Кунцельманн & Кунцельманн - читать онлайн книгу. Автор: Карл-Йоганн Вальгрен cтр.№ 34

— Я пытаюсь растолковать нашему мечтательному другу, что теперь, когда мы начали дело, надо быть вдесятеро осторожней. Никто нас так не ненавидит, как партийцы с такими же наклонностями. Они были бы куда спокойнее, если бы сами себя так не презирали…

Мориц когда-то был членом так называемого «Круга», довольно аморфной организации, объединяющей самого разного рода криминальные и полукриминальные элементы. Сейчас «Круг» прекратил своё существование, но кое-какие связи у Морица остались.

— А какая девушка вам нужна? — сказал он. — Я знаю самых разных. Но зачем платить? Почему не найти кого-то с такими же проблемами?

Он подошёл к стене с кинозвёздами.

— Ганс Альберс! — сказал он с восхищением. — Лилиан Харви… Ильзе Вернер. Я вижу, вы даром времени не теряли.

— Нет-нет, мы начинаем потихоньку. Когда завоюем репутацию, начнём торговать настоящими редкостями. Письма Наполеона к мадам Помпадур. Карта Америки, подписанная Христофором Колумбом. Последняя записка пламенного революционера Марата, написанная им в ванне за минуту до того, как быть убитым Шарлоттой Корде.

Георг незаметно улыбнулся реакции Виктора: тот был чуть ли не испуган перечислением имён, о которых он имел самое смутное представление… а сказать честно, не знал ничего, кроме того что они неслыханно знамениты.

— А почему нет? Люди безгранично доверчивы. Правильно подобранный объект в сочетании с правильно подобранным болваном — и всё возможно… А потом, у нас есть гений — мой брат Густав Броннен!

Странно, как быстро человек может переменить род занятий, подумал Виктор. А ещё странней: мне кажется, будто я создан для этого… Когда Георг год назад посвящал его в непростое искусство подделки, он не мог избавиться от неприятного чувства: то, чем он собирался заниматься, было не просто нарушением закона, но ещё и жульничеством, что делало их предприятие ещё более неприглядным. Но очень скоро его сомнения уступили место истинной увлечённости. Ему нравилась азартная охота Георга за поддельными документами, ему импонировали его усилия раздобыть им новые удостоверения личности. Георг к тому же был хороший рисовальщик, не в такой степени, как Виктор, разумеется, но у него было замечательное чувство иллюзии подлинности. Он точно знал, на каких деталях он должен сосредоточиться, потому что понимал, куда в первую очередь критики направляют свой взгляд. Ко всему прочему, Георг был просто чемпионом по части добывания необходимых материалов; он мог бы читать курс «Материаловедение для фальсификаторов».

Но если Георг был непревзойдённым профессионалом, то в лице Виктора он нашёл самого одарённого ученика, которого только мог вообразить. Виктор преобразился; совершенно новые понятия стали частью его будней. Например, он узнал, что за штука полнописьменный фальсификат: наклеить подлинную марку на конверт и погасить её поддельной печатью. В исходном материале и конверт, и марка были подлинными, хотя изначально никакого отношения друг к другу не имели; они компоновались в нечто совсем новое, и стоило это новое многократно дороже. Он научился изготавливать водяные знаки, подделывать рельефную и высокую печать, покупать повреждённые марки и реставрировать их, заново гуммировать, гравировать орнаменты и наносить перфорацию.

В сейфе, содержимое которого показывали только самым наивным коллекционерам, поскольку подделывать ценные экспонаты было особенно рискованно, — в этом сейфе хранились жемчужины фирмы: чёрный пенни с королевой Викторией, письмо с неразделённой парой кирпично-красных французских однофранковиков, классический Брауншвейг-1867 без зубцовки… Георг Хаман говорил, что курс шведских марок очень высок, особенно среди филателистов, близких к партии. Может быть, это имело отношение к расовой влюблённости в своих северных братьев, но скорее всего зависело от мистической ауры вокруг едва ли не самой известной в мире марки: трехшиллинговый жёлтый банко. Поэтому братья Броннен смонтировали за кассой стенд, названный ими «северное собрание», где были настоящие сокровища: жёлто-зелёный квартблок по пять эре 1858 года и ультрамариновая 12 эре 1862 года.

У гравёра на Августштрассе они заказали фальшивые печати для гашения, а в том же квартале увязший в долгах типограф отпечатал целые партии тщательно отобранных марок. Клише Виктор делал сам в мастерской в подвале. Технологию гравировки на цинковых пластинах он освоил ещё в академии, но никогда не думал, что эти знания принесут ему пользу.

И за всем наблюдал заботливый глаз Георга Хамана. Георг составлял и вёл каталоги подделок. Он находил подходящие справки о подлинности, желательно на английском языке, от Хармерса или Робсона Лоуи в Лондоне, торговые контакты с которыми были практически разорваны. Он же контролировал готовую продукцию: совпадаёт ли толщина бумаги, нет ли отклонений цвета на периферии? Под конец оставалась только зубцовка, для чего братья Броннен сами сконструировали линейную машину. Это было маленькое чудо инженерного искусства в фальсификаторской промышленности, созданное долгими бессонными ночами в подвале, эпицентре их скрытой от посторонних глаз неутомимой работы.

Ближе к вечеру в лавке появился человек лет пятидесяти и предъявил полицейский жетон.

— Покажите все бумаги, включая личные, — сказал он. — Господа могут пока посидеть. Это чистая рутина, вы знаете, когда открывается новое предприятие здесь, в квартале, мы обязаны…

Констебль в штатском довольно долго рассматривал регистрационное налоговое удостоверение и их паспорта. Хотя Виктор знал, что их бумаги безукоризненны, сердце в груди прыгало, как белка.

— Отлично! — сказал посетитель. — Всё в порядке. Моя фамилия Янсен. Я полицейский, но в свободное время коллекционирую марки и автографы. Вот прочитал в газете, что вы предлагаете серии из бывших немецких колоний… У меня как раз пробелы в западноафриканской птичьей серии… И коллекцию автографов хотелось бы пополнить. Как вы думаете, можете вы мне помочь?

Констебль пробыл у них больше часа. По части западноафриканских пернатых братья оказались бессильны, зато у них нашлись другие заинтересовавшие его редкости. Перед самым закрытием он покинул магазин с подписанными фотографиями актрисы Гизелы Улен и куплетиста Гарри Мосса.

— А что у вас есть… как бы это сказать… необычного? — спросил он, нервно поглаживая моржовые усы. — Вам не надо беспокоиться, господа. Я в полном восхищении от успехов господина Гитлера — как изменилась страна! Но к моему хобби политика не имеет отношения.

— Я не совсем понимаю, что имеет в виду господин констебль, — сказал Георг. — Необычного? Вы хотите сказать — необычных актрис?

— Не обязательно. Не собираюсь скрывать — я настоящий коллекционер. Даже можно сказать, типичный коллекционер: одиночка, бухгалтерские наклонности, люблю порядок и чёткость. Если бы не мои увлечения, я просто не знал бы, что делать по вечерам… Жизнь потеряла бы интерес.

Он вытер шею носовым платком.

— В участке я белая ворона… Мои коллеги интересуются только работой, ну, может быть, спортом… а я вожусь со своими марками, пополняю коллекции… пишу знаменитостям, собираю автографы… Только ближайший начальник понимает меня, комиссар Хоффнер, он тоже филателист, специалист по французскому цветочному мотиву… но с автографами я один на один. Могу написать больше двадцати писем в неделю… и как выдумаете, сколько из наших так называемых знаменитостей отвечает?