очень приятно!

— Джерри, что за херня? — прошептал я уже в лифте.

— Пока, красавица. — Джерри радостно помахал рукой секретарше. Двери лифта закрылись. — Херня такая, мой мальчик, мы только что продали твои книги! — Он поднял руку, типа «дай пять». Но я не стал хлопать его по ладони. Я просто тупо смотрел на него. Лифт поехал вниз. Джерри приобнял меня за шею одной рукой и сдавил мне горло. Я едва не задохнулся. В частности, и от убойного запаха Джерриного одеколона. В непосредственной близости это было действительно почти смертельно. — Да что с тобой?! Что ты такой недовольный?! А? У нас все получилось!

— Правда? А по-моему, у нас получилась какая-то ху… Джерри, мы только что продались с потрохами!

— Ты о чем, Моско? Кому мы продались?! Мы просто продали твои книги! Мы же этого и добивались! Вот и радуйся! Ты получил, что хотел.

— Нет, Джерри! Нет. Я хотел не того. Не того!

— Моско, ты, что ли, сбрендил на радостях?! Тебя напечатают! Тебе заплатят! Сколько ты этого добивался?!

— Джерри… — Я положил руку на лоб, словно меряя температуру. Я изо всех сил старался не психануть. — Джерри, ты просто не понимаешь…

Лифт приехал на первый этаж. Дверцы бесшумно раздвинулись в стороны. Солнечный свет, проникавший в огромные окна фойе, ударил мне прямо в глаза. Перед глазами поплыли пятна.

— Я понимаю все правильно, Уолли. Очень скоро ты станешь богатым и знаменитым. И это надо отметить. Можно прямо сегодня.

— Отметить?! Джерри… ты не понимаешь…

— Я все понимаю. Поверь мне, Уолли, я все понимаю. Вы, люди искусства, существа тонкие и ранимые. Самолюбие художника! Таланты не продаются! Но если ты хочешь денег и славы еще в этой жизни, тогда, мой тебе добрый совет, давай избавляйся от этих своих возвышенных идей. Я тебе помогу. Собственно, для этого мы, агенты, и нужны.

Мы подошли к его серебристому «корвету».

Джерри предложил подбросить меня до дома. И все пятнадцать минут, что мы ехали, он что-то яростно мне втолковывал. Но я отключился, не слушал. Наверное, он пытался учить меня жизни. Но для меня это звучало, как фоновое бу-бу-бу. Как голос нудной училки в культовом мультсериале «Чарли Браун». Мы подъехали к моему дому.

— Я тебе позвоню чуть попозже, ага? — сказал Джерри. — У меня в восемь встреча с людьми. Я позвоню и скажу точно где. Ты тоже присоединяйся. Отметим, выпьем, расслабимся. Договорились?

— Не знаю, Джерри. Посмотрим. — Я вышел из машины.

Когда я уже открывал дверь в подъезд, Джерри крикнул мне в спину:

— Поздравляю, Кью! Ты давай не печалься! Взбодрись! Скоро ты станешь богатым!

Я не удостоил его ответом. Вошел в подъезд и закрыл за собой дверь.

Резкий запах карри ударил мне в ноздри. На втором этаже все сотрясалось от грохота индийской поп-музыки, закрепляющей впечатление, что я иду по базару где-нибудь в Бангладеш. Когда я проходил мимо двери в квартиру Пардипа, мой сверх дружелюбный сосед и любитель карри вышел на лестницу поболтать. Только этого мне сейчас и не хватало.

— О, Олли Москович! Как жизня, друг? — заорал он, пытаясь перекричать грохот музыки. Он хорошо говорил по-английски, но с заметным индийским акцентом.

— Отлично, Пардип. А как сам? — Я попытался решительно пройти мимо, но Парди хотелось общения.

— Олли, я тебе говорил, говорил, говорил многа раз. Называй меня Дипом.

— Ага… Дип.

— Да, вот так, друг. Вот так. Можна спросить, мистер Олли, почему у тебя на лице стока грусти? Тебя что-та печалит?

— Нет, Дип. Все хорошо. Не волнуйся. Я просто устал. У меня был тяжелый день.

— О, Олли. Эта совсем-совсем плохо. Может, зайдешь? Накормлю тебя вкусным, поднимем тебе настроение. У меня стока еды, хватит на целую армию ослов!

— Нет, Дип, спасибо. Я только что пообедал.

— О, эта совсем-совсем плохо. Ну, ладно, Олли. Еще увидимся. И ты не грусти. Завтра будет лучше, чем вчера и сегодня.

— Да, конечно.

Я сказал это только из вежливости. На самом деле я уже начал всерьез сомневаться, что когда-нибудь и мне будет счастье.

— Помнишь, что говорил Форрест Гамп? Он сказал очень умную вещь. «Жизнь — как коробка шоколадных конфет. Никогда не знаешь, какая начинка тебе попадется». Помни об этом все время, и тебе станет лучше.

— Да, Дип. Спасибо. — Пардип очень любил вот такие избитые фразы и цитировал их не всегда к месту, но ведь он искренне хотел мне помочь. А это самое главное.

Мы распрощались, и я поднялся к себе на четвертый этаж.

По дороге я думал: «Жизнь СОВСЕМ НЕ ПОХОЖА на коробку шоколадных конфет, Пардип. Она НЕ ВСЕГДА сладкая, вкусная и приятная. Больше того, если ты не живешь в диких степях Монголии, или на Южном полюсе, или в северной части штата Нью-Йорк, или в какой-то другой отдаленной от цивилизации части света, где в принципе не существует коробок с шоколадными конфетами, потому что они просто не выживают в таких условиях, так вот, во всем остальном мире, где люди знакомы с таким артефактом, как коробка шоколадных конфет, ты всегда ТОЧНО ЗНАЕШЬ, какая именно начинка тебе попадется. Тем более что на каждой коробке всегда нарисована наглядная таблица, в какой конфете какая начинка. Но мы все равно покупаемся на красивые мудрые фразы. Иногда у меня возникает вопрос; Мы что, все дебилы? А не пошел бы ты в жопу, Форрест?! Ты хоть сам понимаешь, что ты наделал?! Твой шоколадно-слезливый бред забился в мозги вот таких дефективных придурков, как Пардип Вишватма, и они его кушают, жрут не в себя, а потом извергают отрыжкой вселенской мудрости. Нет, последние слова я беру обратно. Ты ни в чем не виноват, Форрест. Виновата твоя мамаша. Это она, идиотка, научила тебя сей убогой слащавой премудрости, заразила твой разум, и без того тронутый слабоумием, чтобы потом, когда ты вырастешь и станешь большим, ты бы сидел на скамеечке и поучал одиноких, несчастных, надломленных кретинов, которым и так-то не слишком везет в этой жизни, а тут еще не посчастливилось сесть рядом с тобой на автобусной остановке. Как будто им мало печалей и горестей! Господи! И теперь я еще должен выслушивать эту херню от какого-то жизнерадостного придурковатого иностранца, который вообще ни о чем не тревожится, разве что только о том, сколько тмина класть в карри. Господи Боже, вся моя жизнь сосет».

Вот что я думал, пока поднимался к себе.

Уже подходя к двери в квартиру, я понял, каким был козлом, и мысленно извинился и перед Пардипом, и перед семейством Гампов. Неужели моя жизнь настолько паршива, что я решил выместить недовольство и злость на совершенно невинных людях, один из которых отнюдь не пытался меня «лечить», а искренне пытался подбодрить, а второй был и вовсе вымышленным персонажем. В общем, мрак.